Маг Азидал. Война

– Ты кто такой, ублюдок?

Неловкую тишину после этих слов можно пощупать. Такого итога Бог совсем не ожидал. Все же шло по плану?!

– М-м... Неудобно вышло.

– Шучу, - мрачно произнес Азидал, недобро щурясь.
– Всегда мечтал сказать тебе "ублюдок" прямо в лицо. Статуя как-то не то.

Громко хрустнули пальцы в золотых перчатках. Азидал немного сбледнул, но слов назад не забрал. За что уже спустя два удара горько пожалел...

Даргал иногда, или всегда, ведет себя слишком человечно. Зато гордость у него поистине божественная.

Только один из них знал, сколько времени отвела им судьба на разговор и объяснения, и Даргал собрался ответить на все честно, но кто-то же должен вставить наглому сопляку мозги на место?

А пока время еще остается подвластным Богу Магии, один маг будет очень долго и очень больно огребать за все прошлые грешки. Карать за грехи, тоже, знаете ли, обязанность Богов. Иногда скучная, иногда веселая.

Глава девятнадцатая. Победа любой ценой.

Барон Шадовид чувствовал себя откровенно паршиво, и уже не мог скрыть это. Полумаска промокла и неприятно липнет к коже, мешая нормально дышать. Руки с трудом держат меч, сотрясаясь от усталости и спазмов, столько ударов мечом за сегодня он в жизни не делал.

Возле сапога шевелится облезлая рука, барон опустил взгляд и услышал ужасающий сип-голос, от которого еще месяц назад бы волосы на жопе зашевелились. Пронизанный тоской вопль одержимого:

– Гр-р-в-ва-ма...

Но это было бы месяц назад, сегодня на такое Шадовид ответил ударом клинка в кучу тел, провернул, почувствовав, как лезвие скрипит по костям. Рука опала, больше не дергается, а барон устало выдохнул.

Человеку его ума не пристало самому махать клинком на боле боя, это было бы больше по нраву старшему брату, Медовиду, вот уж кто обожал кровавые сечи! И в глазах его любимой племяшки он тоже иногда видел этот странный блеск, оттого и ограждал девушку от любых битв. Даже сейчас Вельда надежно укрыта под охраной, в подземельях вместе с другими жителями его новых земель.

Сам Шадовид приветствовал войну другую, битвы разумов и денег, смотреть, как одни лишь слова и мешочек золотых меняют жизни и судьбы вокруг, вот что было занимательно. Но иногда жизнь просто не дает нам выбора, а ставит раком и загоняет туда толстое древко копья.

– Господин?

Подошедший Ландик выглядит ужасно, весь в кровавых бинтах, а от доспехов одно название осталось, но рука крепко держит рукоять двуручного меча, а на лице играет улыбка довольного человека. Без пары зубов, и шепелявить немного стал, но довольного.

Барон не ответил, лишь окинул взглядом верного воина, и перевел взгляд на столь родной сердцу Глан Дуир, от кончика башенных зубцов до фундамента покрытый черно-алой коркой застывшей крови и... Трупами, просто чертовыми горами трупов, где вперемешку свои и чужие.

Но даже среди этого царства смерти нашлись огоньки жизни, то тут, то там поднимаются живые люди, проверяют товарищей, угрюмо озираются, или же безумно хохочут... Барон и сам едва сдерживается, чтобы так же не зайтись нервным смехом. Удерживает лишь столь хваленый самоконтроль.

– Устроили же наши маги, - продолжил Ландик, следуя за господином по двору.

– Честно признаюсь, я чуть не обосрался. Да и не я один.

Шадовид кинул взгляд в середину двора, где Первые пытаются оторвать мага с косой от иссохшего трупа.

– Больше они такого делать не будут, - тихий ответ барона прозвучал даже с облегчением.
– Ландик, попытайся собрать выживших в нормальные отряды. И поскорее.

– Да, господин.

Ландик начал тут же, сразу подойдя к живому бойцу у сгоревшей стены бывших казарм. Воин просто сидит, обняв руками колени и покачивается, как ребенок, что-то бормоча. Подошедший Ландик узрел, что на левой руке воина не хватает пальцев, бежит кровь по штанине, а тому плевать.

Ландик вроде помнит его лицо, из своих мужик, но вот имя хоть убей не припомнить.

– Вставай, боец!

Тот даже головы не поднял, бубнит в коленки:

– Не могу больше... Не могу больше.

– Вставай, сказал! Пора в бой, воин.

Ноль реакции, он уже пал, сраженный разумом и духом. Даже пинок под голень кованым сапогом не заставил бойца поднять головы. Угрозу в голосе Ландика не почуял бы и глухой:

– Если не встанешь - убью.

– Не могу больше... Лучше убейте. Лучше смерть, не могу больше...

– Как пожелаешь, - равнодушный ответ.
– Имя?

– Не могу больше...

– Так и запишу.

Перехват за рукоять, тень от длинного меча накрыла голову сидящего, клинок обрушивается гильотиной ровно на макушку, свист лезвия, влажный хруст...

– Жалкий трус.

Ландик идет дальше. Тех, кто видел это и еще остался в своем уме, встают сами при подходе командира Серых. Ландик глянул на другую сторону двора, и про себя с облегчением выдохнул, там парней с грязно-белыми воротниками поднимают командиры Альсаса. Уже пьют зелья, строятся в отряды, а у него за спиной маленькая толпа вялых и ковыляющих бойцов.

Иногда Ландик мог себе признаться, что завидует дисциплине воинов графства, очень редко... Да и не завидует он, так, просто.

– Добей, - хрипят под ногами, тянутся руки.

Ни раз и не два за эти минуты приходится оказывать "последнюю милость". Взмах клинка, идеально ровный удар в сердце, благодарный выдох и застывшие улыбки на лицах бывших друзей и подчиненных. Лезвие меча снова и снова покрывается кровью своих, а не врагов, как должно. Гнев снова начинает поднимать голову в душе, давая сил в усталые мышцы, добавляя ярости во взгляд.

Сейчас каждый воин в крепости знает, кому они обязаны своими бедами, и чья армия на самом деле атакует Альсас. Сегодня ненависть к этому человеку в сердце Ландика переросла в нечто большее, чем просто злость к врагу и желание убить. Даже Колдуна Рубедита, уничтожившего клан Беловолосых, он так не ненавидел. Тот был просто Злом, желающим лишь приносить страдания, но этот...

– Гребанный король, - играют желваки на скулах Ландика.
– Ты ответишь за это, сука.

***