Люди Света. Том 2

– О твоем предложении, – уставши с тоской, смотрела на него. – Я согласна на твои условия.

– Кто бы сомневался, – довольный собой улыбался он.

– Хочу, чтобы ты дал свое слово как полагается.

– Хорошо даю слово.

– Нет, по правилам, официально, – Лучезару это не понравилось.

– А говоришь, плохо знаешь наши обычаи.

– Я не хочу, чтобы через три года ты заявил, что договора не было.

– Какая же ты у меня сообразительная. Хорошо. Я, Лучезар, наследник рода Правосвета, хранитель кристалла Богояра, Правитель людей Света даю слово Наталье, что по истечении трех лет, когда придет весна, обязуюсь доставить ее в город Светоград и через неделю покинуть его – даю слово. Довольна?

– Нет, ты не сказал самое важное: что ты отстанешь от моей семьи и пальцем больше не прикоснешься ко мне.

– А ногой можно?

– Ни какой частью тела!

– Хорошо. Обещаю не трогать ни рукой, ни ногой, – Лучезара перечисляя, прикасался тем, что называл, – ни губами, не языком…

– Прекрати этот цирк! – потребовала я.

– Ты такая смешная, моя Наталья.

– Я прагматичная, с тобой только так!

– Обещаю, не трогай ни тебя, ни Светогора и уйти через неделю.

– Лучезар так дело не пойдет! Давай-ка с самого начала.

– Понимаю, за что тебя люблю, – и Лучезар заново от тараторил клятву-слова. – Довольна?

– Да милый. Ты меня просто осчастливил.

– Теперь твоя очередь.

– Что?

– Давать слово, что будешь ласковой.

– Я, Наталья, из рода Челдаров, жена принца Светогора, мать наследника рода Правосвета, даю слово Лучезару, что до весны буду любить его нежно и страстно – даю слово.

– Не, ты еще не сказала, что будешь слушаться во всем, не перечить, и будешь принадлежать мне и душой и телом. Давай заново.

Я произнесла речь со всеми его пожеланиями, договор скрепили поцелуем, а потом страстной любовью.

– Вот и обед наступил, – сказал Лучезар, вставая с постели. – Пойдем, покажу свой сюрприз.

Я села за стол. Лучезар попросил меня закрыть глаза и вытянуть руку вперед.

– Не открывай глаза, пока не разрешу, – приказал он и положил что-то легкое мне в руку. – Угадай что это.

На ощупь было круглое по форме, средних размеров, как куриное яйцо.

– Это яйцо, – я открыла глаза. В моей ладони лежало светло зеленое яйцо с красными пятнышками. – Тут что и птицы обитают? – удивилась я.

Лучезар стал серьезным.

– Тебе кто разрешал глаза открывать!

– Я же угадала.

– И что? Тебе, было сказано, пока не разрешу! – Лучезар стал воспитывать или правильно сказать дрессировать меня, налаживать дисциплину и послушание. – В следующий раз накажу!

– И как?

– Потом узнаешь.

– У нас еще и системы наказания будет?! – запротестовала я. – На это не подписывалась!

–Ты обещала слушаться!

Как мне хотелось размазать яйцо по его физиономии! Еле сдерживалась! Надо было сейчас не поддаться, не покориться и пресечь на корню все его желания к дрессировке, чтобы потом не мог он этим пользоваться. Надо самой заставить его подчиниться моей воле.

– Лучезар, давай не будем портить наши отношения, только что налаженные. Я тебе не солдат, этим меня не выдрессируешь. Ты, наоборот, подымешь мой гнев и ярость, настроишь против себя. Ты же хочешь, чтобы я любила тебя, а не ненавидела, – я встала и приблизилась к нему. – Мой милый, – ласково смотрела на него, нежно касаясь его щеки, – я и так тебя люблю. Поверь мне – это лишнее, – и стала целовать.

– Повтори, – задыхаясь, зашептал он.

– Люблю Лучезара всем сердцем. Сейчас ты мой свет, мой мужчина. Я хочу слиться воедино с тобой.

– Я люблю тебя Наталья! Как долго я этого ждал, кажется, целую вечность. Мы будем счастливы с тобой! Я все для тебя сделаю, только будь моей навсегда.

– Я твоя на три года любимый, я твоя.

С тех пор Лучезар больше не приказывал мне, а вежливо просил или твердо настаивал. И полетели наши деньки в любви, в счастье, в гармонии. Только все было ложью! Неужто он не понимал этого? Или не хотел думать, видеть всю правду, задумываться о будущем. Сейчас он жил в мечте.

Правда, один раз он был в гневе, даже в ярости не контролируя себя. Это произошло через три месяца нашей совместной жизни. Я пробудилась, когда Лучезар еще спал. Побродив без дела по комнате, вернулась на ложе, но вспомнила, что не отметила сегодняшний день в своем календаре на стене около входа. Как Робинзон Крузо ставила черточки, считая дни. Как узник отмечала свой срок и время до свободы. Лучезар поначалу ругался, но я настаивала: «Как я узнаю, сколько мы здесь находимся? Через год я потеряю счет времени! Я должна знать, сколько мы здесь, когда придет весна». Поставив очередную черточку, направилась обратно, но запнувшись за шубу Лучезара чуть не упала. «Бросил на пол. Как будто нельзя было повесить!» – заругалась я, но потом вспомнила, почему он ее бросил, затихла. Вчера он принес горсть замерзших ягод и, забыв про все, спешим порадовать меня.

Лучезар баловал меня как мог. Первое что он мне подарил так это платье. Оно было из кожи вармадов, выделка была отменная, тонкая, легкая, нежная как шелк, ярко-красного цвета, длина была, как он любил, только прикрывало ягодицы с вырезами по бокам, с небольшими свисающими рукавами. Времени у нас было много, а заняться было нечем. Лучезар находил нам разные развлечения. Сначала смастерил нам нарды, а потом шахматы. Недели три мы играли взахлеб, потом надоело. Он решил учить разным премудростям и ремеслам, параллельно рассказывал свою биографию, начиная с пеленок. Конечно, у него была очень интересная и насыщенная жизнь. По-моему, даже трех лет не хватит, чтобы поведать все, можно даже написать книгу о его заслугах. Из водорослей плели сети, и в нашем рационе все чаще появлялась рыбы. Ее я ела с большим удовольствием, чем мясо.

И вот наткнувшись на шубу Лучезара, мне захотелось выйти на улицу подышать свежим воздухом. Дойдя до последней занавески из шкур, одернула ее. В коридор ворвался сильнейший ветер, сорвав с меня капюшон. На улице стояла белая пелена. Ветер выдувал тепло из меня и помещения, но мороза я не почувствовала или не успела ощутить его, как ворвался Лучезар. Отшвырнув меня от выхода, закрыл занавеску и, ударив меня по лицу заорал:

– Ты что тут делаешь!

– Хотела прогуляться, – держась за щеку, ответила я.

– Она хотела прогуляться! Я тебе говорил, чтобы не выходила в коридор! Говорил?

– Да, – я не стала возражать или перечить ему глядя на его состояние – он был в бешенстве.

– Она вообще на улицу собралась! Без меня там делать нечего! Чтобы больше я тебя не видел здесь никогда! Поняла!

– Да.

– Я должен наказать тебя. За непослушание, будешь месяц есть одно только мясо, ни печени, никакой рыбы, – он знал, что я больше всего ненавижу. – Бегом в комнату!

От его рукоприкладства распухла правая щека и была синяя, ужасно болела, видно был перелом, не могла жевать пищу совсем. Лучезар промучив меня дня три, дал все-таки Светоч, при этом сказав:

– Я требую безоговорочного послушания! Чтобы ты без меня не ходила в коридор, а на улицу тем более! Она у тебя вообще под запретом! Ты поняла?

– Да.

– Наталья, я так за тебя испугался. Ты представляешь, тебя могло унести ветром в бездну. Как подумаю, у меня сердце останавливается. Прости меня за челюсть. Я обезумел, увидев тебя на пороге. Умоляю тебя, не выходи пока я не разрешу. Ты очень дорога мне. Я боюсь тебя потерять. Так нелепо и глупо подвергать себя опасности! Хочешь прогуляться, так скажи. Я выберу день поспокойнее, и мы вместе постоим у порога, может даже дойдем до реки. Прошу сбереги себя для меня и наших детей.