Люсьена
Шрифт:
– Простите, не могли бы вы говорить чуть тише? У меня раскалывается голова!
– Я всегда так говорю! Попробуй, поговори нормально, когда вокруг пушки гремят! И так день за днем! Но если ты просишь…А чего это ты меня на вы? Мы с тобой уже три года за обозом таскаемся, и ты никогда…А, ну я совсем дура-дурой…У тебя же контузия!
– Простите…Прости, Жаннет, а где мы находимся?
– Я же тебе уже говорила, на поле боя!
– Нет, я хочу спросить в какой мы стране?
– Ничего себе, как тебя отрубило! Может еще раз лекаря позвать?
– Не надо. Я хорошо
– Кому расскажи…Ну ладно, не буду тебя мучить. Мы во Франции. Это наша родина, и мы помогаем ее защищать.
– Франция! Ничего себе прыжки! А…Слушай, как мы защищаем родину? Мы воюем? С ружьями?
– Да. Но иногда происходит… - прислушивается, - Кто там? А, Софи! Заходи!
– Приветствую вас, гражданки!
– Ну, здравствуй! Здравствуй! Что новенького расскажешь?
– Что за странные истории рассказывают по всему лагерю?
– Ты, о чем это?
– поинтересовалась Жаннет
– О чем, о чем! О ней, конечно! О Люси!
– а что Люси? Вон видишь лежит, еле дышит!
– Да хоть бы вообще дышать перестала, - в сердцах бросает Софи, - всякую совесть девка потеряла! Вчера ее с моим Анри видели, завтра с твоим Жаном застанут!
– Зачем ты на нее клевещешь? Ты что завидуешь, что она у нас сегодня героиня?
– Героиня! – смеется Софи, - Видела я ее геройские дела в стогу сена с мужем Аннет!
– Да, героиня!
– сурово повторяет Жаннет, не обращая внимания на слова злобной Софи, - Она полезла под неприятельские пушки, чтобы спасти полковое знамя!
– Можно подумать!
– Не унимается Софи.
– Небось, нечаянно прихватила! Она у нас мастер брать все, что плохо лежит! А это что такое?
– Что?
– удивленно переспрашивает Жаннет
– Да вон те, два мешка, что лежат в углу! Тяжеленые мешки, наверное, Дай-ка я гляну, что там!
– Не смей!
– громадная Жаннет заслоняет мешки телом.
– Это имущество гражданки Люси, и ты не имеешь права к нему приближаться! И вообще, выметайся из палатки, тебя никто не приглашал!
– Ну, хорошо, - злится всерьез Софи, - я уйду, но вернусь с полковым командиром! Подозреваю я, что вы замыслили, что-то худое против нашего полка! Уж командиру ты покажешь, что там в этих мешках!
– Уходите, гражданка Софи и впредь без приглашения не заходите!
Слушая всю эту белиберду, я лежала и думала, неужели они говорят обо мне? Ну, положим, рассказ о том, что я кручу с чужими мужиками мне понятен. Понятно даже то, что люблю стащить то, что плохо лежит, но что бы я полезла под пули для того, чтобы спасти полковое знамя…Брр-р, ну нет, это геройство никак не по мне! Но с другой стороны, я своими ушами слышала слова «Крошки Жаннет" о моем сегодняшнем подвиге, и эта злючка Софи…Стоп! Если я здесь, то где настоящая Люси? Неужели у меня дома? Измученная всеми этими думами, я машинально повернулась на бок так как тело устало от однообразного лежания на спине, и тут же закричала от невыносимой боли в позвоночнике. Ко мне подскочила малышка Жаннет, и попыталась облегчить мою боль, но боль уже и так прошла. Вскоре я поняла, что тело болит только когда двигаешься. А если лежать неподвижно, то и боли никакой не будет. Вскоре пришел полковой лекарь. После осмотра, между прочим, довольно поверхностного, он сказал, что ничего страшного у меня нет. Кроме шишек, синяков, ушиба позвоночника и небольшого растяжения, все в норме. Я легко отделалась! Через недельку буду здорова как прежде, хотя он, доктор Пьер, предпочел бы, что бы я полежала в постели подольше, тогда у него, то есть, у доктора, было бы поменьше работы! Этот пункт, я попросила разъяснить поподробнее, на что
доктор сказал– Мадам, то есть гражданка Люси, мне неудобно с вами говорить о таких вещах, но если вы настаиваете…
Когда я подтвердила, что настаиваю, бравый доктор, смущаясь и краснея, пролепетал;
– Множество переломов, сломанный нос, ножевая рана, выбитый глаз-все это мадам из-за вас!
