Мафиози

— Расскажи мне, что случилось, и я это исправлю. Я исправлю все, что не так. — Я протягиваю к ней руки ладонями вверх, но выражение ее лица меняется на отвращение, когда она смотрит на них.

— Не подходи ко мне. — Она скрещивает руки на груди и вызывающе приподнимает подбородок.

— Как ты думаешь, что произойдет, если я сделаю это? — спрашиваю я, делая шаг вперед. Хочу посмотреть, как далеко она зайдет.

— Я не хочу, чтобы ты прикасался ко мне. — Тея отворачивается, чтобы не смотреть на меня, когда произносит это.

— Хорошо. Предположим, что ближайшие пару секунд я не прикоснусь к тебе. Скажешь ли тогда, что случилось? Или это одна из этих женских штучек, когда ты говоришь, что «все хорошо», а на самом деле нет?

Я смотрю ей в глаза и не могу не улыбаться. Если бы взглядом можно было убивать, я уже был бы кучкой пепла.

— У нас нет времени, чтобы выяснять из-за чего именно ты не злишься в этот момент. — Я подхожу к гардеробной и беру первое попавшееся платье, которое оказалось цвета расплавленного золота, способное подчеркнуть каждый ее изгиб. — Я говорил тебе, чтобы ты приготовилась, но, очевидно, ты была слишком занята, не злясь на меня.

Положив платье на кровать, я поднимаю взгляд и подмигиваю Тее, но она закатывает глаза.

— Надевай платье, ангел.

— Почему я должна надеть на ужин что-то такое официальное? — Она оглядывает меня, и мне до боли хочется обнять ее, прижав всем телом к себе, но вместо этого я терпеливо жду. — Почему на тебе смокинг?

— Ты будешь сопровождать меня на благотворительный вечер. Там дресс-код, поэтому мы должны одеться официально, — отвечаю я, прислонившись к столбику кровати и наблюдая за каждым ее движением.

— У тебя нет никого, кого бы ты мог с собой взять? — Ее слова звучат горько, и мне это не нравится.

— Нет никого, с кем бы я хотел пойти, кроме тебя. Так что, если сама не наденешь платье, я надену его на тебя. — Мои слова ставят точку в разговоре. Я даю им повиснуть в воздухе, чтобы она взвесила свое решение.

На мгновение я думаю, что она будет пререкаться со мной. Но что-то происходит в ее голове, и Тея переходит от злого настроя к игривому. Мой член не должен вставать при мысли о том, что она может сделать дальше, но, кажется, он живет своей жизнью.

— И что ты сделаешь? Отшлепаешь меня?

Она бросает мне мои же слова, и, хотя пытается сделать из них оружие, я вижу желание в ее глазах.

— Если ты этого хочешь, — говорю я, отталкиваясь от столбика кровати, и подхожу к ней. — Тебе не нужно злиться, чтобы получить то, что хочешь.

Пока я шаг за шагом приближаюсь к ней, между нами ощущается напряжение от моих слов. Боль и гнев уходят из ее глаз, и я вижу, как она нервно облизывает губы. Я обнимаю ее за талию и притягиваю к себе.

— Как насчет того, чтобы я отшлепал тебя только потому, что хочу этого, и если тебе понравится, это будет нашим маленьким секретом. — Она краснеет, и я наклоняюсь, прижимаясь губами к ее щеке и уху. — Я никогда никому не скажу, насколько мокрой это тебя делает.

Я опускаю руку к ее джинсовым шортам и расстегиваю их. Поцелуями прокладываю дорожку по шее и обратно к уху, пока медленно стягиваю шорты с попки Теи и позволяю им упасть на пол, чтобы потом залезть под ее свитер и провести руками по животу и груди. Смотрю ей в глаза, когда она поднимает руки, и я стягиваю свитер, также бросая его на пол.

Обнимаю ее за спину и расстегиваю лифчик, а затем медленно стягиваю его по рукам, оголяя округлую грудь с твердыми розовыми сосками. Румянец, покрывающий ее щеки, спускается до груди, и я вижу, как дрожат ее руки в порыве прикрыть себя. Но прежде чем она успевает сделать это или передумать, я опускаюсь на кровать и одним быстрым движением притягиваю ее на свои колени.

Я сажусь таким образом, что верхняя часть ее тела лежит на одной ноге и на кровати. Ее киска прижата к моему члену, и я смотрю вниз на бледно-голубой хлопок, скрывающий ее попку. Кожа Теи безупречно белая, и я оттягиваю ее трусики, оголяя ягодицы.

— Ты не представляешь, как прекрасна, да, Тея? — Я мягко, не торопясь провожу ладонью вдоль ее позвоночника, запоминая каждый изгиб. — Ты просто великолепна.

Чувствую дрожь в дыхании, когда она выдыхает, пока я поглаживаю ее задницу, а затем сжимаю обеими руками. Ее нежная кожа начинает розоветь от этого прикосновения. Мой член болит, умоляя об освобождении, но я не собираюсь давать ему это.

— Раздвинь ноги. — Мой голос охрип, я как собака на поводке, которая хочет сорваться, и не уверен, смогу ли сдержаться.

Она секунду колеблется, прежде чем сделать, как я прошу. Тея сильнее прижимается своими пышными бедрами к моим, и я издаю громкий стон. Она раздвигает ноги настолько широко, насколько это позволяет ее положение.

— Идеально, — говорю я, глядя вниз на мокрое пятно на трусиках напротив ее киски. — Не двигайся, ангел.

Первый шлепок по ее заднице легкий, но окрашивает кожу в темно-розовый оттенок. Тея не вскрикивает, но инстинктивно приподнимает попку выше, умоляя о большем. Я опускаю руку ей на спину и чувствую, как ее дыхание ускоряется, но на этот раз не от нервов, только желание.

Я делаю еще два шлепка, по одному на каждую ягодицу, и облизываю губы. Не знаю, смогу ли остановиться, если продолжу.

Тея начинает ерзать, и мне приходится стиснуть зубы, чтобы не наклониться и не укусить ее за задницу. Я хочу раздвинуть ее бедра шире и попробовать сладкий мед киски.

— Еще? — Я повожу ладонью по ее заднице, направляясь к киске, прикрытой трусиками, и, наткнувшись на мокрый хлопок, начинаю ласкать складочки. Когда она стонет и кивает, я поднимаю руку и провожу пальцами по верхней губе. Хочу чувствовать ее запах, пока шлепаю ее. Это единственное, что может дать мне хоть какое-то облегчение.

Я не считаю шлепки, но чем дольше это делаю, тем выше она поднимает бедра мне навстречу, пытаясь потереться об меня, чтобы достичь оргазма. Она поворачивает голову ко мне, руками сжимает покрывало, и я больше не могу сдерживаться. Видеть, как она почти кончает, достаточно, чтобы умереть.

Сделав последний шлепок, я хватаюсь за край ее белья и срываю его, бросая клочья на пол. Погружаю в ее влажную щелку два пальца, одновременно начиная быстро тереть клитор по кругу.

— Сальваторе! — кричит она, выгибаясь, а затем падает обратно на кровать.