М - 4

— Да не важно. Только ты не до конца ответил: девятого мая какого года мы Берлин взяли?

— Сорок пятого, — коротко бросил поисковик, видимо, решив больше уже ничему не удивляться.

— Отлично! Передаю трубу, слушай, как нас отыскать.

Жестом подозвав Машу, морпех протянул ей телефон:

— Сможете объяснить нашему командиру, куда за нами подъехать? А то мы, как уже говорил, люди неместные, документы украли, да и пить так хочется, что переночевать негде. Спасибо огромное, век не забуду!

— Без проблем, — вполне по-доброму улыбнулась девушка, прижимая трубку к розовому ушку с бирюзовой капелькой недорогой сережки. — Здравствуйте, меня Марией зовут…

— Ну, вот и все, идите до перекрестка, тут недалеко, всего с полкилометра, и ждите у заправки, там вас и подберут.

И, секунду поколебавшись, добавила, внезапно перейдя на «ты»:

— А звать-то тебя как, попаданец?

— Степаном, — автоматически ответил тот, ощутив, как отчего-то полыхнули жаром щеки. Или просто солнцем напекло — там, на плацдарме, было куда как прохладнее. — Степан Алексеев, старший лейтенант морской пехоты.

— Вот и познакомились. Ну, что ж, прощай, старший лейтенант Степан Алексеев, больше не теряйся в незнакомых местах! Поки-поки! Пошли, Таньк, чего застыла!

— А у меня даже имени не спросили, — с непонятным выражением пробормотал Шохин, глядя вслед уходящим пляжницам. — Кстати, тут кто-то, помнится, предлагал молчать и ни во что не вмешиваться?

— Да иди ты, Серега… ну, ладно, ладно, ты меня сделал, как салагу! Был категорически не прав, ошибся, не просчитал ситуацию, виноват, готов понести — и все такое прочее. Достаточно?

— Вполне, — самодовольно ухмыльнулся контрразведчик, вытирая налипший на ступню песок о штанину. — Потопали искать этот самый перекресток. И кстати, насчет реконструкторов и местной телефонной связи ты мне все самым подробнейшим образом объяснишь.

— Объясню, понятное дело, — кисло согласился Алексеев, с тяжелым вздохом прикинув, сколько всего ему придется объяснять в самое ближайшее время. — Слушай, но как у тебя получилось-то?!

— Так в моей работе самое главное — к каждому свой подход отыскать, без этого никак. Азы, так сказать. Твой не сработал, вот я и попробовал иначе. Ладно, пошли… салага…

Глава 2

БУДУЩЕЕ. ПЕРВЫЕ ШАГИ

Новороссийск, наши дни

Виктор Егорович появился минут через сорок, когда охранник местной заправки уже начал подозрительно коситься на двоих устроившихся в тенечке мужиков в непонятной одежде. Подходить, правда, не стал, поскольку на бомжей или наркоманов они не походили, да и вели себя прилично, о чем-то негромко разговаривая. Пока дожидались командира поискового отряда, Степан успел вкратце ввести товарища в курс дела касательно военных реконструкторов и местной мобильной связи.

Первое контрразведчика заинтересовало не особо — что называется, просто принял к сведению, раздраженно пожав плечами:

— Баловство, да и только! Коль так уж хочется с оружием да в военной форме побегать, так и оставались бы на сверхсрочную, или в офицерское училище поступали. А этих, которые в фашистов переодеваются, я вообще не понимаю: это ж как можно добровольно на себя ихнюю форму напялить, особенно, эсэсовскую?! Они ж их собственных предков четыре года убивали, деревни со всем населением жгли, города в щебень бомбами разносили! Про концлагеря я и вовсе молчу. Прости, старшой, это как-то выше моего понимания.

— А как же киноактеры? Им ведь тоже приходится в немцев переодеваться? Или, допустим, в белогвардейцев?

