Лжец

Эйдриан был немного навеселе, и хотя он сто раз прокручивал в голове этот миг, все и всегда происходило в квартире Трефузиса и, конечно, без звучащей где-то на заднем плане песенки «Врежь мне твоей ритмической палочкой».

– Да нет же, профессор. Я не об этом. – Эйдриан откашлялся. – Я спросил, сойдет ли в качестве оригинальной работы роман «Питер Флауэрбак»?

– О, разумеется, разумеется. Всенепременно. Я-то на минуту подумал, что вы…

Бриджит Арден, пышнотелая актриса, с таким успехом сыгравшая миссис Твимп, подошла к ним и поцеловала Эйдриана в губы.

– Джулиан скрутил в нижней гримерной косячок, Эди. Присоединяйся к нам.

– Ха! Отлично! Скрутил косячок! Ну, великолепно! Как мне это нравится… она, э-э, просто… ну, вы понимаете, – пытался объяснить Эйдриан, пока оба они смотрели, как Бриджит шустро сбегает по лестнице.

– Разумеется, дорогой коллега! Так вот, я на минуту подумал, как я уже говорил, будто вы ожидаете, что я сочту удовлетворительным выполнением задания адаптацию вашего романа. Но сочинение его я принимаю, и с удовольствием. Превосходная концепция. Он превысил самые оптимистические мои ожидания.

– Вы хотите сказать, что знаете?..

– Помимо трехсот сорока семи анахронизмов, которые еще предстоит обнаружить доктору Андерсону и его группе, мне выпал счастливый случай побывать однажды под вечер у вас на квартире. Как я сумел перепутать лестницы А и Г, представить себе не могу. Обычно я не настолько рассеян. Однако, еще не успев сообразить, что ошибся, я споткнулся о вашу рукопись.

– Споткнулись о пачку бумаг, завернутых в одеяло и спрятанных наверху книжного шкафа?

– Когда я в ударе, я обо что только не спотыкаюсь. Еще первокурсником я ухитрился споткнуться о Кембридж.

– Не сомневаюсь.

– Нелепая небрежность с моей стороны, я знаю. Впрочем, это недуг не одной только старости. Насколько мне известно, ваш друг Гэри Коллинс тоже как-то споткнулся и упал прямо в мою квартиру. А в ней, сколько я понимаю, не успев понять, куда он попал, споткнулся о телефон. Такие недоразумения случаются чаще, чем кажется многим.

– О господи. Но если вы знали все с самого начала, почему же вы…

– Не поднял шума? У меня имелись на то свои причины, и ваша рукопись образцово им соответствовала. Английское отделение Святого Матфея никогда еще не получало так много новых исследователей и такого притока субсидий. Одно только Диккенсовское общество Чикаго… впрочем, вам это не интересно. Я искренне восхищен. Вот уже второй раз вам не удалось разочаровать меня. В наши дни так трудно найти хорошего плута. Вы сокровище, Эйдриан, подлинное сокровище. Хотя одно мне не ясно. Почему вам пришла в голову счастливая мысль сделать местом нахождения рукописи Святого Матфея, а не университетскую библиотеку?

– Ну, я хотел, чтобы она стала собственностью колледжа. В то время я предполагал, что именно вы ее опубликуете.

– И, когда выяснится правда, тухлые яйца полетят в меня? Примерно это я и подозревал. Нет, вы слишком великолепны. Я уверен, мы с вами подружимся.

– Нет, я не совсем это имел в виду…

– Вы оказали своему колледжу великую услугу. Теперь я оставлю вас, уступив место предстоящим увеселениям, бесчинству, наркотикам и плотской разнузданности. Силен с его злобными морщинами не нужен на игрищах юности. О, смотрите, вон – тот молодой человек из Нарборо, которого вы при первой нашей встрече обставили на крикетном поле. Превосходное исполнение, мой дорогой Картрайт. Не стыжусь признаться, что я плакал, не таясь.