Из дальнейшего рассказа доктора, я поняла, что пыталась крутить любовь чуть ли не одновременно со всеми солдатами полка, из-за чего очень часто происходили драки и разборки, которые и заканчивались всеми теми ранами, которые перечислил галантный доктор. Представив себя в роли роковой женщины, я засмеялась, но смех этот перешел в стон, как только я почувствовала его последствия на своих ребрах. Малышка Жаннет, которая была начеку и решила, что я страдаю от невыносимых мук совести, быстро вытолкала гражданина доктора и присела рядом со мной.
– Люси, не надо так терзать себя! Ты же не виновата в том, что так любвеобильна и в том, что у тебя такой темперамент! Я вижу, как ты страдаешь!
Смех душил меня, однако ради трогательной гражданки Жаннет я попыталась сдержаться, но не смогла. Уткнувшись в подушку, я начала смеяться. Наверно со стороны это выглядело, как рыдания, сдерживаемые с большим трудом, потому что Жаннет села рядом со мной и начала успокаивать меня, по-матерински ласково поглаживая по голове. Там, в 21 веке, в моей обыденной жизни я никогда не отличалась темпераментом. Какой уж тут темперамент, когда любовь-это каждодневная работа. И чаще всего, совсем не из приятных. Но всего этого я конечно Жаннет говорить не стала. Простодушная великанша меня просто не поняла бы. Вместо этого я спросила
– Жаннет, скажи мне, что мы тут делаем?
– Где?
– удивленно переспрашивает Жаннет
– Здесь, среди солдат и пушек!
– Бедная девочка! Как тебя сильно контузило! Ну, хорошо, я напомню тебе, а дальше ты, наверное, сама все вспомнишь!
– Что вспомню?
– Вспомнишь что мы с тобой маркитантки! Мы, то есть-я, ты и Аннет-вивандье, а Софи-катинье! Поэтому она такая!
– Какая?
– Жадная и недоверчивая!
– Мне показалось, что она меня за что-то сильно ненавидит!
– Ну… - блеет Жаннет-дело в том, что…
– Послушай, - перебивает ее Люсьена, - ты мне лучше расскажи, чем катанье отличается от вивандье!
– Мы-вивандье или вивандьерки, помимо того, что обеспечиваем солдат продуктами, всегда идем с полком в самую битву, а кантинье или кантиньерки обычно продают товары, и продукты из собственной лавочки.
– Ясно, - подводит итог Люсьена, - мы боевые подруги, а они торгашихи!
– Нет, так нельзя говорить, - строго говорит Жаннет, - и вивандьерки и кантньерки - все боевые подруги. Были случаи, когда отважные женщины, наши сестры, брали оружие, выпавшее из рук убитого или раненого и сражались вместо него. Каждый солдат считает своим долгом оградить маркитанток от всякого рода опасностей и оскорблений. В ответ они стараются помогать солдатам во всех случаях. В королевской армии, где в обозе обычно следует капеллан, браки между солдатами и маркитантками освящены церковью. Во времена республики достаточно обмена клятвами и гражданской церемонии. Главное различие между кантинье и вивандье заключается в том, что в полку может быть только одна кантинье. Она работает в собственной палатке, предлагая в результате дешевый бар и завтрак. Вивандье, то есть мы, не имеют своей палатки, мы продаем свой товар тем солдатам, которые нуждаются в этом товаре в данный момент. Однако и вивандьерки и кантньерки должны купить у полиции лицензию, чтобы иметь возможность продать свой товар своему полку.