Лживая птица счастья

С первого дня я как проклятая изводила себя в спортзале до полного изнеможения, занимаясь в нем с раннего утра и до позднего вечера. Видя мое рвение, Ник больше не предлагал мне бросить заниматься ерундой и перейти к совместным занятиям. Оставив меня в покое, он с головой ушел в свою работу. Полных две недели я издевалась над собой, отрабатывая до автоматизма движения на ринге с автономным виртуальным противником, и все эти две недели была совершенно никакая. Вечером меня хватало только на то, чтобы добрести до душа и рухнуть в кровать. Но где-то дней через десять в моей душе появилась робкая уверенность что я, пожалуй, теперь «не ударю в грязь лицом». Сейчас мне уже было стыдно за свои бессмысленные метания по квадрату, когда я в страхе больше бегала от плетки, чем работала в полную силу, отрабатывая тактику ухода от удара.

Со временем наши будни на Старой базе вошли в накатанную колею. Ник после совместного завтрака уходил к себе в лабораторию и почти не вылезал из нее до позднего вечера. Правда, он неукоснительно появлялся в столовой во время обеда и ужина, заодно и меня, вытаскивая из спортзала, — ведь увлекшись занятиями, я забывала обо всем. Ему это быстро надоело, и после резкого выговора, я стала ставить таймер на нужное время, чтобы успеть приготовить что-то к его приходу. Затем я так втянулась в новый напряженный ритм жизни, что отпала надобность и в этом — внутренних часов мне было уже достаточно. Кстати, у меня появилось больше свободного времени, поскольку я поверила в свои силы и уже не так напрягалась в спортзале, но Ник и тут не дал мне долго расслабляться. Где-то через полмесяца, больше не делая скидок на выматывающие занятия, он выдал мне здоровенный талмуд со сводом правил поведения в высшем эрейском обществе, а вечером строго экзаменовал меня, проверяя, как я усвоила новый материал. Все было ничего пока эту белиберду он разрешал мне перевести на нормальный язык, но со временем лафа закончилась и он заставил меня читать тексты в оригинале. В общем, когда я не занималась в спортзале, то либо зубрила эрейский язык, либо изучала какой-нибудь здоровенный неудобоваримый кодекс, продираясь через идиоматические сложности. Например: как понять фразу, которая дословно переводится как «собака рыжая с хвоста и до неба». Конечно, можно было спросить у Ника, но он появлялся только поздним вечером, когда у меня уже совсем закрывались глаза и потому приходилось больше угадывать по смыслу текста в целом. Кстати, ненормальная собака оказалась обозначением собрания торговых представителей свободных эрейских государств. Горжусь тем, что я сама до этого «доперла», а Ник просто подтвердил мою догадку.

Господи! Чем больше я углублялась в изучение истории, тем больше изумлялась самобытности эрейского общества. Меня неотступно преследовало ощущение, что я имею дело с инопланетянами. Китайские церемонии оказались детским лепетом по сравнению с их правилами поведения в высшем обществе. Еще один пример: у них на полном серьезе не разрешалось наступать на тень короля, и мало того, подобное «кощунство» нельзя было проделывать даже мысленно. Просто сказочная глупость!

Поскольку все эрейцы поголовно были телепатами, то очень много запретов касалось именно мысленной сферы. Н-да! Все это на меня подействовало крайне удручающе, не хотелось бы мне жить в эрейском обществе, я бы там точно загнулась от перенапряжения, пытаясь соблюсти необходимые случаю правила. Самое удивительное, что в моем видении эреи показались мне раскованным и свободным народом, хотя нормы поведения могли быть усвоены ими на уровне инстинктов за такой огромный промежуток времени. А будучи совершенно привычными, они не вызывали у них никакого внешнего напряжения. А может, как в России, все эти правила существовали только де-юре, а де-факто до них никому не было дела? Черт! И спросить было не у кого, а у Ника выяснять все это бесполезно. Знаю я его реакцию на мои отвлеченные вопросы: «Что, совсем не учится, малышка? Если твоя голова перегружена, как ты говоришь, всякой ерундой, давай слегка разомнемся. Добро пожаловать в иметис!» Дудки! По доброй воле я туда никогда не сунусь!

В редкое свободное время я теперь частенько убегала из замка и с удовольствием возилась в небольшом садике. Вскоре там буйствовало зеленое царство, перемежаемое пестрыми пятнами цветов на клумбах. Наверно, у меня талант к этому делу, растения под моим присмотром росли как на дрожжах, стоило только обратить на них внимание. Видя мои потрясающие успехи на этом поприще, Ник, скрепя сердце, разрешил мне похозяйничать в его любимой оранжерее с эрейскими растениями. В последнее время те совсем зачахли, и он не прогадал, мое присутствие сказалось на них очень благотворно. Зеленые чудовища так рванули в рост, что Нику пришлось срочно расширять оранжерею, поскольку разросшимся растениям не хватало свободного пространства.

