Made in

– Ну вот видите, товарищ Джансаев...

И все-таки Ахмет ухитряется уговорить их обоих.

– Ай-ай-ай...- укоризненно качает он головой.
– Совсем, значит, нет в меня веры у товарища капитана? А ведь если бы не я в тот раз и не мой Шайтан, знали бы вы разве ахиллесову пяту "ежа"? Нельзя так, товарищ капитан... Несправедливо это. Прикажите ему, товарищ полковник, взять меня с собой...

От волнения Джансаев, безукоризненно владеющий русским языком, начинает вдруг говорить с акцентом.

– Ну что с ним поделаешь!
– сдаваясь, восклицает Уралов.
– Придется, видно, взять. Идемте, дружище Ахмет!

И он крепко обнимает старшего лейтенанта за плечи.

– Ну, а теперь идите отдыхать, - советует им Астахов. Завтра у вас будет нелегкий день.

Они ложатся спать в одиннадцать часов вечера и долго не могут заснуть. Около двенадцати Уралов осторожно поднимается с дивана и, стараясь не разбудить Астахова, выходит в небольшой дворик, за которым начинается степь. Долго стоит, запрокинув голову в звездное небо. Темно и тихо вокруг, только лучи прожекторов изредка прощупывают территорию полигона, помогая солдатам капитана Хасанова нести их службу. Знает Уралов, что, кроме них, не спит сейчас и еще кто-то, дежуря у аппаратуры, засекающей импульсы, принимаемые и излучаемые "ежом".

Пора, однако, возвращаться, - может быть, удастся все-таки заснуть.

...На рассвете Астахова и Уралова бесцеремонно будит Шахов.

– Вставайте! "Еж" исчез!

Полковник и капитан вскакивают почти одновременно.

– Как?.. Когда?..
– охрипшим голосом спрашивает Астахов.

– Неизвестно.

– Но как же так?
– недоумевает полковник.
– Без сигнала он ведь не мог ничего предпринять. Неужели прозевали сигнал?

– В том-то и дело, что не прозевали. Не было никакого сигнала. Я сам дежурил всю ночь вместе с инженер-капитаном Серегиным и двумя техниками. За всю ночь вообще не было зарегистрировано ни одного импульса ни на коротких, ни на ультракоротких.

– Так в чем же тогда дело? Чем объяснить его исчезновение?

– Я бы сам хотел это знать, - разводит руками Шахов.

– А что, если ему это было заранее задано?
– неожиданно произносит Уралов.

– То есть как это - задано?

– Когда наблюдал за ним вчера вечером Джансаев, он заметил, как "еж" с помощью перископчика изучал местность, высказывает свое предположение Уралов.
– Может быть, он присмотрел тогда более удобную позицию для наблюдения за стартовой площадкой полигона. Сообщил о том во время передачи и получил задание перебраться туда ночью.

– Но почему ночью? Перекатывался же он и днем.

– А на какое расстояние? Всего пять-шесть метров. Да и то фактически не перекатывался, а переползал. А тут пришлось, видимо, преодолеть значительно большее расстояние, и, чтобы не привлечь случайно чьего-нибудь внимания, ему было предписано сделать это ночью.

– Не очень это убедительно, - качает головой Шахов.
– Я скорее поверил бы, что мы чем-то насторожили хозяев "ежа" и они временно вывели его из игры.

– Но нужно ведь срочно что-то предпринять, - не очень уверенно произнес Астахов.

– А что?
– снова пожимает плечами инженер-полковник. Ходить искать его по полю, чтобы этим еще более насторожить корректировщиков?

– А может быть, пришла пора ликвидировать этих корректировщиков?
– спрашивает Уралов.

– Их ведь, наверное, обнаружили уже?

– В том-то и дело, что еще не обнаружили, - вздыхает Астахов.

– Тогда нужно набраться терпения, - предлагает Уралов, и продолжать инсценировку запуска новой ракеты. Возможно, "еж" передаст об этом какую-нибудь информацию в течение дня.

Уралов, однако, не совсем уверен, что "еж" исчез бесследно. Перекатился, наверно, как и раньше, на несколько метров и лежит себе где-нибудь в траве. Вот взойдет солнце, посветлеет степь, и обнаружится беглец.

И он спешит к Джансаеву, который конечно же все глаза просмотрел, вглядываясь в чахлую растительность степи и подозревая в каждой кочке притаившегося "ежа".

Еще издали замечает Уралов непривычно ссутулившуюся фигуру старшего лейтенанта.

– Что приуныли так, Ахмет?
– деланно-бодрым голосом спрашивает его капитан.

Джансаев пытается объяснить ему что-то, но Уралов перебивает его:

– Я уже в курсе дела. Не думаю, однако, что "еж" от нас удрал. Вот взойдет солнце...

– Э, какое там солнце!
– сокрушенно машет рукой Джансаев.
– И без него совсем уже светло. Вон там он вчера лежал, а теперь и след его простыл. Сами видите, на какое расстояние степь просматривается, не заметили бы мы разве, если бы он поблизости был? Я ведь с биноклем все тут просмотрел.

Укрыться от взора внимательного наблюдателя "ежу" действительно негде. Это ясно и Уралову, но он все еще не теряет надежды.

– Подождем все-таки солнышка, - говорит он.
– В его лучах прорисуются тут все детали.

– Ох, едва ли!..
– вздыхает Джансаев.
– "Еж" мастак маскироваться. До самой ночи, наверно, притаится теперь в каком-нибудь тайничке.

– А перископчик? Он непременно ведь будет им манипулировать.

– Это пожалуй. Однако заметишь его разве? Он ведь как былинка, а их вон сколько вокруг. Нет, товарищ капитан, наш слишком несовершенный глаз этого не уловит. Тут необходимо специальное устройство. Нет еще, наверно,такого...

– Почему же? Специалисты по бионике уже сконструировали такое устройство, имитирующее лягушачий глаз.

– Лягушачий?

– Именно. И по той причине, что он способен по-разному реагировать на движущиеся и неподвижные предметы. Эта способность дает лягушке возможность сосредоточивать внимание только на своей добыче. На летящей мошке, например. А информация о неподвижных предметах даже не поступает в ее мозг. Она отсеивается и не мешает мозгу производить расчеты для прыжка на мошку.

– Конечно, мозг лягушки не так сложен, как наш, - усмехается Джансаев, - однако это все-таки мозг. А кибернетическое устройство, каким бы замысловатым оно ни было, все-таки безмозглое...

– А что такое мозг? Система нервных клеток-нейронов. Ученые давно уже научились имитировать их работу. Живой нейрон может ведь находиться в двух состояниях: возбужденном и спокойном, точно так же как и электрическая лампочка может лишь гореть или не гореть.

– Это-то я знаю. По этому принципу работают и электронные вычислительные машины.