Людочкины выкрутасы

Она спокойно выслушала его возмущения и вытащила из сумочки какие-то бумаги.

— Вот вызов, — ткнула она пальцем, — в нём стоит твоя фамилия. Значит, ты полетишь со мной, и не спорь.

— А мне как-то фиолетово, стоит моя фамилия в твоём вызове или нет! Я не собираюсь из-за тебя бросать работу!

— Ты полетишь со мной! — стояла она на своём. — Мне нет дела до твоей работы.

Иван посмотрел на неё затравленным взглядом.

— Сколько ещё времени ты будешь держаться за меня? А главное — зачем? Отцепись уже, наконец! Дай мне жить своей жизнью! Ты же замужем! У тебя есть семья! Так береги её, дура! Допрыгаешься, что потеряешь Степана, а другого такого не найдёшь!

— Да отцеплюсь я от тебя, отцеплюсь! Это произойдёт, когда мы вернёмся из Германии. Я тебя больше не побеспокою. Иван, давай завтра в восемь часов утра встретимся у фонтана. Захвати с собой загранпаспорт. Поедем визу оформлять.

В назначенное время Иван не явился. Людмила пыталась дозвониться ему по мобильному телефону, но он не отвечал. Она тут же сообщила брату, что Милованов не пришёл на встречу, а значит, и в Германию с ней лететь не собирается.

— Не переживай, сестрёнка, — успокоил он её, — не хочет — заставим!

Именно в этот день Милованов не появился на работе. Потеряли его и дома. Отец и сын Федуловы перехватили его на подходе к опорному пункту милиции, насильно затолкали в свою «Ниву», обмотали скотчем руки и ноги, вставили в рот кляп и увезли на дачу к Пущину, даже не подозревая, какой сюрприз приготовили своему другу.

Санёк рыдал от восторга, когда увидел его.

— Братцы, подарите мне его в личное пользование! — просил он Федуловых, стуча себя в грудь кулаком. — Я его так выдрессирую! Он в два раза больше будет приносить нам доход.

— Угомонись, — потребовал Василий. — Нам с ним другие дела решить надо. Тащите его во вторую подвальную комнату.

Его бросили связанным на голый пол и вынули кляп изо рта.

— Запомни, вшивый мент, — грозно произнёс Василий, — что Людочка скажет, то ты и будешь делать! Понял?

Он набрал номер сестры и сообщил, что Милованов сейчас рядом с ним.

Егорова, разумеется, не знала, где рядом с братом находится Иван.

— Дай ему трубку, — попросила Людмила.

Брат приложил мобильный к уху Ивана.

— Ваня, я клянусь тебе, что после поездки в Германию, отпущу тебя на все четыре стороны. А сейчас не дури, иначе отец с братом разберут тебя на части и закопают их в разных местах. Им это ничего не стоит сделать. Ты же знаешь, что они работают в морге с трупами.

Он молчал.

— Не зли меня! Слышишь? — грозно крикнула она. — Я сейчас возьму в руки нашего сына и выброшусь с ним из окна. Пойми, я уже больше не могу жить с такой ногой! Помоги мне! Дай почувствовать себя нормальной женщиной!

— Делай, что хочешь, — обречённо произнёс Милованов. — Ты меня так достала своими угрозами, что мне уже самому хочется выбросить Дениску вместе с тобой из окна или с балкона. А помочь тебе, почувствовать себя женщиной, должен не я, а твой муж.

После этих слов Федулов младший замахнулся, чтобы ударить Ивана, но отец перехватил руку в воздухе.

— Не порть его физиономию, а то в самолёт не пустят. Лучше принеси из машины его папку. Посмотрим, что у него там есть.

Василий направился к «Ниве». Поднял с пола чёрную папку и, по пути к дому, расстегнул её.

— Смотри, батя, — спустился он в подвальную комнату, — а ментяра — то наш, похоже, собирался лететь с Людмилой! И российский, и загранпаспорт лежат у него в папке.

— Тогда, почему же ты, сынок, не захотел встретиться с моей дочерью, — уже ласково спросил Ивана Леонид Яковлевич. — Передумал что ли?

Иван не отвечал.

— Яковлевич, — взревел Пущин, дёрнувшись с места, — позволь я развяжу ему язык! Уж слишком много крови этот щенок мне попортил! Не бойся, внешности я ему не попорчу!

Он схватил Милованова за грудки…

— Ты, Сашка, не лезь! — оттолкнул его Людкин отец. — Мы сами с ним разберёмся.

Он снова повернулся к Ивану.

— Что ты, Иван, решил? — вновь с надеждой обратился к нему Леонид Яковлевич. — Говори, полетишь с Людмилой или нет?

— Милованов, молча отвернулся к стене.

— Ты к кому задницей повернулся? — снова бросился к нему Пущин.

Федулов старший снова отстранил Санька рукой в сторону.

— Пусть валяется здесь на голом полу, как собака. А, если он долго будет упрямиться, мы с ним расстанемся, — провёл он по своему горлу краем ладони.

Ивана закрыли на замок, и все поднялись на первый этаж.

— Яковлевич, — загорцевал на месте Пущин, — давай, сгоняем в ближайший посёлок за продуктами и выпивкой. Душа просит праздника. Посидим, пообщаемся.

— Поехали, — согласился тот.

Сгоняли, купили, что надо, и отправились в обратный путь. На выезде из соседнего посёлка, у обочины Федулов заметил лежащего человека. Остановил машину и подошёл к нему поближе. Это был молодой мужчина, по всем признакам бомж. Федулов посмотрел по сторонам.

— Загружаем его на заднее сидение. К утру проспится, и берите его с собой. Пусть трудится, зарабатывает для нас деньги.

Его привезли в загородный дом и положили в комнату к тем семи бомжам, что жили в другой подвальной комнате.

— Ну — ка, быстро сдвинулись и освободили место для новенького! — скомандовал Санёк, открывая дверь.

Мужчину бросили прямо на голый пол, даже не проведя ему санитарную обработку.

На следующий день рано утром Леонид Яковлевич с сыном уехали на работу. А вечером отец Федулов старший сам, без сына вернулся в дачный посёлок. Он не хотел оставлять там Ивана с Пущиным без своего присмотра и предпочитал хоть на часок навещать их. К тому же мысль, убедить или заставить Милованова лететь в Германию с Людмилой, не оставляла его.

— Ты, Лёнь, посмотри этого доходягу, которого вчера с Сашкой привезли, — обратился к брату Фёдор.

— А зачем мне на него смотреть?

— Он, по-моему, в бессознательном состоянии пребывает. На похлопывания по щекам не реагирует. Глаза не открывает. На заработки мы его, естественно, сегодня повезти не смогли.

Федулов подошёл к мужчине и начал его тормошить. Тот действительно не реагировал на раздражители. Леонид Яковлевич стал рассматривать его тело, голову. На затылке обнаружил гематому.