Мадлен. Пропавшая дочь. Исповедь матери, обвиненной в похищении собственного ребенка

Мы испытали огромное облегчение и радость. Это был не просто шаг вперед к достижению нашей цели, но удар по заторможенной бюрократической машине. Проблема похищения детей вышла на передний план в глазах тех, кто в состоянии что-то изменить. Будем надеяться, надолго.

20

ХОРОШИЙ, ПЛОХОЙ, СУМАСШЕДШИЙ

В среду, 27 февраля 2008 года, в час ночи мы с Джерри неожиданно проснулись. Ощущение было такое, словно наша комната ходила ходуном, упала даже фотография Мадлен в рамочке, стоявшая на комоде. Нас охватил ужас. Первое, что нам пришло в голову: нас хотят убить. Может быть, это взорвалась мина или кто-то пытается проникнуть в наш дом. Джерри вскочил с постели и бросился к Шону и Амели, чтобы узнать, все ли с ними в порядке. Потом он решил осмотреть весь дом, внутри и снаружи. Я про себя молилась, чтобы с нами ничего плохого не случилось.

Нам приходилось получать письма с угрозами, и неудивительно, что мы в первую очередь подумали о нападении. Немного успокоившись, мы поняли, что это, скорее всего, был подземный толчок. Мы обнялись, и я заплакала. Страх сменился чувством облегчения, которое уступило место печали, вызванной мыслями о том, во что превратилась наша жизнь.

Пока в Португалии шло судебное разбирательство, мы чувствовали себя как на тонком льду. В августе, когда судебная полиция начала кампанию против нас, нас очень расстроило отношение к нам британских властей. Контакты с нами свелись к минимуму, и мы оказались практически в информационном вакууме. После того как нас сделали arguidos, ситуация стала еще хуже. Британская полиция утверждала, что у нее связаны руки: португальцы любое «вмешательство» могли воспринять как попытку оспорить их главенствующую роль в расследовании, что могло привести к осложнениям не только в отношении нынешнего дела, но и в международном сотрудничестве. Нам было известно о напряженности этих отношений, но мы чувствовали себя преданными.

Мы знаем: британская полиция полагает, что судебная полиция проводила расследование не на должном уровне. И мы уверены, что нас британские полицейские не считают причастными к исчезновению Мадлен. Определенные высказывания, сделанные в частных беседах с нами некоторыми служащими полиции (в том числе и высокопоставленными особами), подтвердили это. И все же у нас возникло ощущение, что нас бросили в трудную минуту.

Также крайне неприятно понимать, что британская полиция, зная об утечках информации в прессу и о том, для чего это делается, продолжает заявлять, что у них с судебной полицией сохраняются деловые отношения. Среди этих утечек были и конфиденциальные заявления, сделанные нами британским полицейским и переданные впоследствии в Португалию. К тому же разглашение этих сведений причинило большой вред не только нам, но и другим людям.

Из-за всего этого их «деловые отношения» выглядят какими-то односторонними. Не желая осуждать этот поступок, который в нашей стране просто немыслим, они как будто своим молчанием попустительствуют ему.

Весной 2008-го, спустя почти год после того, как Мадлен видели в последний раз, судебная полиция наконец решила провести в Прайя-да-Луш следственный эксперимент и воспроизвести события вечера 3 мая 2007 года. Для участия в этом эксперименте должны были приехать мы с Джерри, Фиона, Дэвид, Джейн, Рассел, Рейчел, Мэтт, Дайан и Джес Уилкинс, с которым Джерри разговаривал тем вечером после того, как, в последний раз проверив детей, вышел из нашего номера. Использовать дублеров полицейские не хотели, поэтому, если бы кто-то отказался или не смог принять в этом участие, эксперимент не состоялся бы.

Мы с Джерри посчитали, что, будучи arguidos, обязаны приехать. Остальные свидетели получили по электронной почте более-менее вежливые приглашения от судебной полиции, что их несколько удивило, и поэтому они попросили объяснить цель этого запоздалого эксперимента. Снимать это на видео, похоже, никто не собирался, по крайней мере, о том, чтобы показать такой фильм по телевидению в расчете на получение какой-то дополнительной информации, речь не шла. Наши друзья и так были в ужасе от того, что с нами происходило. Если они подозревали, что судебная полиция пытается с их помощью получить какие-то новые свидетельства против нас или даже втянуть в это дело кого-то из них самих, это можно было понять. Были и определенные опасения относительно того, что пресса поднимет вокруг этого шум, особенно учитывая то, что предполагаемая дата эксперимента уже была ей известна. Однако больше всего свидетели недоумевали по поводу того, как предлагаемое воспроизведение событий может помочь поискам Мадлен. Этот вопрос оставался открытым. Вскоре тон посланий судебной полиции сделался более бесцеремонным, и то, что поначалу выглядело как просьба, теперь уже больше напоминало требование. Кое-кто решил, прежде чем на это согласиться, посоветоваться с юристом. Закончилось это тем, что одновременно все собраться не смогли, и от идеи проведения следственного эксперимента отказались.