— Ты хрен с пальцем не путай! — зло отрезал Шохин. — Кино — это одно, а все, про что ты мне сейчас порассказал, совершенно другое! Актеры роль отыграют, форму мерзкую скинут, да и забудут. Сегодня немцем был, а завтра, коль режиссер так решит, красноармейцем стал. А эти… они ж ведь по собственной воле, по желанию своему за врага выступают! И не спорь, без того на душе противно!

— Даже не собирался, — задумчиво хмыкнул Алексеев, поскольку и сам, откровенно говоря, во многом разделял мнение товарища. Слишком уж страшную цену заплатила его страна за Победу. По крайней мере, лично он — увлекись вдруг военной реконструкцией, — уж точно не решился бы обрядиться в фельдграу. Нет, не потому, что еще буквально вчера всеми доступными способами уничтожал носителей этой самой формы, вовсе нет. Просто память сгинувших на той войне прадедов и собственная совесть бы не позволили. Да еще, наверное, хранящиеся у бабушки скромные солдатские медали его второго прадеда, того самого, что погиб в сорок четвертом при освобождении Крыма…

— Вот и хорошо, — сварливо подвел итог разговора капитан госбезопасности, безуспешно пытаясь заправить под ремень практически высохшую, и оттого ставшую колом гимнастерку. — Давай, про телефонную связь излагай!

Следующие минут пятнадцать Степан рассказывал товарищу про современную сотовую связь. К слову, который сейчас час, ни тот, ни другой определить не могли, поскольку собственных часов у морпеха не имелось еще со времен пленения в Абрау-Дюрсо, а хронометр Шохина не пережил морского купания. Да и какая от него польза? Все равно показывал бы местное время 16 февраля 1943 года…

Полученная информация Шохина откровенно шокировала, как бы не больше, чем даже сам факт его внезапного попадания в нереально-далекое будущее:

— Это ж с ума сойти можно! То есть, сейчас у каждого гражданина в кармане не просто личный телефонный аппарат и звукозаписывающее устройство, но еще и мгновенная камера, не требующая печати фотокарточек?! Да еще и способная снимать кинохронику?!

— Это называется «видео», — поправил морпех, с тревогой вглядываясь вдаль. Хрен с ними, с часами, но внутренний «будильник» никто нее отменял! Что-то долговато Егорыч едет, как бы ненужных проблем не возникло. На проявляющего к ним вялый интерес местного охранничка-то начхать, он не опасен, если б хотел, уже давно или сам подошел, или полицию втихаря вызвал. Но вот если мимо патруль проедет, могут и прикопаться, причем на абсолютно законных основаниях. А у них ни нормальных документов, ни внятного объяснения, кто, откуда и отчего в таком виде, лишь наспех состряпанная легенда про отставших от группы реконструкторов. Еще и боевой пистолет в планшетке — нужно будет, если что, успеть ее под скамейку запихнуть. Вот только Серегина реакция при этом может оказаться, мягко говоря, непредсказуемой — хотя уже должен был просчитать, что ценность его секретных блокнотов сейчас практически нулевая.

— Да не важно, как оно называется! — отрезал окончательно разнервничавшийся контрразведчик. — Это ж какое раздолье для шпионов-то! Сфотографировал военный объект или секретный документ, да и отправил на другой конец мира. Хоть в Америку, хоть в Германию или Японию! Секунда — и все. Как же вы тут вообще со шпионами-то боретесь?!

— Нормально боремся, — рассеянно ответил старлей. — Кому положено, те работают — твои, кстати, коллеги. Да и шпионы нынче совсем другие, не такие, к каким ты в своем времени привык.

— А какие? — искренне заинтересовался Шохин, знакомо прищурив глаза.

— Да абсолютно официально в стране пребывающие, вот какие! Журналист известного западного журнала, сотрудник уважаемой иностранной компании, защитник природы с прочей экологией — прикрытий много, на любой вкус. Да хоть бы и секретарь посольства, защищенный всеми дипломатическими иммунитетами, если и вовсе не сам посол! Пока на горячем не возьмут, трогать нельзя, поскольку все иностранные граждане, у каждого в кармане и паспорт, и разрешение соответствующее.