Истинное время – это время творения,время, пока стихотворение продолжается.Только внутри него и стоит находиться.
«Снаружи падает снег, густеют сумерки,и, в сущности, никто никого не любит…»
«Кто ночь прожил – вставать не хочет…»
Кто ночь прожил – вставать не хочет.По горлу ветер – дверь закрой.Ты не успел, и он грохочетдождем, стреляет кобурой.Он обгоняет все машиныи поворачивает вспять.Гнёт
правду ветер камышинныйпод током слёз, а не 0,5,смыкает кр'yгом море капель,откатывает солнце вдаль —где луч, как жалкий подражательтепла, которого не дал,сверлит мягчеющее темя,разогревает в горле ком.…Неостановленное времяобвалится одним куском.
«Убивает другая жизнь, а вот эта…»
Убивает другая жизнь, а вот эта —позволяет пожить ещечем-то средним между зимой и летом,между деревом и плющом;Чем-то средним – между судьбой и долгом,между женщиной и женой;Тонкорунным овном и серым волком,но в истории кружевной.
Отчасти
1
Господи, не дай мне умереть,коли подарил земную шкуру.Мне еще любить, еще мудреть,мне еще искать свою Лауру!Мне еще записывать слова,что приходят ночью – отовсюду,продлевая жизнь на миг ловя…Обещаю: мучиться не буду!
2
Человек от радости не спит.Засыпает от переживаний.Крутит боль свою, как Вессон-Смит,убивая с помощью названий,для печали подобрав слова…Радость рассчитается слонами.А ему б проснуться – чёрта с два! —вещими пожертвовать бы снами.
3
Ледяная пустыня вокруг.Свет намерз вековой толщиной,даже лунку в окне не продышишь.Душит и отпускает… Напишешьобо мне? – Правды нет никакой.Только к небу прижмешься щекой,и – теплеет, и будто не слышишьзов пустыни ледовой – на юг!
«На яблочной диете Ева…»
На яблочной диете Ева.Но червячок не спит внутри.Налив хрустит, а бог разгневан:«Послушай, а не говори —тебе рожать детей, да в муках,любить, но слать их на войну.Жизнь это хитрая наука,давай незнание верну…»Ладонями закроет уши,зажмурится с набитым ртом.И голос бога – глуше, глуше,почти невнятный обертон.
«Тяжелым цветением пахнет…»
Тяжелым цветением пахнет —цветением ночи с тобой.Так густо, насыщенно, так не-возможно – что рядом любойпочувствует страхи и страсти,бесстыдного воздуха ток.И ветер – дыханием частым —погонит клубы на восток.И мы понесемся долиной —по острым ее позвонкам.Ты будешь водою вдоль линийлюбви, проведенных по нам.
«Я видел, как стучал в стекло…»
Я видел, как стучал в стеклои гиб наверняка.От облаков его несла наклонная река.А я – свободный от огня,от цвета вод с небес.От
глаз, спешащих отогна-ть его от гиблых мест:не важно, суша ли оно,железная ль вода.Из божьих дел удаленоразличие, уда-лена немалая их часть —нет слов и сил на них.Стучал в стекло, так постучатьмог только ты и ник-то другой.
«Ветер бросается на окно, весь сотрясая дом…»
Ветер бросается на окно, весь сотрясая дом.Ужас выдавливая из нот, радующих потом.Только что возненавидя свет и отключая слух —ветер отыгран сто раз, спет, и наизнанку – сух.Кто же увидел в нем дождь, снег, новых уродств боль.Ветер бросается зол, слеп – вырвавшийся коб'oльд.Он обойдется без слов, ласк, день оборвав, связь.Сколько бы ветром ты ни клялась, он в нашем окне увяз.
Диптих
1
Есть у нас дождик московский,резкий, когда моросит.Город светящийся, жесткийдиск на мгновенье виситна волосках нервной ткани.Светом пульсирует кровь.Время в граненом стакане.Грани играют любовьк речи, пронизанной ртутью —столбиком до сорока;к речке – земли перепутью,слишком земля широка;к жизни – сухой или влажнойс вечной привязкой к местам.Мир умирал, и не важночто я сказал ему там,что наливал ему – пили,строчки какие читал.…Если меня не любили,значит, я сам перестал.
2
Жизнь обрастает сентябрем.Опущен, как в театре, занавес.Он пылен, из него бьет гром,он поднимается – всё заново.Так действом заправляет Зевс!И протекает жизнь культурная.И слезы натуральны здесь,а кровью – ленточка пурпурная.Пусть нету связей смысловыху времени для каждой мелочи,но бьются тысячи живыхв сетях дождя, плыть не умеючи,сказать по делу, попросить,поклясться жизнью! Третий занавес.Московский дождик моросит:что, мол, никто не держит зла на вас…
«Кукурузные хлопья – хрустит листва…»
Кукурузные хлопья – хрустит листва.Дождь настроился и не ждет.В темноте задыхается, мнет словаи сильнее по мне идет.Человек застывает, летит листва.Сны в копье, пробужденья щит.И желанье его умереть спервауживается с просьбой: жить!И на фоне неба, дурного сна,листьев, съеденных ртутной тлёй —он грустит острей, насмотревшись навсех, не помня, какой он злой.
«Петербургские аллеи тяжелы…»
Петербургские аллеи тяжелы.В бой – на желтое – бросается Нева,на рассвет, мы только ожили,чтобы чувствовать слова;На слова – они щемящи и кислы,будто кофе загустел во рту.Стену, что напротив, перекрасили,но глаза не видят, помнят ту.Удивляешься: как слепы и глухите, кому бы слушать и смотреть.И водой с песком – от шелухиочищаем жизнь и даже смерть.