Тем временем приближалась очередная печальная дата. В мае мы пережили немыслимое: первую годовщину похищения Мадлен. В предшествующие дни мы дали множество интервью газетам и телевидению, а 30 апреля на Ай-ти-ви был показан документальный фильм с нашим участием. Нашей целью было возобновить поиски дочери, обратившись к людям напрямую с просьбой предоставить нам любую информацию, имеющую отношение к этому делу, даже ту, которая уже была известна властям. Поскольку британская полиция попросту передавала всю, по их мнению, представляющую интерес информацию судебной полиции, не ставя в известность нас или наших независимых следователей (что, к сожалению, продолжается по сей день), в общей картине были огромные пробелы. Была выделена специальная телефонная линия, чтобы люди могли звонить нам анонимно и конфиденциально.

Что касается этого дня, мы испытывали такие неприятные чувства, что никак не могли придумать, чем нам заняться. Я намеревалась просто остаться дома с Джерри, Шоном и Амели. А вот Джерри, наоборот, хотелось пообщаться с другими людьми. Джонни, Триш, Сэнди и Майкл должны были представлять нас в Прайя-да-Луш на специальной службе в Носса Сеньора да Луш. Здесь были запланированы служба в приходской церкви Святой Марии и Святого Иоанна в Ротли и месса в церкви Явления Богородицы в Ливерпуле, где обвенчались мы с Джерри. Мы побывали и там, и там. Я была рада, что мы это сделали. Да, тот день принес нам много душевной боли, но хорошо, что мы не провели его в одиночестве.

Мы попросили всех, кто не забыл Мадлен и пропавших детей по всему миру, зажечь свечку и помолиться ровно в 21:15 вечера. По всей Британии и за ее пределами загорелись свечи и фонари. Футбольный клуб «Эвертон» на своем стадионе осветил ночное небо прожекторами, в Ротли были запущены китайские бумажные фонарики. Архиепископ Йоркский, доктор Джон Сентаму написал специальную молитву и призвал всех с удвоенной силой молиться за возвращение Мадлен.

«9 мая. Спасибо Шону и Амели — только благодаря им я смогла держать себя в руках. Не знаю, что бы я делала без них. И как живут родители, потерявшие единственного ребенка? Не знаю. Шони — нежный и ласковый «маменькин сынок». Ну и хорошо! Он такой милый, такой нежный. Амели — девочка с характером, но очень чувствительная и чистая душой… Амели часто говорит мне, как сильно она любит тебя, Мадлен, называет тебя «моя сестричка» и рассказывает, какие свои игрушки подарит тебе, когда ты вернешься. Сегодня я опять слышала, как она за тебя молится».

Понедельник, 12 мая 2008 года, пятый день рождения Мадлен. Если бы я в ее четвертый день рождения знала, что она через год все еще не вернется к нам, я бы этого не пережила. Нужно сказать пару слов о том, как прошел этот день. Мы устроили дома чаепитие с шариками, с тортом, открытками, подарками и гостями: родственниками, друзьями и лучшей подружкой Мадлен Софией, которая родилась с ней в один день. Мы теперь каждый год устраиваем в этот день такой праздник. Все подарки оправляются в комнату Мадлен и дожидаются ее возвращения. Розовая спальня остается в точности такой, какой она была, когда ее покинула Мадлен, только теперь в ней гораздо меньше свободного места. Здесь и подарки, которые присылают ей люди, от плюшевых мишек до четок, и фотографии, и рисунки Шона и Амели. Есть здесь и специальная коробочка, в которую близнецы складывают для Мадлен разные интересные, на их взгляд, штучки: последняя конфета из коробки, какая-нибудь картинка или просто листок с дерева, привлекший их внимание. Все мы время от времени приходим в эту комнату, чтобы ощутить ее присутствие. Дети иногда берут на время ее игрушки, но всегда возвращают их на место.

Весь май, как и рождественские дни, наш почтовый ящик ломится от писем. В первые годы нам, бывало, приходилось каждый день ходить в почтовое отделение и выносить оттуда по нескольку ящиков с письмами. Если собрать все послания, полученные нами за эти годы, их окажется ошеломительно много. Мы и сейчас продолжаем получать по пачке писем в день. Слава Богу, что у нас есть родственники и друзья, которые помогают их разбирать. Послания мы раскладываем в подписанные коробки: «Информация/проверить позже», «Доброжелатели», «Медиумы/ провидцы/экстрасенсы», «Злые» и «Чокнутые». К счастью, коробка «Доброжелатели» всегда самая полная. «Злых» писем никогда не было много, и сейчас эта коробка почти всегда пустует. Однако абсурдные письма, которые попадают в коробку «Чокнутые» приходят постоянно.

Наш почтовый ящик видел все лучшее и худшее, что присуще людям, как и мы в своей жизни. Хотя мы и сталкивались с настолько жестоким и оскорбительным отношением к нам, что раньше не поверили бы, что подобное возможно, доброта, которая свойственна большинству людей, побеждала зло. И нашим родителям любовь и искренняя поддержка знакомых и незнакомых людей тоже помогали оставаться на плаву. Я уверена, что именно благодаря этому мы все не оказались в пропасти. Когда нас объявили arguidos и журналисты, все как один, принялись поливать нас грязью, многие люди были озадачены, что неудивительно. Какая-то часть общества, особенно в Португалии, отвернулась от нас. Должна отметить, что за пределами Португалии подобным настроениям были подвержены гораздо меньше людей, чем писала пресса. Каждую неделю мы продолжали получать сотни писем. Чаще всего люди старались поддержать нас. Многие осуждали прессу и власти за такое возмутительное отношение к нам. Поэтому, несмотря на то что многие двери перед нами закрывались, мы никогда не чувствовали, что остались совсем одни.