Маэстро
Шрифт:
Измученная Минолин Фей вошла в детскую, располагающуюся в покоях Дома Бэнр. Она резко остановилась и едва не упала, увидев молодую женщину, стоявшую на маленькой кровати Ивоннель.
— Что…? — начала она свой вопрос, но, внезапно, её глаза распахнулись, когда женщина — быть может, еще не достигшая возраста двадцати лет — развернулась и одарила её мерзкой самодовольной улыбкой.
— Ты не одобряешь, мама? — поинтересовалась девушка, которая действительно оказалась её дочерью.
— Как?
— Это простое заклинание, хотя и старое, — объяснила Ивоннель. —
Минолин Фей лишь в пол уха слушала объяснения дочери. Она была зачарована красотой стоящего перед ней создания. Идеальной красотой, за пределами всего, что можно было себе представить. Красотой, причиняющей боль. На Ивоннель хотелось смотреть до отчаяния, потому как никто не сможет стать такой же прекрасной, как она. Её гладкая кожа светилась, словно переплетение атласа и стали. Такая хрупкая, но невероятно сильная. Одно прикосновение девушки могло привести к воспламенению каждого нерва. Она соблазняла, дразнила, даже когда её пальцы смыкались вокруг шеи жертвы.
— Спешка, — внезапно и более решительно бросила Ивоннель, заставляя Минолин Фей выйти из транса.
— Ты… Ты знаешь тайную магию? — заикаясь, спросила Минолин Фей.
Ивоннель рассмеялась.
— Я едина с Паучьей Королевой, которая пыталась подчинить себе Плетение. Или ты забыла?
— Н-нет, — продолжала заикаться Минолин Фей, бессмысленно пытаясь понять это заявление. Ивоннель утверждала, что она — едина с Ллос? Как далеко заходят её амбиции?
— Ты слишком часто удивляешься, — сказала Ивоннель с противным смешком. — Не важно. Твои основные обязанности теперь остались позади.
Минолин ощутила, как её собственное лицо становится пораженным.
— Я рождена. И отнята от груди, — объяснила Ивоннель. — У меня больше нет необходимости сосать грудь, во всяком случае — ради еды.
То, как она закончила свою мысль, заставило колени Верховной Жрицы дрожать. Несмотря на свои ужасные мысли, она знала, что не сможет отказать Ивоннель чего бы та не попросила. Вся сила воли потребовалась от Минолин, чтобы не бросится на пол перед дочерью, моля взять её, убить её, сделать все, что пожелает Ивоннель. В этот момент ужаса, вызванного не только дочерью, но и собственной слабостью перед лицом этого могучего существа, Минолин наконец реально оценила заявление девушки о том, что та едина с Ллос.
Было ясно, что Ивоннель не врет. Слишком ясно. Перед ней стоял не ребенок. И даже не кто-то, получивший воспоминания Ивоннель Вечной.
Нет, это было чем-то большим.
С обманчивым детским смехом, Ивоннель совершила серию движений и тихо запела. Небольшое свечение прошло по её телу, и волосы, уже густые и достававшие до пояса, выросли, спадая на пол.
— Мне сейчас двадцать лет, — сказала она. — Как думаешь, молодые воины найдут меня привлекательной?
Минолин Фей хотела ответить, что любое живое существо должно пасть перед ней, что любой дроу Мензоберранзана — всего мира — не сможет сопротивляться ей дольше одного удара сердца.
— Двадцать-пять,
мне кажется, — заметила Ивоннель, и Минолин посмотрела на неё с недоумением.— Двадцать пять лет, — пояснила девушка. — Я ищу возраст, который даст мне нужное уважение, вместе с совершенной красотой и чувственностью.
— А есть возраст, в котором ты не была бы такой? — услышала Минолин Фей свои слова.
Ухмылка Ивоннель показала жрице, что девушка без сомнений знает — Минолин попала в паутину её очарования.
— Тебе будет хорошо, когда я стану матроной матерью, — сказала Ивоннель.
— Я… — Минолин чувствовала себя так, словно сейчас её почти помиловали. — Я — твоя мать, — заикаясь, произнесла она, резко кивнув. — Я горжусь…
Девушка махнула рукой, и, хотя она была на другой стороне комнаты, магический удар достиг Минолин, камнем летя в жрицу.
— Больше нет, — сказала Ивоннель. — Это все в прошлом. И забыто. Ты будешь жить и процветать, или не будешь. Твоя верность и служба продолжается. Я и не думала уничтожать тебя.
Минолин Фей бросила взгляд на пол, пытаясь найти хоть какой-то выход из ситуации.
А потом она почувствовала прикосновение к своему подбородку — и какое это было прикосновение! Тысяча очагов наслаждения вспыхнули внутри неё, когда Ивоннель легко подняла лицо матери, заглядывая ей в глаза. Минолин Фей боялась, что она ослепнет, находясь так близко к подобной красоте.
— Но у тебя есть преимущество, жрица, — сказала девушка. — Я знаю, что могу доверять тебе. Покажи мне, что твоя служба может быть полезной, и ты найдешь в Доме Бэнр прекрасную жизнь. Полную роскоши и удовольствий.
Минолин Фей напряглась, ожидая удара, еще одного жестокого напоминания о том, что все это может быть отнято.
Но он не последовал. Вместо этого Ивоннель мягко провела кончиками пальцев вниз по щеке Минолин, и это прикосновение, такое невероятно мягкое, такое дивное, взывало к каждому нерву, возбуждая и освещая ощущением чистого удовольствия, оставляя за собой след наслаждения.
— Итак, — сказала Ивоннель. — Мне кажется, Квентл пришло время узнать правду о своей племяннице.
— Ты хочешь поговорить с матроной матерью?
— Немедленно устрой мне эту встречу, — подтвердила девушка. — Я даю тебе только это задание. Не подведи меня.
Минолин затаила дыхание, чувствуя себя в ловушке. То, как девочка произнесла эти слова, ясно дало понять женщине, что это лишь одно задание на сегодня, но в будущем за ним последуют еще многие приказы.
И это последняя ремарка, просьба не подвести лично её, вместо простого приказа не провалить задание, показывала Верховной Жрице, что этот опасный ребенок не примет неудач.
Эта странная маленькая дочь, которую она родила, обещала ей великую награду и великую боль. Одновременно она была дразнящей и пугающей.
Для Минолин Фей достаточно скверным было уже то, что без Громфа она живет только с разрешения Матроны Матери Квентл. Но еще хуже было то, что её единственный шанс не умереть теперь был связан с этой странной то ли реинкарнацией Ивоннель Вечной, то ли аватаром самой Ллос — или Ллос собственной персоной. Опасной. Слишком опасной.