М. С.

— Вокзал, значит, брать — со спокойной уверенностью говорит Сашка — ничего. Возьмём и вокзал.

И взяли.

— Обложили всех. Предложить сдаться?

— Нет.

— А что?

— Штурмовики сейчас подойду. С зажигательными. Ну, а вы смотрите, что бы не потухло. И горело ясно. Снарядов хватит?

— Так точно. А если побегут?

— Загонишь обратно. Не маленький.

— Значит, всех их?

— Всех!

— Давно пора.

— Действуй!

Дмитрий кладёт трубку. Злорадно усмехается. Ну, что дерьмократенькие, здесь вам не девяносто третий год. В труху вас.

И империя будет стоять!

Веками! Не сгубить скотам созданного людьми!.

Свет в огромном здании резко потух.

— Что это?

— Электростанции-то у нас… Обрубили гадов. От канализации, наверняка тоже.

— В здании автономные генераторы. — недовольно буркнул Дмитрий. — А в дерьме мы им захлебнуться не дадим.

— Генераторы, говорите… А соляра где? — с усмешкой спросил лысый артиллерист — Они её всю когда ещё миррены тут были им и продали. Барыги! Я как раз водилой был, и цистерны гонял. Один генератор тоже вроде бы раскурочили.

— Прожектора подвозят.

— Эх, сейчас посветим!

— Во палят! На хрена им столько пулемётов?

— Дык. Наши же на соседней площади частенько митинговали. Небось штурм и хотели спровоцировать, да покласть штабелями.

— Ну, мы им сейчас и помитингуем.

— Готово! — крикнул лысый от орудия.

— Огонь!

На уровне третьего этажа возникло серое облачко.

— Беглым!!!

— Крепко строили! Не взять так сразу.

— Сам бетон возил, высшей марки. А теперь!

— Не плач, новую отстроим, как гадов добьем!

— Кто там ещё? ТТ что ли прется? Его пушка тоже не возьмёт!

Посветили фонарем. Ползет по улице нечто с разбитыми фарами. Дорожный знак между вторым и третьим этажом сшибло. Шасси ТТ, а на нем вместо башни здоровенная рубка со скошенной передней стенкой, а из неё какой-то обрубок торчит. Калибром в метр, примерно.

— Асфальт месяц назад клали. Хана ему!

Взрыв хохота.

Сооружение на четырех гусеницах. Не узеньких. Так что где проедет — считай четыре готовых канавы прокопаны, асфальт тут, не асфальт.

— Штурмовая мортира…

— Так штурмовать не приказано.

— Дык, потому и штурмовая.

— Не понял.

— Потому и штурмовая. Объясняю популярно: после неё штурмовать уже нечего!

— Совсем?

— Ага.

Нечто натружено взревело. Ползет дальше.

Гигантский обрубок дрогнул, и пополз вверх. Выхлоп пламени. Грохот. Огненная звезда рванулась вверх по огромной дуге.

— Пошла родимая!!!

Звезда ударила в крышу. Прошла секунда… Вторая. Из окон первых двух первых этажей ударило пламя. Громыхнуло. Облако пыли. Угол здания оседает.

— Теплая ночь…

— Скоро вообще горяченькой будет.

Телецентр пылает весь. Пламя рвется из окон. Поднимается густой черный дым. Уже не кричат. Уже не стреляют.

А может, ещё и кричат. Но заглушает все звуки рев пожара.

Здание сгорит до конца. Тушить не станут. Нечисть сгорит вместе со своим гнездом. Живых не будет. С этажей то и дело выбрасываются. С верхних — разбиваются и так. С нижних — даже если и живой. На гладкой площади не уйдёшь от пулемётов. Громыхнет очередь. И всё.

Мертва башня. Мертва мерзкая игла. Столько лет вливавшая отраву в умы и сердца.

Но теперь пришел час расплаты. За всё.

Агонизирует тварь. Агонизируют паразиты. Все их разновидности.

Как сказали про похожих на них в другом мире — 'Слазь, кончилось ваше время' .

Пропаганда это оружие. Информационная война — тоже война. Но на любой войне бывает ситуация, когда звучит приказ — пленных не брать.

Сегодня самовлюблённым паразитам, возомнившими себя лучшими людьми Великой страны настал конец.

Опухоль мало прижечь. Её надо выжечь. И чтобы ни одной больной клетки не осталось.

Только легко ли сражаясь с чудовищами не стать подобным им? И нет ответа на этот вопрос.

М. С. стремительно идёт по анфиладе. Гвардейцы, завидя её, разбегаются. Хотя за ней-то человек пять. Но на площади- полгорода. И танки. Ликуют. Здесь слышно.

Ладно, хоть не орут пока 'Долой императора! ' Хотя, если честно… Стоит подумать.

А вот и он. Киношно устроился в своём киношном кабинете. Сожрать или пусть живёт?

Двери за спиной закрываются. Ну, автоматики-то тут всегда было выше крыши.

Оба молчат некоторое время. Не друзья, не враги они. Даже не конкуренты. Словно не отец и дочь. Два политика, которым надо выработать какую-то систему взаимоотношений. Хотя бы на несколько дней.

— Корабль тонул… Его било о скалы. А адмирал заперся в салоне со своими офицерами, да ещё подсказывал, как открывать кингстоны. Да выставил охрану у шлюпок, чтобы успеть удрать.

А нам вот что-то тонуть не хотелось. Били мы тех, кто открывал кингстоны, проламывали черепа устроившим пожар в пороховом погребе, заделывали пробоины. Много чего мы делали. Хотя многого не умели. Но иначе потонули бы все.

А адмирал так и не вылез из салона… Ну, пусть и дальше в нем сидит. И адмиральствует. Мы не забыли, что о тоже корабль строил. Будем и дальше относиться к нему, как к командиру корабля. Только пусть больше не показывается на мостике и в машинном отделении. И не подходит к штурвалу. Без него и прочих офицеров управились. Заделали пробоины. Отвернули от скал. Значит, всё-таки можем плыть дальше. Проложим курс — и поплывём.

— Пока стадо тебе рукоплещет… Смотри, скоро оно начнёт швырять в тебя дерьмо. Ибо это стадо.

— Толпа это, а не стадо. А толпу можно увлечь и высокой идеей. От того зависит, кто внушать будет. И чего он добивается. На дерьмо-то поднять легче, чем на высокое. Дерево легче срубить, чем вырастить.

— Она приказала их всех расстрелять. Без разбору.

Никакой реакции. Сашка продолжает есть. Такими новостями аппетита не испортишь. А в суматохе последних дней уже забыла, когда ела нормально. Её временно назначили начальником охраны парламента. В парламенте нет никого, но много ценностей. А в городе ещё постреливают. У обслуги лица как у покойников. Правда, за последние дни убедились, что Чёрные тоже люди, и людоедством не занимаются. Да и за съеденное расплачиваются.