Маг и его Тень. Рождение Мага

В свертке оказалась... метла. Новенькая, с изящно изогнутой отполированной ручкой и ровными крепкими прутьями, но тем не менее метла. Добропорядочные Дурсли шутки, естественно, не поняли, но кого за нее следует благодарить, знали точно. Паршивец Поттер решил, что напомнить о себе таким вот образом будет чрезвычайно забавно. Пообещав выпороть племянника этой же метлой, раскрасневшийся дядя Вернон запер новый элемент садового инвентаря в чулан до поры до времени.

Как гоблины и обещали, о Сердце мира они узнали довольно скоро. Вот только писать наотрез отказались, настояв на присутствии Гарри в кабинете Грабцверга. Маг немного насторожился. Будто вместе с артефактом выплыла какая-то нелицеприятная тайна, или браслет обнаружился в кармане очень даже живого — какой сюрприз! — Волдеморта. Но прийти согласился. Не для того он рисковал жизнью, обворовывая директора, чтобы потом отказаться от главной семейной реликвии.

— Нам удалось достать документы о продаже Сердца мира и адрес нового владельца, как и было сказано в клятве, лорд Поттер, — опять лорд, наверное, он для гоблинов теперь всегда будет лордом, что бы ни произошло. Но к чему этот странный, немного пугающий тон?

— То есть все законно? — Гарри быстро просмотрел документы.

— Да, законно, — так же напряженно подтвердил Грабцверг и вдруг тихо добавил: — Я не знаю, что происходит, но знаю, что мне это не нравится. Лучше бы вам быть поосторожнее, милорд.

Гарри долго не мог оторвать взгляд от старого гоблина, словно опасность, о которой он предупреждал, исходила от него самого. Затем все-таки заставил себя отвести глаза от острых, игольчатых зубов и вернуться к просмотру документов.

Жаль, что Гарри не разбирался в таких вещах, но ведь у гоблина не было причин лгать. Сделка была совершена законно. Три миллиона галеонов за Сердце мира. Деньги, которые Гарри и за всю жизнь не собрать. И продал его Джеймс Поттер, что подтверждала магическая подпись.

«Как он мог? — прошептал Гарри. — Это же <i>наша</i> реликвия, она хранилась в семье почти тысячу лет. Такое ведь не продается даже в случае крайней нужды. И куда можно было деть подобную сумму? Здесь же хватит на покупку целого поместья и роскошную жизнь на сотню лет точно!»

Крис молчал. Тоже как-то странно, напряженно. Да что же тут творится? Гарри раз за разом перечитывал договор в поисках того, что так не понравилось Грабцвергу и Крису. И не находил. Наконец друг по-прежнему молча указал на строчку в самом низу документа. На левой руке блеснул подарок и символ признательности клана, и гоблин чуть улыбнулся.

Дата совершения сделки. Пятое ноября тысяча девятьсот восемьдесят первого года.

* * *

Хогвартс, усыпанный пушистым снегом, казался нереальным, словно игрушка в хрустальном шаре. Того и гляди с неба вместо снежинок посыпятся серебряно-золотые искры и звезды. Может, так казалось потому, что он слишком привык к грани и теперь слышал ее хрустальные переливы даже в беззвучном кружении снежинок. Правда, грань слишком старалась понравиться и оттого липла к пальцам как сладкая вата. А Хогвартс просто жил в сияющем трепетании магии и изливал ее в окружающий мир вместе со светом из заиндевевших окон.

Рон и Гермиона встретили его на станции и очень обрадовались, увидев друга совершенно здоровым. Крис без зазрения совести вручил рыжему чемодан.

— Как Рождество? — вежливо поинтересовался Гарри.

— Скучно, — улыбнулся Рон. — Я остался в замке и всю неделю ждал, когда вы приедете. Зато нашел пару классных книжек в библиотеке. Ты непременно должен их увидеть, Гарри. А как там Дурсли?

— Как обычно, Рон, все как обычно. Но у нас была великолепная елка, — солгал он.

