Маэстро, вы убийца!
Шрифт:
— Наверное, нет, благодарю вас. Позже мы дадим вам подписать протокол. — Инспектор кинул на Ормерина невидящий взгляд, затем спохватился и встал.
— Да, это все, — повторил он.
— Тогда спокойной ночи, мистер Аллейн.
— Спокойной ночи, — улыбнулся Аллейн, приходя в себя. — До свидания, мистер Ормерин.
Когда, проводив француза, Фокс вернулся в библиотеку, Аллейн ходил туда-сюда, не обращая ни на него, ни на Найджела ни малейшего внимания.
— Послушайте, — не выдержал журналист. — Я бы хотел позвонить.
— Ты?
— Да. И не смотрите на меня как на Горгону-Медузу. Повторяю: я бы хотел позвонить.
— Зачем?
— Я хочу позвонить Анджеле.
— Но уже одиннадцать.
— Это неважно. Она не уснёт,
— Тебе просто не терпится позвонить в свою бульварную газетёнку.
— Ну, я думал… Если я скажу только…
— Можешь сказать только, что в Татлерз-Энде произошёл несчастный случай, в результате которого погибла натурщица. Можешь добавить, что власти не могут разыскать родственников натурщицы и в связи с этим хотели бы потолковать с мистером Гарсией, который может располагать данными о семье погибшей. Что-то в этом роде.
— Много толку… — раздосадованно начал Найджел.
— Если Гарсия не виноват, но прочтёт эти строки, он может выйти на связь, — пояснил Аллейн.
— Это точно, — закивал Фокс.
— А теперь, если вы не против, давайте пообщаемся с последним из художественной братии. С нашим томным мистером Малмсли.
— Я пойду позвоню, — сказал Найджел.
— Хорошо. Только не наговори лишнего. Скажи, что завтра будут новые подробности.
— Вы слишком щедры, мой Шейлок, — съязвил Найджел.
— И ещё, Батгейт, позвони моей матушке и скажи, чтобы раньше полуночи нас не ждали.
— Слушаю и повинуюсь.
В дверях Найджел и Фокс столкнулись с Бейли, который казался мрачнее и торжественнее, чем обычно.
— Одну минутку, Фокс, — остановил его Аллейн. — Давайте послушаем, что обнаружил старина Бейли.
— Я осмотрел комнату покойной, — лаконично произнёс Бейли.
— Что-нибудь нашли?
— Почти ничего, сэр. Ей была отведена мансарда в передней части особняка.
Он приумолк, а Аллейн выжидательно молчал; он слишком хорошо знал, что в устах Бейли «почти ничего» может означать всё, что угодно — от абсолютного вакуума до склянки с цианистым калием.
— Отпечатки пальцев там принадлежат, главным образом, покойной, — продолжал Бейли, — хотя один явно оставлен Гарсией. На внутренней стороне двери — служанка чудом его не стёрла. Рядом с ним ещё один отпечаток. Незнакомый. Очень широкий. Я бы сказал — мужской. Служанка, конечно, тоже повсюду наследила. Одежда ничего особенного не дала. В одном из карманов я нашёл записку от Гарсии. Натурщица и впрямь была в положении. Вот записка.
Бейли раскрыл чемоданчик и достал из пронумерованного конверта листок бумаги.
— Я уже сфотографировал её.
Аллейн начал читать:
«Дорогая С.!
Что мне, по-твоему, теперь делать? У меня ведь за душой нет и пары фунтов. Ты ведь сама на это напросилась. Неужели никто не может тебе помочь? Или ты и вправду думаешь, что я способен посадить себе на шею жену с ребёнком? Я получил заказ на серьёзную работу и не позволю кому-либо чинить мне препятствия. Извини, но ничего сделать для тебя не могу. Увидимся у Трой.
— Очаровательный субъект, — покачал головой Аллейн.
— Это я нашёл в кармане жакета. А вот письмо, которое валялось прямо в платяном шкафу. Подписано — Бобби. У меня создалось впечатление, что Бобби — девушка.
Письмо было написано крупным детским почерком на скверной розовой бумаге:
«Дигс,
Бэчелорз-хаус, 4,
Челси.
Понедельник.
Милая Соня!
