Маг имперской экспедиции

– Погоди, а помнишь, как в порту я показал тебе катану? – Жест был повторен мной один в один, - ты мне сказал какое-то «Або». Это разве не связано с твоими воспоминаниями, с прошлым?

– Я и сейчас на нее смотрю, а хочется сказать «Або», - пожал плечами Ханпал.

– Что это значит?

– Не знаю. Иной раз мне на ум приходят воспоминания из прошлой жизни, стоит только что-то увидеть или услышать. На моем сознании лежит туман, который закрывает от меня мое прошлое. Лишь редкие светлячки долетают оттуда на белый свет.

Слова однорукого звучать очень знакомо. Что-то схожее можно сказать и про мои воспоминания. Не один я такой несчастный в этом мире, кто не помнит ничего. С каждым днем растет стойкое ощущение, что прошлое Константина Любомирского закрыто для меня по чьему-то стороннему умыслу. Вот только если раньше это можно было списать на фантомы, созданные мозгом старого хозяина тела, то после слов Ханпала эти сомнения можно отбросить. Что-то действительно ограничивает память. Вот только что?

– Что-то такое есть и у меня, - сказал я, и осторожно пощупал рану на затылке, - только отдельные воспоминания. Не знаешь, как это можно исправить?

– Попади мне в руки такое знание – воспользовался бы, - заканчивая с бинтованием сказал Ханпал. – Но я говорил с той, кто убрал эту пелену.

– Кто это? – Подскочил заинтересованно я, - где искать?

– Она тоже из тех, кто был изменен Кирсновским. Я сторонюсь ее, как и более низших творений того человека.

Та самая девушка с маской на лице, о которой обмолвился как-то химеролог. Вспомнить бы еще, что он тогда говорил. Да вот только боюсь, что голова от этого еще сильнее разболится. Вернусь в отель и сразу пойду к патологоанатому Дмитрию, как к единственному знакомому. Все равно не успею до ночи со всеми навалившимися сегодня на меня делами дойти до больницы.

– Так сторонишься, что готов прыгать в окно с третьего этажа, - с восхищением сказал я, - ты как вообще это провернул? Был у тебя какой-то магический трюк, из-за которого ты тогда не разбился?

– Не было. При падении я сломал ногу и, может быть, несколько ребер. – Сказал он и с тазиком в руке прошелся до выхода из комнаты. Вернулся уже без ноши, но в свежей тельняшке.

– И ты вот так уковылял просто? – С недоверием я покосился на его ноги, которые не были похожи на недавно сломанные.

– Стараниями Кирсновского я не чувствую боли, а мои раны затягиваются буквально на глазах. С переломом мне не трудно уйти.

– Особенно учитывая рассказы про то, как тебя привезли изрешеченного пулями в морг, а ты встали и ушел оттуда, - мне хотелось похлопать таланту Кирсновского создавать суперсолдат, даже на секунду забывая про свое страстное желание наказать химеролога за нападение его зверушки на меня.

– Этого не было, - решительно отрезал гойдиец в тельняшке, присаживаясь на колени посреди комнаты.

– Как это? – Нахмурился я, - мне рассказывал очевидец тех событий. У него было точное описание тебя и твоей одежды.

– Ни разу на моей не такой долгой памяти в меня не стреляли так, чтобы потом нужно было везти в морг. С моего пробуждения в доме Кирсновского и до этого момента ничего подобного не случалось.

– А как тогда ты объяснишь, что тот человек был уверен в том, что видел это собственными глазами?

– Он мог соврать, кто-то мог выдать себя за меня, либо… - Ханпал пожевал губу и шумно вздохнул, - либо его попросили это сказать.

– Ты имеешь ввиду темного духа? – Уточнил задумчиво я, вызывая у однорукого гойдийца нервные оглядывания.

– Это может быть кто угодно, но и… Я зажгу огонь? – Не дожидаясь ответа мой собеседник достал из кармана штанов часть механизма мушкета, чтобы высечь искры для красного светильника.

– Почему ты его так боишься? – Спросил я, с улыбкой наблюдая за его действиями.

У меня никак не получалось определиться с отношением к той фигуре ворона в ночи. Вроде бы она по своей сущности должна быть каким-то порождением тьмы и ужаса. Но почему-то в пещере на острове оно мне помогло с химерой. Раз тому духу от меня нужно что-то получить, то уместным будет выслушать это предложение. Не жить же в страхе перед темнотой, как Кирсновский и этот Ханпал.

– Я не выполнил его задание, - ответил однорукий и чуть успокоился, когда увидел огонек внутри светильника.

– Дух тебе поручил убить Кирсновского?

– С чего ты взял? – Удивился однорукий.

Когда вопрос касается того темного духа, то к гойдийцу начинают возвращаться чуждое ему человеческое поведение. Самые яркие эмоции у него были всегда, когда речь заходила о той сущности.

– Я видел табличку с его фамилией и моей.

– Нет, не это задание… Была вторая табличка, в которой мне поручили прийти вечером в подвал одного дома. Но я испугался и до сих пор не смог пересилить себя сходить в то место.

Ханпал зябко поежился и принялся зажигать один за одним случайные источники света.

– В морг! – Высказал догадку я, но получил вопросительный взгляд, - там же написан некий «мертвый дом», который, должно быть, подразумевается как морг.

– Я не помню в точности то место из послания. Может быть и так, а может «мертвый дом» имелся ввиду как слова из языка народностей кимгийцев.

Здрасьте, приплыли. Решать загадки мне еще не хватало. У меня голова раскалывается от простых попыток подумать о чем-либо, а тут нужно разбираться в иносказательных выражениях народа, который похож то ли на корейцев, то ли на китайцев, а то и вовсе монголов.

– Можешь еще что-то рассказать о том темном духе? – Спросил с надеждой получить еще немного крупиц информации.

– Нет, и не желаю узнавать о нем больше, - покачал головой Ханпал.

Поболтать еще о чем-то я был, конечно, не против, но меня сейчас дожидался в жандармерии мальчик. Пока я не придумал, куда его пристроить. Может быть попросить Марту, чтобы она поговорила с графом Тетеревым насчет временного приюта для него. В городе должны быть какие-то специализированные заведения для беспризорников. Однако вряд ли среди них найдется магическое училище для сирот. Потому покровительство такого серьезного человека может повлиять, чтобы его не определили в гадюшник с не сильно отличающейся от притона на улице Хлебная обстановкой.

Я собирался откланяться и покинуть этот гостеприимный дом. Однако напоследок решил спросить мнение Ханпала о том, как мне лучше поступить с мальчиком.

– Знаешь одного мальчишку из притона на Хлебной, который имеет магические силы? – Поднимаясь на ноги, спросил у однорукого гойдийца. – Я его отвел в жандармерию.

– Не знаю, - его взгляд был полностью прикован пляшущим пламенем одной из горящих ламп.

– Те бандиты говорили про него и про то, что в жандармерии есть свои люди, - сообщил я.