— Неужели? — заговорила Гермиона. — Я звонила, и твой дядя сказал, что в Литтл Уингинге ты не появлялся. Где ты был на самом деле, Гарри?

Она с подозрением прищурилась, всмотрелась в его лицо, будто была обучена распознавать малейшую ложь по едва заметным движениям губ и век.

— Пил с Геллертом Гриндевальдом, — честно признался Гарри.

— Да ладно тебе, дружище! — хохотнул Уизли, хлопнув его по плечу свободной рукой. — Нам-то мог сообщить, что тебе опять надо в Мунго, чтобы долечиться.

Гарри, долечить которого вряд ли вообще было возможно, особенно когда речь шла о стиле жизни и образе мышления, неопределенно пожал плечами. Нельзя же все время врать, в кои-то веки и ему надо сподобиться на откровенность.

«Мне верят, когда я лгу, и не верят, когда говорю правду, — шутливо посетовал Гарри. — Что делать?»

«Обманывай, и станешь достойным человеком», — посоветовал Крис. Абсурдно, но в то же время и вполне логично.

Министерство так и не нашло Сириуса Блэка, коего до сих пор полагало виновником уничтожения гостиной. Зато невыразимцы установили, что арканы Хогвартса пришли в движение в ответ на всплеск темной магии, а директор получил серьезные повреждения, пытаясь спасти учеников от шквала силы. Считалось, что сам Блэк был испепелен арканами прямо на месте, но официальных заявлений не выдвигалось. Дементоры по-прежнему патрулировали лес, питаясь неизвестно чем и поражая осведомленных об их повадках примерным поведением и поистине ангельским терпением. Присцилла Нотт постоянно пропадала у заледеневшего озера или углублялась в чащу, следя за стражами Азкабана. Работники Отдела тайн и авроры покинули школу. Снейпу, против которого не нашлось ни одной улики, позволили вернуться к преподаванию, но для Люпина дорога в Хогвартс была закрыта. Защиту все еще преподавал Далмош, дряхлый, медлительный, с выцветшими полуслепыми глазами. Далмош, который зачем-то встретил его в холле и проводил до самой гостиной. Нападения Гарри не опасался, а если бы оно и состоялось, старик все равно не смог бы помочь.

Из спальни убрали две кровати, от чего она стала выглядеть просторнее и еще неуютнее. Стоило переступить порог, как у Гарри возникло тягостное ощущение. Словно время здесь навсегда остановилось на том моменте, когда Химера впервые показала клыки. Зато самой Химере в подземельях нравилось. Она тенью выскользнула из сознания носителя и расположилась на кровати, лениво помахивая хвостом. Гарри уже слишком привык к ней, чтобы обращать внимание. Чрезмерное количество когтей, шипов и клыков теперь казалось не страшным, а скорее нелепым. Кроме того, Бестия вела себя очень даже тихо и мирно. Никого не трогала, просто иногда выходила прогуляться. Пытаться погладить ее еще раз Гарри не решался. Словно по некоему молчаливому согласию они притворялись, что не замечают друг друга, и это в равной степени устраивало обоих. Ту же самую тактику Гарри избрал и для вопроса возвращения древней реликвии. Отправиться в Америку, где жил новый обладатель Сердца мира, раньше начала июля они все равно не могли, так что поездку пришлось отложить на несколько месяцев.

— Тебе следовало бы сдохнуть двенадцать лет назад, Поттер, — раздался за спиной захлебывающийся ненавистью голос.

Малфоя Гарри узнал только по недавно начавшему отрастать светлому ежику на голове. Лицо его скрывала маска из незнакомого легкого материала. Химеры он то ли не замечал (что было маловероятно), то ли она успела спрятаться.

— Хочешь еще раз попытаться исправить это досадное недоразумение? — тихо спросил он, намекнув, что прекрасно осведомлен о первой, почти удачной попытке избавиться от Мальчика-Который-Все-Никак-Не-Умрет.