Людо и его звездный конь

Но тот что-то упрямился. Дрова в печи вспыхнули и затихли, тикали деревянные часы, и с бревенчатых стен во все глаза глядели гномы — так, будто могли заговорить в любую минуту, а внизу, в стойле ворочалась скотина: одна коза захохотала, и когда раздраженный ветер начинал кружить возле самого дома, дрожали ставни.

Некому было отправить Людо спать, вот он и сидел — так уютно сидеть у печки. Он натащил в дом побольше дров и даже не помышлял о том, чтобы экономить на свече. Он сидел и вырезал гному нос и глаза, а другие гномы глядели на него со стены, как вдруг в часах распахнулось окошечко, и кукушка прокуковала полночь.

Да, в самом деле пора спать, подумал Людо. И так как спал он в той же комнате, только с другой стороны печки, он без особого труда оторвался от места, не то, что мы, когда нужно выходить из теплой комнаты и подниматься по холодной лестнице. Но только он собрался отложить инструмент и незаконченного гнома, как вздрогнул от громкого стука, как будто сильно хлопнула дверь или что-то тяжелое свалилось на пол. Людо немного постоял, прислушиваясь, но ничего не услышал, кроме тихих знакомых ночных звуков, да завывания ветра за окном. Вдруг он почувствовал, что в комнате стало холоднее, словно открылась дверь, но нет, дверь заперта на засов и ставни тоже.

Наверное, дует из-под половиц, подумал Людо — открылось окно в хлеву и впустило в дом холодную ночь.

Людо взял свечу и, прикрывая пламя рукой, направился к люку в углу у двери, поднял крышку и полез в хлев.

Там было жутко холодно. Козы в углу за скирдой соломы прижались друг к другу, чтобы согреться. Глупая корова с упреком взглянула на Людо большими глазами с длинными ресницами, но Ренти… Людо застыл, как вкопанный, на нижней ступеньке лестницы, не веря своим глазам. Там, где обычно стоял старый мерин, болталась лишь веревка, привязанная к яслям, а Ренти исчез. Входная дверь была распахнула и загребала сугроб. Ренти исчез. Ну, не сложно догадаться, что Людо подбежал к раскрытой двери и несмотря на ветер стал вглядываться в темноту, но, конечно же, не увидел ничего, потому что ветер тотчас сорвал пламя свечи, и теперь ничего уже стало не разглядеть, кроме сугробов да борозды между ними, которую, по всей видимости, и пропахала лошадь, пробираясь по снегу. Да и борозда уже превратилась в небольшое углубление на поверхности снега, и, хотя Людо, спотыкаясь, прошел по ней в темноту несколько ярдов, он уже не мог ее различить. И, насколько хватало его молодых зорких глаз, не мог он разглядеть ни движущегося существа, ни темного очертания, которое походило бы на сбежавшую лошадь. Конечно, было не совсем темно, но не так, как промозглой ноябрьской ночью у нас в Шотландии, потому что повсюду лежал снег и отражал звездный свет. И каких звезд! О, они так сверкали на ясном и черном небе среди гор, а под ними искрились снежные вершины. И человек, вроде Людо, привыкший к зимней тьме, видел все очень ясно. Пока он там стоял, ветер вдруг стих так же внезапно, как и поднялся. Снег перестал кружить, лишь последние безмолвные снежинки поплавали и улеглись. Все сделалось молчаливым и неподвижным, и очень-очень холодным. Хотя Людо неумело орудовал отцовским инструментом и не мог похвастаться такой ловкостью, как Ганс, Руди и другие его товарищи по деревне, недостатка в здравом смысле за ним не водилось. Он знал: если старого мерина не привести в чувство и не вернуть обратно, он очень быстро умрет. Людо также знал: отправишься дальше на поиски Ренти по глубокому снегу, сам можешь упасть в сугроб и не выберешься — тогда тоже умрешь. Но ничего страшного не произойдет, если зажечь фонарь и залезть на снежную горку за домом — оттуда будет видно лучше. Вдруг он заметит Ренти, тогда он сможет найти его и вернуть его безо всякого риска. Или, если старый мерин заметит фонарь, он сможет и сам выбраться из холода и спасти себе жизнь. А если нет, Людо ничего не останется, как только вернуться в теплый дом и дожидаться прихода отца. Приходилось выбирать между своей смертью и смертью лошади.

Людо побежал на скотный двор, захлопнул за собой дверь и взлетел вверх по лестнице, чтобы надеть толстое пальто, шарф и шерстяную шапку-ушанку. И ботинки у него были подбиты толстой подошвой, какие смогли позволить себе купить его родители — в Баварии не стоит экономить на зимней одежде. Людо схватил лыжи, палки и сбежал вниз, где уже радостно чавкали козы, а корова просто стояла с отсутствующим видом. «Этим вообще наплевать», — зло сказал Людо, снял с крюка костяной фонарик зажег его, потом надел лыжи, вышел на снег и закрыл за собой дверь.

