Маэстро

И Нирай, в свою очередь, тоже был рад, что жена сейчас рядом.

Кэтти-бри рассказала им, как покинула племя десаи, как очутилась в ловушке в Анклаве Теней, как училась в Ковене, волшебной школе леди Авельер. Она рассказала о Широкой Скамье, о пути, который прошла, чтобы выполнить данное Миликки обещание и найти на горе Пирамида Кельвина Дзирта, своего мужа-дроу, – на этом месте родители вытаращили глаза. Она рассказала и о войне на Серебристых Болотах.

Она говорила о Гаунтлгриме, о своем втором отце, теперь ставшем королем, и о своей новой задаче – восстановлении Главной башни тайного знания, и о миссии, которая привела ее обратно в пустыню.

Закончив, Кэтти-бри наклонилась вперед и положила руки на колени родителей.

– Каждое сказанное мной слово – чистая правда. Вам я не могу лгать.

Кавита кивнула, но Нирай продолжал сидеть неподвижно, глядя прямо перед собой, – он все еще не мог осмыслить эту потрясающую историю.

Они долго сидели так в молчании, и только Найан лепетал время от времени, когда находил нечто особенно забавное или вкусное.

– Незересы по-прежнему живут среди холмов в том месте, над которым когда-то парил Анклав Теней, – произнес наконец Нирай, подтвердив ее наблюдения.

– Тебе нельзя идти к ним, – вздохнула Кавита. – Война окончена, но они не любят десаи. Они закуют тебя в кандалы и воспользуются…

– Я отправляюсь туда с одобрения могущественного друга, он союзник лорда Пэрайса Ульфбиндера, – перебила ее Кэтти-бри. – У меня есть неотложное дело и предложение, от которого незересский лорд не сможет отказаться. Поэтому с его стороны мне совершенно ничто не угрожает.

– Ты не можешь этого знать! – возразила Кавита, но Нирай положил руку на колено охваченной тревогой жене и постарался ее успокоить.

– Мне кажется, маленькая Рукия заслужила наше доверие, – сказал он.

Кавита посмотрела в глаза Кэтти-бри.

– Наша маленькая Рукия, – шепотом повторила она. – Но можем ли мы теперь называть тебя так?

– Конечно, можете, – ответила Кэтти-бри и счастливо улыбнулась, но лицо Кавиты оставалось серьезным.

– Любая мать желает передать дочери свою мудрость и жизненный опыт, – заговорила она. – Любая мать надеется дать своему ребенку все, что нужно для счастья в этой жизни. Как я могу называть тебя моей Рукией? Тебе от меня ничего не было нужно, кроме моего материнского молока и той заботы, которой матери обычно окружают маленьких детей. Тебе не нужны были ни моя мудрость, ни жизненный опыт. Судя по всему, в своей жизни – в обеих своих жизнях – ты повидала гораздо больше меня.

Кэтти-бри слушала ее, качая головой.

– Я хотела бы, чтобы ты была моей Рукией, но это не так, – закончила Кавита и опустила голову. Нирай привлек ее к себе.

– Ты ошибаешься, – спокойно возразила Кэтти-бри. – Прежде я думала точно так же, даже когда покидала вас. Я была вам благодарна – а как же иначе? – но я тоже смотрела тогда на свою жизнь с вами всего лишь как на остановку на своем пути. В глубине души я опасалась, что вы оба – не более чем содержатели одной из гостиниц, в которой я заночевала по дороге. – Потрясенное выражение лица Нирая и вид Кавиты, плечи которой вздрагивали от рыданий, сказали Кэтти-бри, что эти откровенные слова больно ранили родителей, но она продолжала: – Однако теперь я поняла, что ошибалась. Поняла в тот день, когда вернулась сюда по другому делу, это было не так давно. И вот теперь я пришла снова, и мне все стало ясно. Все сомнения исчезли, когда я увидела Нирая, своего отца, и тебя, свою мать, и своего маленького брата.

Кавита подняла голову и пристально взглянула в глаза Кэтти-бри.

