Люди сороковых годов
Шрифт:
Но на этом дело не кончилось — дальше на восток, в районе Гдыни и Данцига, еще сохранялись крупные силы гитлеровцев. Их надо было добить, и притом как можно скорее. Эта задача Ставкой была поручена 2-му Белорусскому фронту. Но уже 5 марта ею было решено временно передать Рокоссовскому 1-ю гвардейскую танковую армию, чтобы быстрее завершить операцию.
И не успели танкисты перевести дух после напряженной трехдневной битвы, как в штабе Катукова 8 марта раздался телефонный звонок из далекой Москвы: к аппарату в Ставке подошел И. В. Сталин. Он спросил командарма, в каком состоянии находится его танковый парк. Командарм доложил, что в строю у него остается около 400 танков и самоходно-артиллерийских установок, но почти все они уже израсходовали свои моторные ресурсы. Ведь эти машины прошли колоссальный путь от Вислы до Одера, а затем от Франкфурта-на-Одере до берегов Балтики!
Требовался ремонт…
Сталин внимательно выслушал Катукова и сказал:
— Надо помочь Рокоссовскому. Подумайте и сделайте все, что можете…
И что же? Танкисты сделали не только все то, что они могли, но даже то, что казалось сверх человеческих сил. Слова Верховного Главнокомандующего были немедленно доведены до всего личного состава армии. Не только ремонтные подразделения, но и сами экипажи боевых машин работали день и ночь, и к 9 марта, когда надо было включаться в новую боевую операцию, все боевые машины были приведены в полный
В 5 часов 30 минут утра 9 марта 1-я гвардейская танковая армия, выполняя приказ Маршала Советского Союза К. К. Рокоссовского, снова пошла в наступление, повернув на восток. К ужасу гитлеровцев, советские танки шли на них со стороны их фатерланда! На правом фланге наступал корпус Дремова, усиленный танковой бригадой 1-й армии Войска Польского, на левом — корпус Бабаджаняна. Передовыми отрядами на этот раз командовали полковник В. И. Земляков и подполковник В. Н. Мусатов.
За какие-нибудь двенадцать часов передовые отряды 1-й гвардейской танковой армии прошли 120 километров. Они вышли к реке Леба, сломили сопротивление ошеломленного противника, не ожидавшего удара с запада, захватили мосты и тем самым облегчили наступление главных сил армии. Оба корпуса переправились на восточный берег реки уже утром 10 марта и устремились дальше.
Упорное сопротивление противника катуковцы встретили только к вечеру этого дня — на реке Пясница — прижатые к Данцигской бухте гитлеровцы, создали здесь свою линию обороны. Утром 11 марта наши танкисты, проведя артиллерийскую подготовку, приступили к прорыву этой линии. И уже на завтра корпус Бабаджаняна овладел городом Путциг, стоящим на берегу Данцигской бухты.
Труднее пришлось корпусу Дремова — он в этот день вел тяжелые бои за мощный узел сопротивления гитлеровцев Нойштадт, юго-западнее Путцига. Положение его осложнилось тем, что Дремову пришлось направить свои механизированные бригады на отражение контратак гитлеровцев с юга.
Нойштадт был взят, все же, в тот же день, причем важную роль в этом бою сыграла польская танковая бригада, которая по приказу командарма обошла город с севера и нанесла оттуда неожиданный для противника удар в то время, как 1-я гвардейская танковая бригада атаковала Нойштадт с востока, а 19-я гвардейская механизированная бригада с юго-запада. И тут же корпус Дремова стремительно двинулся дальше на восток, к Гдыне. Во второй половине дня его части уже навязали бой у переднего края укрепленного района, прикрывавшего город.
13 марта 1-я гвардейская танковая армия получила новый приказ: совместно с 19-й общевойсковой армией прорвать укрепленный район, разгромить немецко-фашистские войска и освободить Гдыню. Выполнение этого приказа было весьма сложным делом — надо было прорваться через три оборонительных полосы, изобиловавших дотами и дзотами. Хорошо был подготовлен к обороне и сам город — все каменные здания были приспособлены для ведения огня из пулеметов и орудий. Наконец, оборону Гдыни поддерживали двенадцать батарей береговой обороны и боевые корабли.