Он видел лишь путь наверх, к вершине горы, за домом, потому что дорога лежала меж двух рядов елей, стоявших вдоль нее, как снежные стены. Снег был очень глубокий и все еще мягкий так, что даже на снегостопах Людо завязал и проваливался при каждом шаге. Если ты когда-нибудь ходила по глубокому снегу, ты поймешь, что ему пришлось нелегко. Однако в Шотландии никогда не бывает так много снега. Людо хотел идти побыстрее, но по таким мягким сугробам быстро не пройдешь, и он медленно потащился вверх, тяжело протаптывая себе дорогу в снегу. Если бы ему понадобилось проделать дальний путь, он бы выдохся очень скоро. И, правда, когда он с трудом добрался до плоскогорья над домом, он уже дышал, как кузнечные мехи, и под одеждой с него градом катился пот. Он встал и начал пристально приглядываться, но не увидел ни Ренти, ни отца, возвращающегося из дома дяди Франциля в Оберфельде. Людо не знал, что делать. Он так часто совершал промахи и слышал, как говорили: «Но это же Людо, несмышленыш». А теперь могут сказать кое-что и похуже. Теперь его могут обвинить в том, что Ренти ушел. Ведь только Людо чинил веревки и сбруи, и если Ренти погибнет, сказал он самому себе, это произойдет по моей вине. Он понимал, что идти за старой лошадью бессмысленно, и решил спуститься в деревню и рассказать о случившемся отцу. Но что тогда будет? Скажет ли отец: «Правильно ты поступил, Людо»? Или все начнут качать головами и бормотать: «Опять этот Людо надоедает отцу, да еще когда бедная тетя Анна тяжело больна».

Так он стоял и думал, какой же он глупый и какая холодная ночь, и о Ренти, о его неразгибающейся ноге, и том что любимый старый Ренти к утру умрет. И он заплакал, и слезы замерзали, катясь по щекам.

Глава 3. ПАДАЮЩАЯ ЗВЕЗДА

Может, из-за слез, застилавших глаза и бегущих по лицу прямо в шарф, так что даже нос потек и пришлось вытирать его мокрой перчаткой, (а все знают, как это неудобно и каким жалким ты себя сразу ощущаешь, и кроме этого злосчастного чувства на Людо навалилось еще и бессилие от того, что он сделал что-то ужасное и теперь уже ничего не исправить), а может, еще почему, но, как бы то ни было, когда произошло нечто необычное, Людо заметил это не сразу. Вокруг сгущалась жестокая ночь, а он все стоял и оплакивал бедного старого Ренти и даже как-то странно радовался — хорошо, что он может вот так выплакаться, когда никто не видит и не подумает, какой он мягкотелый, — прямо плакса-вакса, как дразнились, когда еще я была маленькая. Так плакать, да еще из-за животного! Однажды он поймет, что никакой мягкотелости в этом нет — плакать горькими слезами от того, что поступил плохо, особенно с животным, которое и защитить-то себя не может. Так он стоял и плакал, а вокруг, по всей долине, простирались сплошные глубокие снега, над ними — леса, а над лесами — вершины гор, поблескивающие сквозь пургу, кружащуюся, как вихрь, и над всем — мерцающие звезды на черном-черном небе, роняющие на снежные просторы странный свет, похожий на потускневшее серебро. И вдруг Людо заметил, как где-то вдалеке, у подножия огромного утеса, которое они называли Jagersalp, то есть альпийское пастбище, так вот, у подножия огромного утеса он заметил, как что-то маленькое и черное медленно продвигается по снегу. Заметить такое можно было только чудом, ведь Людо только что вытер глаза противной мокрой перчаткой и уже собрался было поворотить к дому, как вдруг увидел маленькую движущуюся точку. Мы с тобой, наверное, решили бы, что это — просто маленькая движущаяся точка, но у Людо, привычного к огромным сверкающим горным пространствам, глаза были зоркие, как у птицы, а это, как ты понимаешь, лучшие глаза в мире. Поэтому он сразу увидел: точка имела форму лошади и двигалась, как лошадь, хоть и шла по грудь в снегу — очень тяжело и медленно. Слезы тут же высохли. Ты не поверишь: мгновение — и глаза уже смотрели ясно, да и горло прочистилось. Он сложил руки рупором и закричал йодлем, на манер альпийских горцев. Этот крик эхом проносится по альпийским просторам и звучит, как охотничий рог. Так он созывал летом коров на Альму, а сейчас крик ясно пронесся в ночи до Jagersalp и эхом вернулся назад к Людо. Ренти услышал и остановился. С такого расстояния даже Людо не мог различить, что произошло, но он был уверен, что старый мерин тоже остановился, поднял голову и оглянулся. И тут же снова опустил шею, всей тяжестью навалился на снег и с трудом стал продвигаться дальше от дома к Jagaersalp.