– Ты мало чему могла научить меня насчет взрослой жизни, это правда, – сказала Кэтти-бри и коротко усмехнулась. – Даже тогда, будучи твоей новорожденной дочерью, я была старше тебя на двадцать лет! Но вырасти в семье любящих родителей – это значит больше любого образования и мудрости. Вы дали мне больше, дали мне самое ценное – вашу любовь. Даже когда из-за меня вы подвергались опасности, ведь вы ни о чем не думали тогда, кроме меня?

Десаи посмотрели друг на друга, потом на Кэтти-бри.

– Я унесла это в своем сердце, унесла память о том, что где-то в этом мире есть два человека, которые всегда простят меня, несмотря ни на что, которые будут всегда любить меня и все для меня сделают. Сознание этого служило мне опорой и защитой. Эти чувства к вам, глубокие и искренние, помогли мне в темные и трудные времена моего жизненного пути больше, чем вы можете себе представить. А теперь моя радость от побед, достигнутых моими друзьями и мною, увеличивается в десять раз потому, что я поделилась ею с вами. И моя миссия, самая трудная из всех, за которые мне приходилось браться в своей жизни – в обеих жизнях! – кажется мне легче. Потому что я знаю: даже если у меня ничего не получится, вы будете здесь, будете любить меня по-прежнему. Вы не будете меня судить, вы поможете мне. Я не могу передать, как это важно для меня. Мне теперь намного легче идти дальше… и я отправлюсь в Анклав Теней без всякого страха. Я вернусь в башню, полная уверенности в себе. Я не боюсь поражения, потому что знаю: вы здесь и любите меня.

Все трое плакали, не стыдясь слез, и долго, долго обнимали друг друга.

Затем настала очередь Кавиты и Нирая рассказать Кэтти-бри о войне на равнинах Незерила, о том, как они сражались вместе и при помощи магии помогали и без того выносливым и могучим воинам гордого и свирепого племени десаи.

Кэтти-бри пришла в ужас, узнав, что ее родители сражались с самой леди Авельер при помощи огненных шаров и молний. Авельер была гораздо лучше знакома с тайнами Пряжи, Кэтти-бри не сомневалась в этом; однако Авельер главным образом занималась искусством обмана и хитроумной дипломатии.

Рыжеволосая женщина невольно вздохнула с облегчением, узнав, что Авельер, как и ее родители, покинула поле боя целой и невредимой. И Кэтти-бри оставалось надеяться на то, что волшебница еще жива.

Ее реакция озадачила родителей.

– Она была добра ко мне, – объяснила Кэтти-бри. – Она не убила вас, когда я бежала из ее школы, хотя, по незересским законам, имела на это право. Возможно, в сердцах наших врагов сохранились крупицы добра – по крайней мере у некоторых.

– Я не знаю, жива ли она теперь или же погибла на войне, – заметил Нирай.

– Та битва произошла в самом начале войны, во время первого нападения незересов, – сказала Кавита. – Задолго до того, как Анклав Теней рухнул с неба.

– Я все же надеюсь, что она жива и что с ней все в порядке, – призналась Кэтти-бри. – И еще надеюсь, что мое отношение к ней не сильно огорчает вас.

– Война окончена, – вздохнула Кавита. – И в ее огне каждый получил ожоги.

Это великодушное замечание вызвало улыбку на устах Кэтти-бри.

– Что было, то было, но все же я боюсь за тебя, – настаивал Нирай.

Кэтти-бри кивнула – она понимала, что его опасения искрении.

– Я жрица и, кроме того, весьма искусна в магии. – Она многозначительно усмехнулась. – Лучшие воины в этом мире учили меня сражаться. Видели бы вы моего мужа-дроу в бою с мечами в руках! Но ни боевое искусство, ни магия мне не понадобятся. Я пришла с посланием от…

– Да-да, мы поняли, – перебил ее Нирай.

– Муж-дроу… – прошептала Кавита и уже в который раз покачала головой.

– Он не хуже любого из людей, которых я когда-либо… – начала Кэтти-бри, но Кавита остановила ее, подняв руку.