Бои за Гдыню носили весьма ожесточенный характер, и о них можно было бы написать целую книгу. Наши танкисты как бы состязались в героизме с нашей славной пехотой. Они рыцарски помогали друг другу. В конце концов, гитлеровцы не выдержали. В ночь на 26 марта 40-я и 45-я гвардейские танковые бригады, взаимодействуя с 310-й стрелковой дивизией, ворвались в город. Утром к ним присоединились 44-я и 69-я гвардейские бригады.
До победоносного завершения битвы оставались считанные часы. [89] Но вечером 26 марта в штаб Катукова вдруг прибыл Маршал Советского Союза К. К. Рокоссовский. Он поблагодарил танкистов за отличную службу и сказал, что получено новое указание: 1-я гвардейская танковая армия должна сдать занимаемые ею боевые участки 19-й армии и немедленно мчаться обратно на 1-й Белорусский фронт — автомашины своим ходом, а танки и самоходно-артиллерийские установки — по железной дороге. Катуковцы должны были закончить этот марш 31 марта, сосредоточившись южнее Ландсберга.
89
Войска 2-го Белорусского фронта окончательно овладели Гдыней 28 марта. 30 марта они освободили Данциг
Подводя итоги участия 1-й гвардейской танковой армии в Восточно-Померанской операции, А. X. Бабаджанян, Н. К. Пепель, М. А. Шалин и И. М. Кравченко пишут в своей книге «Люки открыли в Берлине»: «За 26 дней непрерывных боев в тяжелых условиях 1-я гвардейская танковая армия продвинулась на 300 километров, уничтожила и захватила около 45 тысяч солдат и офицеров противника, 202 танка и штурмовых орудия, 925 орудий и минометов, 135 бронетранспортеров и бронемашин, 6820 автомашин, 58 самолетов и много другой боевой техники, вооружения и военного имущества.
В ходе операции войска 1-й гвардейской танковой армии спасли тысячи обреченных на смерть людей и оказали им помощь. Бывшие узники горячо благодарили танкистов, пожелали им новых боевых успехов в борьбе против гитлеровской Германии».
За героизм и мужество, проявленные в боях против немецко-фашистских войск в Восточной Померании, около 7 тысяч солдат и офицеров награждены медалями и орденами, полковнику Землякову, майору Иванову и подполковнику Мусатову было присвоено звание Героя Советского Союза. Почти все соединения и части 1-й гвардейской танковой армии были награждены орденами (стр. 287–288). За умелое и успешное проведение наступательных операций в 1945 году командующий армией генерал-полковник танковых войск Герой Советского Союза М. Е. Катуков был награжден второй медалью «Золотая Звезда».
Среди танкистов царил небывалый подъем. Об этом красноречиво свидетельствовало и письмо, полученное мною от адъютанта командарма в начале апреля, когда эта сложная, хитроумнейшая операция уже завершалась, письмо было написано, судя по всему, в конце марта, когда армия уже завершила бои за Гдыню, а с фронта послано, как показывает штамп полевой почты, третьего апреля:
«Вы, видимо, уже знаете, где мы сейчас. Наверное, удивились? Поистине, мы все время скачем. Еще никогда не воевали, как в этот раз. Гитлеровцам от нас очень плохо пришлось. Никакими словами не опишешь, как мы их поколотили.
Хочу дать вам полный отчет о том, как воевали с тех пор, как мы расстались.
Приказ о передислокации мы получили дней через семь после того, как проводили вас из лесочка под Немировом. Но Михаил Ефимович тогда сильно разболелся, и его пришлось отвезти в киевский госпиталь. Он еще пошутил тогда: «Начало войны я встретил в этом госпитале, а теперь вот и конец войны встречать буду там же». Но это была горькая шутка, очень не хотелось ему ложиться, на больничную койку в такое время.
Там командарм пробыл около недели, хотя врачи говорили, что ему надо лечиться несколько месяцев, — болезнь свою он запустил на войне. Но вы упрямый характер Михаила Ефимовича знаете. Он держал связь с начштаба Шалиным прямо из госпиталя и давал ему оттуда все нужные указания, а когда пришло время наступления, оделся, и мы с ним выехали на фронт, — я при нем тогда находился опять безотлучно.
Приехали мы четвертого января, а шестого уже
двинулись на исходное положение. Воевать начали четырнадцатого, и о наших успехах и о том, где мы были, вы кое-что, наверное, узнали из сводок Информбюро и из приказов Главнокомандующего. Сегодня, наверное, нас снова упомянут в приказе воевали неплохо и марш проделали большой.Реку Варта мы форсировали в этой операции три раза, двигаясь в разных направлениях. Очень противная для нас река. Границу Германии наши части перешли 29 января, а мы с Михаилом Ефимовичем переехали ее на другой день.
Ваши «подшефные» (1-я гвардейская танковая бригада. — Ю. Ж.) воевали хорошо, но не хуже их дрались танкисты Гусаковского. Бочковский получил орден Суворова 2-й степени.
Оба «хозяйства» — и Дремова, и Бабаджаняна (8-й и 11-й гвардейские танковые корпуса. — Ю. Ж.) получили наименование краснознаменных. Бабаджанян опять проявлял чудеса личной храбрости.
О Бойко (командир гвардейской танковой бригады, дважды Герой Советского Союза. — Ю. Ж.) не писали в сводках, но он очень много сделал в этой операции. Его люди — настоящие герои, а сам он — воплощенная аккуратность, а это на войне очень важно. У него всегда все на месте, все вовремя сделано, все есть, он никогда не опаздывает и никого не подводит. Это — каменная стена Михаила Ефимовича.
К Балтийскому морю мы вышли дважды. О нас не всегда упоминали в сводках, но так, очевидно, нужно для дела. Настроение у всех неплохое, но только все мы устали и как-то постарели. Ведь мы, по сути дела, уже третий месяц воюем без передышки.
Ваш любимый герой Бочковский творит чудеса — таким маршем идет со своим передовым отрядом, что армия еле успевает его догонять. В «хозяйстве» Темника (1-й гвардейской танковой бригаде. — Ю. Ж.) еще семи человекам присвоено звание Героя Советского Союза. Среди них — соперник Бочковского Жуков». [90]
В первых рядах и «хозяйство» Гусаковского.
Гитлеровцы упорно сопротивляются и только тогда перестают стрелять, когда у них кончаются патроны. Города и дороги приспособлены к самой жестокой обороне. Таких завалов, какие они устраивают на шоссе, мы еще никогда не видели. Построены такие доты, что их никакая бомба не берет, бетон и сталь.
Михаил Ефимович сказал, что он уже написал вам — воюем, мол, так, что гитлеровцы вокруг нас на 360 градусов. Это чистая правда. Прошли те времена, когда воевали с оглядкой на фланги. Теперь мы смело врезаемся в тылы, отсекаем гитлеровцев, ведем бой на все четыре стороны и устраиваем им «котлы».
Но, конечно, не обходится в таком деле и без неожиданных сюрпризов для нас. Два раза гитлеровцы выходили прямо на наш командный пункт, и мы вели серьезный оборонительный бой. В одной из таких неожиданных схваток погиб брат Нины (сотрудницы аппарата штаба. — Ю. Ж.), который служил тут же, у нас. Горе это переживали все. Вы знаете, как тяжело Михаил Ефимович ощущает каждую потерю, свидетелем которой ему приходится быть, хотя он сам рискует своей жизнью каждый час как бесстрашный командарм.
Здесь, у моря, — а оно от нас сегодня в пяти километрах, — погода пасмурная, стоит туман. Все вокруг серо, весной еще и не пахнет. Но настроение у танкистов боевое. Несколько дней тому назад Бочковский и Жуков по дороге к одному городу разгромили немецкую колонну автомашин длиной 15 километров. Этот город был подготовлен к длительной обороне. Но, как всегда, наши танкисты вышли не там, где их ждали гитлеровцы.
Всю свою технику — самоходную артиллерию, бронетранспортеры, зенитные орудия, автомашины — фашисты побросали и обратились в бегство, но далеко не ушли, наши танки их настигли. В общем, битой техники было столько, как в Северной Буковине около Днестра, в М. Устечко, помните?
Мы ездили туда с Михаилом Ефимовичем, и проехать было очень трудно все загромождено. Сейчас дорогу расчищают, работают немцы…
Местность здесь для нас очень неблагоприятная — овраги, холмы, болота, леса. Танки могут идти только по дорогам, а они минированы, к тому же, как я сказал, повсюду завалы деревьев, кирпича и песка. Всюду — системы каналов. На одном участке нам пришлось на расстоянии четырех километров построить пять мостов, и все это делали под огнем противника.
За Гдыню драться было очень тяжело. Часто люди шли прямо на верную смерть. Одна дорога, закрытая завалами, а по бокам лес, болота, и там сидят стрелки с фауст-патронами, точный удар которых для танка смертелен. Их надо было подавить, а потом расчищать завалы. Несколько дней брали метр за метром, но все же танкисты выполнили свой долг с честью.
Наши люди из всех родов войск на этой войне творят чудеса, но для нынешней битвы мало и этого слова. Они делают поистине невозможное. Все хотят поскорее закончить разгром гитлеровской Германии.
Михаил Ефимович сейчас очень занят, у него дела большие. Поэтому сам сегодня письмо написать вам не смог, приказал писать мне и передал вам свой привет.
Ну, вот и все. Пишите нам… Мы все живы, хотя и не совсем здоровы, но теперь уже надеемся, что поправляться будем дома.
Кондратенко».
90
Один из выдающихся советских танкистов — Владимир Жуков пришел в 1-ю гвардейскую танковую бригаду неопытным молодым лейтенантом в начале декабря 1941 года, когда начиналось наше контрнаступление под Москвой. Ветеран бригады А. Ростков вспоминает: «Перед нами стоял невысокий стройный паренек, розовощекий, с припухшими юношескими губами, с мягким пушком на верхней губе. Все на нем было новенькое — валенки, чистенький полушубок, похрустывающие ремни, блестящая кобура пистолета. «Первый раз?» — спросил водитель Дибин, опытный танкист, которому предстояло идти в атаку с Жуковым. «Да, только что из училища, — виновато улыбнулся лейтенант. — В технике я, брат, не силен. Ты мне помоги». Жуков стеснялся своей молодости. Ему очень хотелось подружиться с этим рослым, в замасленной телогрейке водителем. «Ничего, — успокоил Алексей. — Война научит». В бою Жуков показал себя с наилучшей стороны, с первых же двух снарядов ему удалось подбить фашистский танк. Танкисты-ветераны помогали ему освоить опыт, накопленный бригадой. Не прошло и нескольких месяцев, как Владимир Жуков стал одним из лучших командиров машин, потом командиром взвода, роты, батальона. Ему наравне с Бочковским поручалось выполнение самых ответственных заданий — во главе передовых отрядов они неизменно устремлялись вперед, врываясь в глубь расположения врага, разрывая его коммуникации и сея панику. И быть бы Владимиру Жукову, как и его тезке Бочковскому, генералом, если бы не оборвалась его жизнь в самый канун победы — уже в Берлине…
Вернувшись на 1-й Белорусский фронт, 1-я гвардейская танковая армия разместилась в лесистой местности восточнее плацдарма, захваченного в свое время на Одере Русаковским. Здесь она получила пополнение. Впереди оставалось еще одно сражение, последнее: сражение за Берлин.
Последнее наступление
Передышка была недолгой. Еще заканчивалась ликвидация померанской группировки гитлеровцев, еще гремели залпы войск 1-го Украинского фронта в Силезии, еще кипели битвы за плацдармы на западных берегах рек Одера и Нейсе, а в Ставке Верховного Главнокомандования уже заканчивались последние приготовления к битве за Берлин. Берлинской операции было суждено стать одной из крупнейших боитв второй мировой войны: в ней должны были принять участие с обеих сторон более трех с половиной миллионов человек, свыше пятидесяти тысяч орудий и минометов, около восьми тысяч танков, свыше девяти тысяч самолетов.