И тут случилось нечто. Сначала исчез Jagersalp, крутая гора над утесом стала дымиться, как костер, но это, конечно, был не костер. Людо знал, что это. Это была ужасная лавина, снежный обвал, несущийся с горных вершин стремительным потоком, сметающим все на своем пути: тысячи тонн снега, камней, скальных обломков. Где-то высоко, на вершине, над утесом Jagersalp, начал съезжать снег, соскальзывать под собственной тяжестью, и теперь его огромная масса неслась вниз, словно снежный ком, — быстрее-быстрее, к краю утеса, а за ним взмывало облако снега, похожее на белый дым. Лавина прошла как раз над снежным плато, к которому с трудом пробирался Ренти. Она уже достигла края Jagarsalp и стала опускаться вниз, как снежный дождь. И теперь Людо услышал ее, будто где-то вдалеке приглушенно прогремел гром. Утес взрывали тонны снега и, мгновенно растекаясь, сносили все на своем пути. Людо стоял и смотрел, а что ему еще оставалось делать. И когда лавина остановилась и снежный дым рассеялся, перед глазами снова предстала бесконечная снежная равнина, простирающаяся от подножия Jagersalp до долины, и там, где шел Ренти, теперь уже ничего не было.

Людо показалось, что его самого покрыли снегом, который теперь превратился в лед. Он не мог двинуться с места, все еще стоя, как вкопанный, уставившись туда, где минуту назад он видел Ренти. Тут опять произошло нечто удивительное. Упала звезда, с высокого-высокого зимнего неба. Огромная, сверкающая, прекрасная, она смотрелась так, будто сам Господь зажег ее, чтобы она светила вечно. За падающей звездой, как хвост воздушного змея, заструился изогнутый шлейф сверкающей звездной пыли. Сначала она падала медленно, потом все быстрее-быстрее и вдруг изогнулась, понеслась, как горящая стрела, и воткнулась прямо в снежную равнину за Jagersalp — как раз туда, где и стоял Ренти. Людо готов был в этом поклясться. А потом звездный хвост погас, ночь опять стала пустой, как прежде, и Людо вновь оказался один на горе за домом.

Глава 4. JAGERSALP

Не знаю, что это была за звезда, но, как только она упала, Людо совсем потерял голову. Почему он решил так поступить, один Бог ведает. Людо, наверное, и сам не догадывался, но неземной свет упавшей с неба звезды, как будто ослепил его сознание. И, сам того не понимая, Людо воткнул в снег палки и на всех парах помчался к тому месту, куда упала звезда. Он точно знал, куда идти. Если ты когда-нибудь видела падающую звезду, ты знаешь, насколько человек бывает уверен в том, куда именно она упала, и если она падает недалеко, что случается довольно редко, тебе кажется, ты мгновенно дойдешь до этого места и найдешь ее охлажденное съежившееся тело или огромную дыру там, где она вошла глубоко в землю. Однако Людо вряд ли стремился увидеть именно это. Он только знал — звезда упала, чтобы показать ему, куда он должен идти. И вот, он понесся все дальше и дальше, оставляя за собой огни деревни, пока они не исчезли совсем, и теперь уже ничего не было, кроме сверкающей тишины ночи и его торопливых шуршащих по снегу шагов. Над ним, заслоняя собой звездный свет, нависала тень Jagersalp. Людо засомневался, задумался — не сделал ли он какой глупости? И вдруг снежный наст резко ушел у него из-под ног, прямо под ним открылась трещина, и, прежде чем он успел понять, что произошло, он оступился и полетел вниз — вниз-вниз, к темному мягкому дну трещины. Он не знал, сколько он пролетел, но ему показалось — очень долго. Упал он, однако, на снег, мягкий снег, и совсем не ушибся. Несколько секунд он лежал бездыханно, потом сел и негнущимися от мороза пальцами ослабил шнурки на снегоступах. Темнота — хоть глаз выколи. До дна этой черной снежной ямы не доходил и звездный свет. Людо напряг зрение, но не увидел даже, где кончаются темные стены ямы и начинается темное небо. Да, глубокая трещина, а над ней нависала тень Jagersalp. И звезд вообще не видно — очень темно, холодно и одиноко. У Людо было время осознать, как глупо он поступил. И никакие они не волшебные, эти падающие звезды, и ничего они не означают. И что его понесло в самую темень? А вообще он стал припоминать, что слышал раньше о падающих звездах. Говорили, падающая звезда — это к смерти. Так что, если прелестная звезда что-то и означала, то только то, что бедный старый Ренти погиб под лавиной. И если сам Людо не сможет как-то согреться и продержаться, пока отец не придет домой и не увидит следы, ведущие к Jagersalp, может упасть еще одна звезда — за ним, потому что из снежной ямы ему никогда не выбраться, это он знал. Если он попытается влезть по стенке, мягкий снег обвалится и потянет за собой слой, покрывающий верхний склон, следы его заметутся, и отец даже не догадается, где его искать. Так он и сидел, держась за свои бесполезные снегостопы, и ему стало очень страшно. Холод все нарастал, у Людо начало ломить глаза, тело онемело, и вот, он закрыл глаза и откинулся на снежный бугорок, словно на мягкую подушку.

