Маг 12

У генералов, конечно, имелись веские основания думать, что любые части с фронта не станут воевать в восставшем Петербурге. Однако, набрать верных казаков, жандармов, тех же младших офицеров в один кулак можно было вполне.

Просто они таким делом, да еще заинтересованные деньгами интриганов из Думы, не стали сами заниматься.

Поэтому созданием лично своей спецслужбы Николай Второй увлекся всерьез. Если численность Охранного отделения и в лучшие времена не доходила до тысячи сотрудников, то, теперь собираются набрать для начала две с половиной тысячи и потом довести число комитетчиков до четырех тысяч.

Чтобы в каждом губернском городе имелся свой десяток офицеров госбезопасности. Когда нет рядом врагов и измены, тогда должны заниматься коррупцией в высших эшелонах власти и окупать свое содержание.

Благое дело, ведь если коррупционеры будут знать, что и на них есть управа, здорово заинтересованная вывести всякие мутные схемы на чистую воду, да еще потом заставить делиться немилосердно честно украденным. Тогда и они могут побольше казенных средств тратить разумно на вверенные императорской властью города и земли, чтобы не возбуждать лишний интерес у контрразведки.

Тем более, в госбезопасности миндальничать ни с кем не станут особенно, преступление против короны — дело такое опасное для существующего строя. И показания будут выбиваться немилосердно вместе с деньгами.

Жандармерия определенным порядком и даже рядовая полиция будут находиться у госбезопасности в оперативном подчинении, поэтому должны выделять людей по первому требованию комитета.

Так что я продолжаю жить около дворца, бываю там пару раз в неделю, остальное время изучаю местные уставы и положения о жандармской службе, чтобы быть достаточно образованным для своего будущего поста при комитете.

Так прошел Новый год, моя эмансипированная подруга нашла себе новых подруг на своих курсах и начала уже врать мне о том, почему она задерживается в городе. Это я хорошо чувствую, еще мне не нравится резко усилившийся интерес Полины к моем делам во дворце и вообще, уже явно негативное отношение к самодержавию.

Свои бумаги я держу под скрытом и добраться до них она не может, поэтому и не подозревает о моей новой работе в бывшем Охранном отделении.

Но, моя близость к центру самодержавия раздражает ее не на шутку, как я понимаю.

Самодержавием я и сам весьма не доволен, глядя, как тут все проржавевшие механизмы власти со страшным скрипом работают. Царские указы для рабочих и наказание виновников Ленского расстрела сработали в пользу репутации императора, однако, газетчики уже нашли новые поводы долбить царскую власть безжалостно, пусть и завуалированно теперь. И поводы все эти существуют на самом деле, самодержавие явно не справляется с вызовами времени.

Однако, менять власть в ближайшие лет восемь я никому разрешать не собираюсь.

Вот пройдем суровые годы, надеюсь, чужой для России войны, тогда можно будет подумать о каком-то другом строе, типа, конституционной монархии.

А пока только закручивание гаек и период махровой реакции, как написали бы в будущих большевистских учебниках.

Если бы они победили. Только, пока к такому исходу условий не имеется. Единоличная власть государя-императора укрепляется, сам он предупрежден — значит, вооружен насчет будущих событий.

Только, теперь Февральский переворот не случится, а вот апрельский или июльский вполне могут.

Впрочем, из-за разорванных отношений с бывшими союзниками по антигерманской коалиции в будущем теперь некому будет подталкивать и щедро оплачивать послушные им силы к замене Николая Второго на троне. Да и сами эти силы будут в основном изолированы в хорошо защищенном месте, откуда не убежишь. И на свободу не выйдешь, пока всю душу не выложишь внимательным следователям, не подпишешь соглашение о сотрудничестве.

Самые смелые и упорные поедут во глубину сибирских руд, чтобы быть для других беспощадным примером.

К февралю месяцу Полина начала уже пропадать на пару суток, ночует у новых подруг, как сама говорит.

Пока не врет, но, речь стала злее и продуманнее, гораздо аргументированнее, явно кто-то вкладывает в хорошенькие ушки серьезные мнения, почему мы так плохо все живем. А вот там где-то все живут сплошные розовые единороги очень распрекрасно и нам хорошо бы так же начать жить.

Сначала я отшучивался, посмеиваясь над ней и ее товарищами, которые обуты, одеты, не работают и могут учиться. Но, очень сильно переживают за рабочий класс и жизнь крестьян. Понятно, что в ее словах много правды, только, я предпочитаю путь неспешной эволюции, а никак не пламенной революции.

Офицеры, которые меня сопровождают, относятся к ее словам снисходительно, как к красивой девушке, да и не разрешаю я Полине лишнего болтать.

Но, к началу февраля постоянная критика существующего строя со стороны подруги мне надоела, тем более, она и при сопровождающих начала слишком много говорить не по делу.

Как-то быстро идеи о прекрасном будущем, когда разрушат самодержавие, ее в голову зашли.

Мне это будущее очень хорошо известно, когда в Петербурге останется жить всего треть населения из-за голода и остановки предприятий в восемнадцатом году. Правда, большевики уже к двадцать четвертому году более-менее взяли ситуацию в руки, да еще вовремя придуманный НЭП им здорово помог с товарами и услугами.

Сильнейшее наводнение двадцать четвертого года, конечно, очень разрушило город, уничтожив набережные и дороги, только, за год все смогли заново отстроить. Народ стал совсем не такой избалованный, как при государе-императоре, и за хлебный паек все хорошо работают и не жалуются. Забыли уже про сайки от Филиппова и прошлую хорошую жизнь.

Ладно, это теперь дела вряд ли возможного будущего, а в своем времени я предложил Полине съехать от меня и жить со своими единомышленниками в коммуне.

— Высшие женские курсы — явно, не слишком хорошее место для таких внушаемых девочек. Надоела ты мне своей безответственной болтовней. Вот попадешь в прекрасное будущее, станешь там просто за еду матросам давать.

Понятно, что красивая, молодая, да еще сексуально образованная мной на высшем уровне, женщина не пропадет везде.

Вот и Полина уехала с концами, чему я оказался рад, что-то меня стала доставать ее революционность и непримиримость к власти. Когда я сам вернейший сторонник, пусть и из необходимости, императора всероссийского и всего замшелого самодержавного строя.