Мне очень жаль милая что ты залетела это конечно ужасно и все такое к тому же все мужчины свиньи но ведь ты сама помнишь что Гарсия
с самого начала мне не нравился. Но всё-таки я тебя поздравляю ведь дети это здорово они украшают нашу жизнь и все такое. На всякий случай я спросила у Дорис Дюваль чтобы она дала мне абортный адресок но та сказала что поздно потому что полиция уже там была и арестовала ту женщину. Но твой замысел мне нравится больше и раз мистер Генианджело Гарсия согласен то уж лучше тебе поиметь праздник на обеих улицах. Судя по твоим описаниям этот парень настоящая прелесть но с такими нужно держать ухо востро ведь я не помню говорила ли я тебе про одного моего любовника лорда он был настоящий душка но слава Богу ничего у нас не вышло. Будет хорошо если ты выберешься ко мне в пятницу и я спрошу Лео Коэна составить иск но только он сдерёт с нас за это три шкуры. Спасибо милая ты меня страшно повеселила рассказом о том, что сотворила с портретом этой Сиклифф но только старайся всё-таки не перегибать палку а то когда-нибудь нарвёшься на неприятности. До встречи в пятницу милая.Покедова.
Твоя закадычная дружбанка
Бобби.
P.S. А ты уверена что Б.П. не вскипит и не скажет что черт с тобой что я уже сам ей про все рассказал!»
Глава 12
РАЗВЛЕЧЕНИЯ МАЛМСЛИ
Найджел вернулся, когда Аллейн ещё покатывался со смеху, перечитывая письмо Бобби.
У журналиста вытянулась шея и загорелись глаза. Стойку сделал, подметил Аллейн.
— Что происходит? — с деланным равнодушием спросил Найджел.
— Бейли раскопал нечто сногсшибательное. Настоящее эпистолярное чудо. Можешь прочитать. Вы, репортёры, должно быть, называете это «первичным материалом». Жемчужина в своём роде.
Найджел погрузился в чтение, заглядывая через плечо Фокса. Внезапно он прыснул.
— Неплохо эта девица залепила насчёт Долорес Дюваль и абортного адреска.
— Угу, — кивнул Аллейн.
— Слушайте, Фокс, а как вам понравился этот пассаж насчёт праздника на обеих улицах? Если «Генианджело Гарсия» согласен.
— Да, прелюбопытно. А «настоящая прелесть» — это, судя во всему — достопочтенный Пилгрим, — предположил Фокс. — Тем более, что дальше она упоминает собственного любовника-лорда. Неужели Соня Глюк надеялась, что мистер Пилгрим на ней женится?
— Вряд ли, — покачал головой Аллейн. — Скорее речь шла о попытке шантажа. Она рассчитывала подоить Пилгрима. Собственно говоря, Пилгрим и сам этого не отрицал. «Если Генианджело Гарсия согласен». Не намёк ли это на то, кто являлся её истинным вдохновителем? Эх, хотелось бы мне поговорить по душам с мисс Бобби О'Доуни. У вас что-нибудь ещё, Бейли?
— Ну, — замялся дактилоскопист, — не знаю, верно ли я поступил, но прихватил вот эту книженцию. — Он протянул Аллейну изрядно обветшавшую синюю книгу. — Она вся покрыта отпечатками, мистер Аллейн. Кроме отпечатков пальцев убитой, я обнаружил на ней несколько тех же широких отпечатков, что и на двери. Кто-то также безуспешно пытался взломать чемодан, в котором я нашёл эту книгу.
— «Утешение критика», — прочитал Аллейн, вертя книгу длинными пальцами. — «К.Льюис Кинг, 1911». Да, неплохое издание. И репродукции вполне пристойные. Стоп, а это что такое! Чтоб я сгорел — вот оно где!
Он оторопело уставился на репродукцию картины, изображавшей троих косцов на фоне средневекового замка с бастионами, амбразурами и зубчатой крепостной стеной.
— Черт побери, Бейли, вы раскрыли тайну мистера Малмсли! Я ведь тогда сразу понял, что где-то уже видел его косцов. Господи, что я за дуралей! Да, вот как раз написано: «взято из книги „Три часа счастья герцога Беррийского“ — Поля де Лимбурга и братьев». Эта книга хранится в музее Конде в Шантильи. Я полчаса извивался угрем, прежде чем хранитель позволил мне на минутку взять её в руки. Феноменальное произведение. Нда, воистину — не было бы счастья, да несчастье помогло.