Вдруг прямо рядом с ним в темноте задвигался сугроб. Людо открыл глаза, вздрогнул, сел и отскочил в сторону. Сердце у него сильно забилось. Сугроб задрожал, поднялся с усилием, отряхнулся, с него посыпался снег, образуя вокруг маленькие сугробики, а то, что находилось под ним, встало на ноги. Людо не увидел ничего, но услышал, как кто-то раздул ноздри, тряхнул гривой и, со свистом махнув хвостом, шлепнул себя по бокам. Людо сразу же понял, кто это, — старый Ренти, погребенный под снегом на дне ямы, так же как и сам Людо, но еще живой. «Ой, Ренти»! — вскричал Людо, вскочил на ноги и обнял коня за шею, совсем забыв о том, что, когда ты находишься на дне трещины, нужно быть очень осторожным — не кричать и не делать резких движений, чтобы не пошла еще одна лавина. Именно это и произошло. Совершенно беззвучно, словно спустился холодный мягкий туман, стенки трещины начали оседать и посыпались душем, накрыв и мальчика, и лошадь, и все остальное. То есть, накрыв то место, где были лошадь и мальчик, потому что, не успели сорваться первые снежинки-предвестницы, как Ренти вместе с Людо, все еще крепко обнимающим за шею свою конягу и зарывшись лицом в его гриве, пошел вперед и потянул мальчика за собой, а яма, в которой они сидели, заполнилась снегом и исчезла. Перед ними черный, но все же слабо освещенный, будто сверху в него просачивался звездный свет, шел тоннель, под снегом. Ренти пустился рысью, словно знал дорогу, и Людо, прильнув к его гриве, побежал вместе с ним. Метров двадцать тоннель был прямым, как стрела. Они бежали, а за ними падал снег. Если мы доберемся до конца тоннеля, подумал Людо, мы доберемся до конца, конца чего? — до самого конца. Все происходило так быстро, что Людо даже не успел испугаться, а старый Ренти и вовсе не казался испуганным. Он вдруг негромко заржал, и от этого звука позади них тяжело рухнул снег. Впереди, мерцая в снегу, возвышалась незыблемая скала Jagersalp, а в ней, освещенная светом, ярким светом факелов, свечей и прыгающих огней открылась дверь.

Глава 5. ПЕЩЕРА

Дверь открылась в пещеру, но такой пещеры Людо еще никогда не видывал. Во-первых, она была огромна — каменный потолок взмывал вверх и где-то высоко над головой превращался в тень, а все стороны шли исчезающие в темноте штреки. А во-вторых, его поразило, как здесь светло и тепло. Промерзший до костей Людо мгновенно согрелся, будто с него стаял леденящий холод. Пальцы отошли, щеки засияли, и когда он взглянул на Ренти, то увидел, что шерсть коня высыхает и снова становится обычного каштанового цвета, а грива и хвост уже совсем не грязные, а наоборот — густые и шелковистые. Ренти был из породы хафлингеров — это такие выносливые красивые лошади каштанового цвета, а грива и хвост у них — будто из позолоченного серебра. Некоторые считают, что хафлингеры тянут колесницы самого Солнца. В яркий день и вправду в это поверишь. Людо, во всяком случае, верил. Тут Людо заметил, что в пещере полно людей. Мальчиков. Некоторые казались младше него, а другие — всех возрастов до шестнадцати лет и старше. И весьма странно одетые — в короткие туники из шкур и шерсти, покрашенные в унылые цвета, и только один-два обуты. Но бедными они не казались. По крайней мере, держались они не как бедные мальчики. Напротив, старшие мальчики вели себя гордо и высокомерно, и, когда они увидели, как Людо застенчиво ступает по огромному полу пещеры рядом с конем, трое старших мальчиков встали со своих мест у огня и приблизились. «Новичок»? — бросил самый высокий из них, будто Людо в этом виноват. Людо не знал, что ответить и лишь дотронулся до лба, как его учили делать с людьми более высокого происхождения, и не сказал ничего. По всей видимости, он поступил правильно, потому что юноша, кажется, немного смягчился. Потом вдруг спросил резко: