Лжедмитрий I

— Ты кому грозишь? — Годунов протянул руку к Филаретовой бороде.

— Прочь! — гневно вскрикнул Романов. — Есть судьи над вами, Годуновыми!

Боярин Семен выскочил из кельи, хлопнув дверью. Увидел игумена.

— Глаз не спускай с Филарета. Кто из мира бывает, у него?

— Никто, боярин, — скрыл правду игумен.

— Гляди, отче, опасен Филарет. Государь передать тебе о том велел.

— Мне, боярин, ведомо. Да и пристав, какой привез боярина в нашу обитель, наказывал.

— Ну-ну!

— Будь милостив, боярин Семен, в трапезной заждались…

* * *

А по другой Двине, Западной, проложившей русло к морю Балтийскому, плыл в ганзейские города торговый гость из Москвы немец Франц Витт. Путь был нелегок. С великим бережением добрался купец сушей до Твери, отсюда ладьями по Волге и сызнова сухопутьем до Западной Двины. По ней прямая дорога до самой Риги. Когда по Западной Двине поплыли, Витт облегченно вздохнул: трудное позади.

Плыли землями Великого княжества Литовского, объединившегося с Королевством Польским в одно государство, Речь Посполитую.

Немец дни и ночи кафтан с себя не снимал, даже спал в нем. Иногда неприметно для других щупает полу, чтобы убедиться, в целости ли письмо князя Голицына. Купец зашивал его самолично, даже жене не доверил тайну.

У канцлера Сапеги Витт решил побывать, когда сбудет свой товар. А он у него не залежится: кожи и меха. На эти товары у ганзейских купцов всегда спрос, особенно в голодные годы, когда затруднилась дорога на Русь.

В Риге Витт не задержался. Наняв корабль ганзейской компании, Франц взял курс на Гамбург. В Балтийском море хозяевами были ганзейские купцы. Ганза — союз старый. Гамбург и Бремен, Любек и другие северогерманские вольные города еще сто лет назад объединились в нем, дабы торг сообща вести и вытеснять чужеземных купцов…

Ветер с севера гнал тучи, будоражил море. Корабельщики сноровисто управлялись с парусами, изредка громко перекликались. Витт наблюдал за ними, а в уме подсчитывал будущие доходы. В них свое место занимали те серебряные рубли, какие дал ему вместе с письмом князь Голицын, и еще те, что должен получить от канцлера.

Низко над морем, едва не задевая волны крыльями, метались белые чайки. По преданиям, это души утонувших мореходов. Купец знал: чайки летают, значит, берег близко.

От холодного ветра Витт ежился. Соленые брызги увлажнили одежду, но Франц не уходил с палубы.

Витт не знал, каково содержание письма, но догадывался: плетут бояре заговор против царя Бориса.

Годунов ничего плохого Витту не причинил. Наоборот. Он приравнял его и других немецких купцов к лучшим московским торговым людям и даже дозволил не платить пошлину. Однако не отказываться же Витту от лишних рублей, какие заработает на передаче письма.

За спиной раздался сиплый голос капитана:

— В Любек зайдем за водой и солониной.

Купец ничего не ответил. Любек не в стороне, на дороге, и пока мореходы пополнят запасы, у Витта в городе сыщутся свои торговые дела.

От капитана зловонило винным перегаром, соленой рыбой. Но старый моряк с короткой бородой и красным обветренным лицом прочно держался на ногах.

Капитан достал из глубокого кармана глиняную трубку, набил табаком и, зажав ее в зубах, долго высекал искру. Прикурив от затлевшего фитиля, пустил клуб дыма.

— Проклятые московиты, с тех пор как у них голод, мои молодцы без работы. Мой корабль больше стоит на якоре, чем возит купцов.

Капитан выругался. Витту хотелось поделиться с капитаном, сколько пережил он за дорогу до Риги, но в ту самую минуту корабль резко качнуло, и купец едва удержался, ухватившись обеими руками за борт.

— Эй, гляди в оба! — заорал капитан штурвальному и, круто повернувшись, широко расставляя ноги, ушел.

Смеркалось. На корабле зажглись сигнальные огни. Витт спустился в кубрик, впотьмах нащупал свободное место. В кубрике раздавался густой храп, сонное бормотание. Сморенный дневными заботами, немец быстро уснул. Во сне отбивался от разбойников, потом побывал дома, в слободе, но вместо жены застал там капитана, и тот чадил трубкой и бранил московитов.

Ночь промчалась быстро. Пробудился купец от топота ног на палубе, гомона. Поднялся Витт на палубу, обрадовался, корабль входил в порт. Любек с кирпичными островерхими домами, увитыми цепким зеленым плющом, высокими кирхами и булыжными мостовыми надвигался на корабль. Шумный порт встречал мореходов.

* * *

В Гамбурге вдруг вызвали Франца Витта на Совет старейшин. В огромном мрачном зале за массивным овальным столом важно восседали почтенные купцы. Это были главные люди ганзейского союза.

За свои купеческие годы Витт знал многих из них и не с одним вел торговые сделки, но здесь, в необычайной обстановке, его пробирала дрожь. Ганза шутить не любит, у нее длинные руки, и хотя Витт не чуял за собой вины — пошлины выполнены сполна, с капитаном и корабельщиками рассчитался, против Ганзы ничего не злоумышлял, — но кто знает!

Остановившись на почтительном расстоянии от стола, Франц обвел членов Совета взглядом. Строго смотрели на него старейшины. И даже те, кто знал его, были сейчас для Витта совсем чужими. Ганза есть Ганза, и ее благо превыше личного.

Гнетущее молчание нарушил чей-то монотонный голос. Витт не угадал, кому он принадлежит.

— Купец Франц Витт, отвечайте на вопросы, какие вам зададут. Истинность ваших слов — вот главное. Помните, в вашем теле течет немецкая кровь.

Озноб продрал Витта по коже. «Неужели им известно про письмо? Но от кого?» Франц ответил заплетающимся языком:

— Я не утаю ничего перед Советом старейшин.

Купцы одобрительно закачали головами. Снова тот же голос сказал:

— На морских путях великая Ганза скрестилась с англами и голланами. — Купцы вздохнули, а голос продолжал: — Как относятся московиты и их царь к торговле с нашим союзом?

Витт поклоном дал знать, что вопрос им понят.

— Господа старейшины, голод и мор не дают московитам вести торг. Разбои на дорогах мешают московским торговым людям вывозить свои товары. Царь Борис и его Боярская дума к купцам, а паче всего к иноземным, хоть и благоволят, но обезопасить торговые пути не в силах.

— Не обедняли московиты товарами, есть ли чем торг вести?

— На Руси, как и в прежние лета, в обилии пушнина, пенька, воск и кожи.

— В цене?