Людмила Зыкина. Издалека долго…

Щедрин настойчиво просил от нее большей исполнительской свободы, личностного отношения к зашифрованной нотной строчке — и это придавало ей уверенности в работе над чрезвычайно сложной в техническом отношении вокальной партией в «Поэтории».

«Шутка сказать, — вспоминала Зыкина, — похудела к премьере на 4 килограмма, какая интенсивная работа шла».

На всю жизнь она запомнила премьеру в Большом зале Консерватории, когда напряженную тишину ожидания разорвал одинокий и печальный звук альтовой флейты и полился ее голос — плач с дребезжащим «всхлипыванием» клавесина, создавая неповторимый вокально-инструментальный эффект.

— «Поэторию» долго не разрешали к исполнению, — вспоминала Зыкина, — и знаменитые дирижеры Евгений Светланов, Юрий Темирканов, Геннадий Рождественский не один день ждали — разрешат или не разрешат? Разрешающий звонок последовал за несколько секунд до звонка в зрительном зале.

— Людмила Георгиевна, — спрашивал я, — а правда ли, что Щедрин, помимо сведения песнопения с концертной музыкой, впервые ввел какую-то авангардную сирену, звук ее почти как при пожаре?

— Похоже на пожарную, действительно. Был момент, что часть публики, не поняв, что происходит, во время последней генеральной репетиции ринулась к выходу, думая, что начался пожар. Такой звук в «Поэтории» был. Много чего было. И церковные колокола, и хоры, и «Матерь Божия».

Сначала «Поэтория» редко появлялась в концертных афишах. В перерывах между исполнением нового для нее сочинения Зыкина то и дело заглядывала в ноты: ей казалось, что ее работа в щедринском опусе далека от совершенства. Но когда «Поэтория» была исполнена в Англии, в Бостоне, на Международном фестивале и получила признание за высочайший уровень исполнения, за оригинальное использование фольклора в симфоническом произведении, тогда она поняла окончательно, какую творческую высоту взяла. «Словно академию окончила», — говорила она.

— Людмила Георгиевна, а при чем тут был Эрнст Неизвестный? Газеты английские и о нем писали. По крайней мере, судя по публикациям в прессе, его тоже лаврами не обошли.

— После эмиграции Неизвестного имя его было запрещено. Но Родион Константинович оставил стихи о нем в «Поэтории». И Бостонский фестиваль пригласил на исполнение Эрнста как героя «Поэтории».

С Родионом Щедриным и Андреем Вознесенским после премьеры «Поэтории». 1968 г.

— Ну хорошо, о вашей «Поэтории» я теперь кое-что знаю. Но «живьем» ни разу не слышал.

— Так слушай.

И Зыкина встала и запела тут же, в кабинете:

Матерь Владимирская! Матерь Единственная! Первой молитвой, Молитвой последней Стань нашей посредницей, Матерь Владимирская!

Закончив петь, спрашивает:

— Ну как?

— Нет слов! Но с оркестром, наверно, еще лучше!

— Еще бы, — согласилась Зыкина.

* * *

История создания песни «Течет Волга», ставшей визитной карточкой певицы, такова (за рубежом конферансье или ведущий программы концерта Зыкиной объявлял зрительному залу: «Исполняет мисс Волга из Москвы»).

Поэт Лев Ошанин, родившийся на Волге и проводивший «вечера юношества», как он говорил, на Волге, годы вынашивал мысль написать стихотворение или поэму, посвященную великой русской реке.

«Долго не решался взяться за волнующую тему, — рассказывал поэт, — очень уж боязно было после „Из-за острова на стрежень“ или „Вниз по матушке по Волге“ браться за перо. И вот как-то позвонил мне Марк Григорьевич Фрадкин, известный всем композитор, и сказал, что для панорамного кинофильма о Волге режиссер Яков Сегель, который по заказу Парижа его снимает, просит написать песню. Это было заманчиво и страшновато одновременно. Но я без раздумий согласился: надо так надо. Мы приехали с Фрадкиным к съемочной группе в Волгоград и там на борту парохода „Аргунь“ строка за строкой, поворот за поворотом создавали песню. Вот каким был самый первый вариант песни:

Издалека Течет река, Полна своих забот. И никогда Ее вода Обратно не придет. Мой причал Позади, Там любовь, Там дожди, Берег, полный огня. Волга, не забывай меня! А сколько раз В рассветный час Ты в путь меня звала, А по весне Навстречу мне Босой девчонкой шла.

И снова: „Мой причал позади…“.

Была в этом варианте и такая строфа:

Бегут леса, Бегут дома. А с ними жизнь сама. И Ярославль, И Хохлома  Опять сведут с ума.

Была готова музыка, насколько я вспоминаю сейчас, очень привлекательная. Фрадкину долго казалось, что „Мой причал.“ — это и есть припев песни. А та музыкальная фраза, которая сейчас является рефренной, — „Издалека долго течет река Волга.“ — сначала казалась вступлением к песне.

Четвертая строка рефрена была длиннее. И у меня было так:

Издалека долго Течет река Волга, Конца и края нет. Течет река Волга — И красит небо в синий цвет.

Мне это очень нравилось, а Фрадкину — нет. Но я не сдавался. Кончилось тем, что Фрадкин сократил музыку, и влезло только „конца и края нет“. Я сначала обиделся. Но музыка и песня в целом стали значительно лучше. Когда песня в первый раз прозвучала по радио, мне позвонил поэт Владимир Дыховичный и, похвалив песню, сказал: „Слушай, это же очень трудно. Там все слова рифмуются“.

Оказалось, что в рефрене действительно все рифмуется. А я этого не заметил.

Так часто бывает в песне — некоторые формальные особенности используются поэтом интуитивно, без заданной схемы. Но, конечно, если бы была хоть маленькая натяжка, хоть одно неестественное слово, все надо было бы переделывать и отказаться от рифмы. Помню, что во второй части припева никак не находилась третья строка:

Среди хлебов спелых, Среди снегов белых…

Нужна была еще одна, такая же точно по ритму. А потом уже шло: „А мне семнадцать лет…“. Я перепробовал разные строки с рифмой к словам „спелых и белых“. Но сразу все получилось, когда нашлась повторная строка из первой части припева:

Течет моя Волга, А мне семнадцать лет…

Кстати, далеко не все песни выдерживают такую поголовную рифмовку. В „Волге“ рифма оказалась на месте».

Песню «Течет Волга» Людмила Зыкина исполняла так, как будто ее поет сама Волга, сама Россия.

Песню для фильма записал Владимир Трошин. Но когда редакция «Доброго утра» попросила разрешения передать песню перед выходом картины на радио, Сегель разрешение дал, а ролик с записью не дал. И для радиослушателей первым исполнителем песни «Течет Волга» был Марк Бернес.