Мадам Оракул
Шрифт:
— А кто он такой? — поинтересовалась я.
— Представления не имею, — сказала тетя Лу. — Из моих знакомых никто не играет на волынке. И не родственник, это уж точно.
— А, — облегченно вздохнула я. — А им ты об этом говорила?
— И не подумаю, — сказала тетя Лу. — Зачем обижать людей?
С тех пор по воскресеньям я регулярно ходила в Иорданскую церковь. Кроме всего прочего, это был хороший повод повидаться с тетей Лу — лучше, чем кино, ведь у спиритов я точно не могла столкнуться ни с кем из школы. Одно время я довольно много думала о доктринах спиритизма: если на Другой Стороне так хорошо, то почему большинство посланий — предостережения? По идее, духи, вместо того чтобы советовать близким избегать мучного, скользких лестниц и ненадежных машин, должны
Я с удовольствием наблюдала за происходящим — с тем же затаенным недоверием, с каким смотрела кино, — однако ни за что не хотела оставлять на подносе листок с номером. Здесь я проводила черту: никаких мертвых не знаю и знать не желаю. И все равно однажды мне пришло послание — такое странное, что превзошло все опасения. Это было во время сеанса с номерами, и Леда Спротт как раз собиралась взять с медного подноса последний листок. Как обычно, глаза ее были закрыты, но вдруг, неожиданно, открылись.
— Срочное сообщение, — объявила она, — для человека без номера. — Леда глядела прямо на меня. — За вашим стулом стоит женщина. Ей около тридцати, у нее темные волосы, темно-синий костюм, белый воротничок и белые перчатки. Она говорит… Что? Бедняжка очень расстроена… Я слышу имя «Джоан». Извините, плохо слышно… — Леда Спротт помолчала минуту, а затем сказала: — Она не может пробиться, слишком много статики.
— Это мама! — пронзительным шепотом воскликнула я, обращаясь к тете Лу. — Она ведь еще даже не умерла! — Я испугалась, но одновременно и возмутилась: моя мать нарушила правила игры. Либо эта Леда Спротт — шарлатанка. Только откуда ей знать, как моя мать выглядит? Если бы она тайком наводила справки, то не совершила бы такого ляпа, не стала бы говорить о ней как о покойнице.
— После, дорогая, — сказала тетя Лу.
Но вот служба закончилась, и я решила разобраться с Ледой Спротт.
— Это была моя мать, — заявила я.
— Рада за вас, — отозвалась Леда. — У меня было чувство, что она вот уже некоторое время пытается войти с вами в контакт. Похоже, она очень за вас беспокоится.
— Но она жива! — вскричала я. — Она еще не умерла!
Голубые глаза на мгновение метнулись в сторону.
— Значит, то было ее астральное тело, — спокойно сказала Леда. — Такое время от времени случается, но мы это не приветствуем; все только запутывается,» прием не всегда хороший.
— Астральное тело? — Я никогда о таком не слышала. Леда Спротт объяснила, что у людей есть не только физическое, но и астральное тело, оно прикреплено к человеку чем-то вроде длинной резиновой ленты и может перемещаться на некоторое расстояние само по себе. — Думаю, она проникла через окно в ванной, — продолжала Леда. — Мы его всегда оставляем открытым, батарея слишком сильно топится. — Она добавила, что с лентой надо быть крайне осторожным; если ее порвать, астральное тело может отделиться, и кто вы тогда будете? — Овощ, вот кто, — сказала Леда Спротт. — Вы наверняка читали о таких случаях в больницах. Мы всё пытаемся объяснить врачам что в подобных ситуациях от операций на мозге больше вреда, чем пользы. Нужно просто оставить окна приоткрытыми, чтобы астральное тело могло вернуться.
Эта теория мне совершенно не понравилась. А еще больше не понравилось, что вокруг меня прозрачной невидимой субстанцией летает моя мать, одетая, судя по всему, в старый синий костюм 1949 года. И я не желала знать о ее беспокойстве: мне это сулило одни страдания, и я отказывалась в это верить.
— Бред, — бросила я очень резко.
К моему изумлению, Леда Спротт рассмеялась.
— О, такое мы часто слышим, — сказала она. — Привыкли. — И тут, ужасно меня смутив, она взяла меня за руку. — У вас великий дар, — промолвила она, глядя мне в глаза. — Огромные способности. Их нужно развивать. Вы
должны попробовать Автоматическое Письмо. По средам. Не могу сказать, приемник вы или передатчик… приемник, я думаю. Буду рада помочь с обучением; вы можете намного больше, чем все мы, однако нужно будет немало потрудиться. Должна предупредить, что заниматься этим без присмотра очень опасно. Понимаете, не все духи добры. Некоторые очень и очень несчастны. Когда они слишком уж меня донимают, я переставляю мебель. От этого они совершенно теряются. — Леда похлопала меня по руке и отпустила ее. — Приходите на следующей неделе, обсудим.Но я туда больше не ходила — так меня потряс призрак моей матери. (Кстати говоря, тем вечером она ничуть не походила на путешественницу по астралу и вела себя как обычно, только чуть напряженнее.) Обнаруженные Ледой «большие способности» испугали меня еще больше — в частности, потому, что мне вдруг захотелось стать медиумом. До этого мне никто не говорил про великий дар. Перед глазами промелькнуло восхитительное видение: я стою величественная, в белом струящемся платье с пурпурной оторочкой, источая неземную энергию. Леда Спротт ведь тоже толстая… Может быть, это — мое будущее? В то же время мне было страшно: вдруг что-то пойдет не так и я опозорюсь, громко и публично? Вдруг никакие послания не придут? Гораздо проще даже не начинать. Ужасно разочаровывать любую публику, но особенно страшно — прихожан Иорданской церкви, таких доверчивых, хрупких, с этим их кашлем и дрожащими голосами… Я не могла взять на себя такую ответственность.
Через несколько месяцев я открылась тете Лу. Она прекрасно видела, что я чем-то расстроена, но ни о чем не спрашивала.
— Леда Спротт говорит, что у меня дар, — призналась я.
— Правда, моя дорогая? — удивилась тетя Лу. — М не она говорила то же самое. Видимо, он у нас обеих.
— Она говорит, что мне стоит заняться Автоматическим Письмом.
— А знаешь, — задумчиво произнесла тетя Лу, — я пробовала. Ты, наверно, думаешь, что я совсем глупая.
— Нет, — сказала я.
— Видишь ли, мне уже давно хочется знать, жив мой муж или нет. Мне казалось, что, если нет, он хотя бы из вежливости мог бы сообщить о себе.
— И что вышло? — спросила я.
— Нечто, — медленно начала тетя Лу, — довольно-таки странное. Леда Спротт дала мне шариковую ручку, самую обыкновенную. Не знаю, чего я ожидала — гусиного пера, наверное. Потом она зажгла свечу, поставила перед зеркалом, и я должна была смотреть на нее не отрываясь — точнее, на ее отражение. Я сидела долго, и ничего не происходило, только в ушах загудело. Думаю, я заснула, а может, задремала на минутку. А дальше подошло время уходить.
— Ты что-нибудь написала? — с жадным любопытством спросила я.
— Не то чтобы, — ответила тетя Лу. — Какие-то каракули и несколько букв.
— Может, это означает, что он жив? — предположила я.
— Наверняка знать нельзя, — сказала тетя Лу. — Если он умер, то молчать об этом — вполне в его духе. Он любил помучить меня неизвестностью. Но Леда сказала, что начало хорошее и нужно заниматься еще. Дескать, обычно им требуется время, чтобы к нам пробиться.
— Ты ходила?
Тетя Лу нахмурилась.
— Роберт хотел, чтобы я пошла. Но знаешь, уверенности, что это правильно, как-то не было. Когда я потом увидела ту бумагу… совсем не мой почерк. Совершенно. А еще было ужасно неприятно, что мной, знаешь, будто бы что-то завладело. Я решила, что лучше оставить духов в покое — и тебе, по-моему, тоже, моя дорогая. Нельзя летать на одном крыле. Такое мое мнение.
Вопреки совету тети Лу мне безумно захотелось освоить Автоматическое Письмо самостоятельно. Однажды вечером, когда родители куда-то ушли, я разыскала на первом этаже, в столовой, свечку, взяла с телефонного столика красную шариковую ручку и отрывной блокнотик матери и отнесла к себе. Зажгла свечу, выключила свет в комнате, села перед туалетным столиком, уставилась на маленький огонек в зеркале и стала ждать, что будет. Я очень старалась не шевелить рукой: хотела, чтобы все было по-честному. Ничего особенного не происходило, только огонек в зеркале стал казаться больше.