Хьюго неуверенно кивнул и подошел к Эйдриану, раскрасневшийся, пошатывающийся, бутылка в одной руке, сигарета в другой.

– И кто это к нам пришел? – поинтересовался Эйдриан. – Аллегория Разгула и Падения?

Хьюго радостно рыгнул и ткнул пальцем в прощавшегося с Дженни Трефузиса.

– А я откуда-то знаю этого старого пердуна, – выговорил он.

– Ты говоришь о старом пердуне, которого я люблю. Этот старый пердун – гений. Этот старый пердун выиграл тысячу фунтов, поставив на Чартхэм-Парк против Нарборо-Холл. Уж крикетный-то матч ты помнить должен.

– Ах да, верно. Ты тогда смухлевал.

– Смухлевал?

– Дональд Трефузис. Дядя Филипа Слэйттери. Друг старины Биффо Биффена из нашей школы. Я все помню. Мнемозина, не следует этого забывать, была матерью всех муз.

Эйдриан удивленно вгляделся в него.

– Совершенно верно.

– По крайности, согласно Гесиоду. Так что он здесь делает, этот старый пердун?

– Он казначей кембриджского театра. К ним подошли Дженни и Гэри.

– Ради бога, кончай пить, Хьюго. При таких темпах ты будешь завтра выглядеть не на четырнадцать лет, а на сорок.

– Человек, только что выставлявшийся напоказ перед четырьмя сотнями людей, включая и собственную мать, имеет полное право напиться.

– Господи, да, я и забыл, здесь же была знаменитая Элен Льюис, – сказал Эйдриан. – Как ей это показалось?

– Очень нахваливала всех и вся, кроме меня.

– Ты не понравился ей? – спросила Дженни.

– Она просто не упомянула обо мне, только и всего.

Дженни попыталась утешить Хьюго, высказав догадку, что дело, скорее всего, в профессиональной зависти. Эйдриан поманил к себе Гэри, который уже вовсю отплясывал с осветителем.

– Трефузис все знает, – сказал он. – Старый прохвост вломился в нашу квартиру. Но это нам ничем не грозит.

– Что именно знает Трефузис? – спросил услышавший его Хьюго.

– Да ничего, ничего.

– Трефузис – это старый пердун, которого любит Эйдриан, – сообщил Хьюго Дженни и всем присутствующим. – Раньше старым пердуном, которого он любит, был я. А теперь Трефузиси-сисис.

– Хватит, Хьюго, пора бай-бай.

– Нет, правда? – спросила Дженни. – А я считала себя старой пердуньей, которую он любит.

– Эйдриан всех любит, ты разве не знала? Он любит даже Люси.

– А кто такая Люси, черт побери?

– О господи, времени-то уже сколько. Дженни, если мы собираемся поспеть в Ньюнем, нам пора…

– Люси – это его собака. Он любит Люси.

– Все правильно. Я люблю Люси. В главных ролях Люсиль Болл и Дези Арназ [60] . А теперь нам и вправду…

– Знаешь, что он однажды проделал в Харрогите? Притворился, будто…

– А, дьявол, его сейчас вырвет, – сказал Гэри.

60

Люсиль Дезирэ Болл (1911 – 1989) – американская комедийная актриса и первая звезда американского телевидения. С 1951 по 1957 г. снималась со своим мужем, Дези Арназом, в телевизионном сериале «Я люблю Люси», первом американском телешоу со зрителями в студии. Сериал оказался столь успешен, что были сняты продолжения («Шоу Люси» в 1962—68 и «Вот – Люси» в 1968—74).

Основной удар блевотины пришелся на Эйдриана, который с редким для него смирением счел, что вполне его заслужил.

III

– Минуточку, доктор Андерсон, я хочу уяснить, верно ли я вас понял. – Мензис снял очки и ущипнул себя за переносицу, приобретя сходство с играющим в судебной драме актером репертуарного театра. – Ни единое слово, ни единый слог этого документа на деле Чарльзу Диккенсу не принадлежат?

– Бумага и письмо определенно выглядят современными. С другой стороны, почерк…