Вернувшись, домой на Старую базу я больше не заговаривала с Ником о проказливом компьютерном духе, боясь нарушить хрупкое согласие, возникшее между нами после вояжа в Париж. Но иногда я с нежной печалью вспоминала забавного малыша, которого нечаянно создала и сама же погубила неосторожными поступками. Правда, Ник как-то вскользь бросил мне, что я зря себя виню. Мол, я тут совершенно не при чем, а так сложились обстоятельства, но я не очень-то этому верю. Несколько раз я пыталась допросить тиаран, что он помнит о Киме, но тот неизменно отвечал мне, что на Старой базе никто с таким именем никогда не появлялся. Иногда мне слышались знакомые ехидные интонации в механическом голосе. Увы! Я принимала желаемое за действительное.

Я опять занялась автоповаром и больше по наитию заново принялась отлаживать его настройки. Придумав заковыристое блюдо, я отлавливала Ника, и усердно потчевала его эксклюзивными кулинарными шедеврами, а то он совсем спал с лица, безвылазно сидя на своем рабочем месте. Тот морщился, видя иногда страшненькую на вид мешанину в своей тарелке, но мужественно съедал все экзотические блюда, которые я для него изобретала, не говоря мне больше ни слова упрека. А хотелось бы услышать похвалу, — ведь всё было более или менее съедобно. Я сама теперь наперед пробовала новые блюда, да и выглядели они по большей части вполне презентабельно. Ну, это когда я успевала поработать над внешним видом блюда.

Увы, мне!.. От моего дегустатора не поступало ни похвал, ни осуждения. Эх, грустно всё это!

Личная жизнь тоже протекала нормально, и все же мне чего-то в ней не хватало. Вроде бы со стороны Ника было всё: забота — да, внимание — да, здоровый секс — да. Ну, и прочая ерунда по обеспечению материальных потребностей, которой люди придают так много значения. Черт возьми, но ведь главное не в этом! Я без памяти любила его, и мне страшно хотелось, чтобы мой прекрасный принц однажды заглянул мне в глаза и признался, что он чуточку любит меня, но это была несбыточная мечта…

Проклятье! Быть рядом и в тоже время не вместе! Я все время ощущаю какую-то внутреннюю отчужденность, с которой Ник относится ко мне… эх, знать бы, чем это вызвано! Вроде бы внешне ничто не давало пищи для таких пессимистических выводов, но где-то на уровне интуиции мигал тревожный сигнал. Мне всё время казалось, что он возится со мной только по обязанности, из-за каких-то соображений в плане долга, а на самом-то деле я ему не очень нужна. Больше того, он рад бы от меня избавиться, — ведь я мешаю его работе, требуя постоянного внимания.

Даже понимая все это, я твердо вознамерилась преодолеть все мыслимые и немыслимые препоны, разделяющие нас. Чёрт! Если бы я знала, чего мне будет это стоить в будущем, не знаю, решилась бы я на это повторно.

Ах, эти сладостные сказочные мечты! Какая все же глупость — жить в воображаемом мире. На наше счастье или скорее несчастье, жестокая госпожа Реальность быстро обрывает крылышки беспочвенным мечтаниям. К сожалению, Синяя птица счастья далеко не так легко дается в руки, как нам хотелось бы. За ее поимку приходится дорого расплачиваться: и потом, и кровью, и нервами. Это ладно. Зачастую, мы платим отказом от части собственной личности.

Мари. Бить или не бить — для некоторых не вопрос. Быть или не быть — вот в чём вопрос…

Месяц, отпущенный Ником на самостоятельные занятия, пролетел как один день и вот настал знаменательный день экзамена. Накануне вечером меня уже лихорадило от нетерпения, и я вскочила с утра пораньше: сна не было ни в одном глазу. Мне хотелось немедленно доказать некоторым скептикам, что они ошибаются на мой счет и я не зря потратила время на самостоятельные занятия. Я совершенно не сомневалась, что смогу продержаться на иметис как угодно долго и Нику больше не достать меня критой. Во всяком случае, если это произойдёт, то далеко не сразу. Находясь в прекраснейшем настроении, я тихонечко хихикнула: «Ну, погоди, серый волк! Мы — зайцы тоже не лыком шиты!»

Но за окном ещё синели ранние сумерки и, от нечего делать я снова нырнула в кровать. Мне не хотелось будить Ника, в последнее время он выглядел усталым как никогда. Бедняжка! Несладко ему приходится! Скорей бы уж заканчивался аврал со звездолётом, а то Ник гонит как сумашедший, работая дни и ночи напролет. Ведь ему практически одному приходится сводить концы с концами, прорабатывая общую концепцию чёртового звездолета.

Конечно, часть работ роздана в различные КБ и ученые Академии всеми силами помогают ему, но все они работают практически вслепую, и нет никакой гарантии, что созданная ими куча экспериментальных установок в будущем понадобится. Во всяком случае, в том виде, в каком они есть. Пока нет общей концепции самого звездолета, можно только гадать, что нужно ему в первую голову и каких размеров. Правда, необходимое оборудование уже вполне серьезно прорабатывается. Хотя бы те же самые хронокапсулы и системы жизнеобеспечения экипажа. Невозможно держать такое количество народа в бодрствующем состоянии в течение ни одного десятка лет: их элементарно будет не прокормить. Поэтому здесь одна альтернатива — это сон. Ну, и экипаж по обслуживанию звездолета тоже намечается немаленький. Даже для минимального обеспечения его жизнедеятельности, потребуется масса всяких прибамбасов, не считая еды и воздуха.