Маг-новобранец

Я разлегся на вершине холма, заняв местечко в партере, а Вторая устроилась неподалеку на травке. Достав из какого-то потайного нагрудного кармана (у меня в комбинезоне такого нет) пудреницу с зеркальцем, она принялась тщательно подкрашивать глаза тушью, которую выудила еще из одного кармана, бокового (которого у меня нет тоже). А зря.

Потому что зрелище, открывшееся сверху, стоило того, чтобы открыть рот и наслаждаться.

Всю прошедшую неделю по приказу Наместника на двух самых опасных границах города велись работы по возведению оборонительных стен. Несмотря на то что рабочие не опускали рук днем и ночью, стенки получились так себе. Хиленькие. Даже я, не имея строительного образования, сразу понял, что их легко можно расковырять парой качественных вилок.

Противник же потрясал в воздухе вовсе не столовыми приборами и выглядел очень, очень злым. Потому что под оборонительной стеной города во главе длинной колонны стоял не кто иной, как лично господин Великий Герцог.

Наверное, редко кого из аристократов встречали в родном городе после трехлетней отлучки так холодно – перед носом запертые ворота, лучники и котельщики наверху. А если добавить, что стена вовсе не была звуконепроницаемой и из-за нее до ушей Великого Герцога долетали свистки и уничижительные крики, то его становилось просто по-человечески жаль.

К чести Герцога надо сказать: он не дрогнул. Легкая грусть набежала на его усталые глаза, но аристократическая кровь от дерзко брошенного вызова только быстрее запульсировала в жилах. Поклонившись родной земле, Великий Герцог перекрестился и отдал приказ распаковывать осадные машины. На его лице читалась решимость скорее стереть родной город с земли, чем повернуть обратно.

Численностью люди Герцога уступали армии горожан раза в четыре, но их оснащение было куда современней. Пока лучники на стене готовили стрелы, а конница внутри нетерпеливо переминалась на месте, гости действовали споро и слаженно.

Еще не нагрелась смола в котлах, а первая осадная машина уже скрипела, готовясь к атаке. Герцог величественно кивнул, и вокруг катапульт засуетились воины – двое подносили с повозок заготовленные камни, один заряжал и производил выстрел.

Широкополые шлемы гостей позволяли им не бояться стрел, выпускаемых сверху лучниками города. Кроме того, их воодушевлял совершенно неожиданный быстрый успех – с каждым выстрелом в верхних ярусах стены появлялось все больше прорех.

– Первый же залп большой осадной машины разрушит стену сверху донизу,– сказала Вторая, не отрывая глаз от зеркальца.– И что дальше? Горожане не спешат использовать ни котлы со смолой, ни огненные стрелы. Почему?

– А теперь посмотри отсюда,– предложил я, перелетая через стену и зависая над войском города.

Вторая, закончив рисовать правый глаз, последовала за мной. Оказавшись по эту сторону, она присвистнула:

– Вот это да!

Колонны солдат внутри города были полностью готовы к бою. Самыми последними стояли новобранцы, чувствующие себя в боевых костюмах неловко. Середина – армия. Первым рядом – курсисты из Черной Башни. Включая тех, кто уже отучился положенные полгода и был оставлен на второй срок. Но самым первым, во главе войска стоял…

– Скелет! – пискнула Вторая, хлопая ресницами.– Чтоб мне лопнуть на этом месте! Да еще и в черном плаще с капюшоном!

– Не унижай почтенного волшебника,– укоризненно сказал я.– Он не скелет, он Мерлин. Вот взмахнет сейчас своей волшебной палочкой…

– И полетят головы с плеч. Потому что это никакая не палочка, а просто ржавая коса.

– Ты ошибаешься, детка. Это у него такая волшебная палочка. А шляпа-то какая эффектная! Перья, кружева! О, кажется, она дамская… Интересно, где клон? Что-то я его не вижу. Эй!

Как шумовое сопровождение моим словам в бой вступили осадные машины. Первый же камень проломил в стене солидную дыру, в которую легко могла пройти армия Герцога, даже не слезая с коней. Второй, пролетевший значительно выше стены, рухнул под ноги солдатам, подняв тучу пыли.

Я заметил, что рядовые инстинктивно попятились, но Мерлин даже не дрогнул. Юные маги, стоящие за ним, выглядели немного комично из-за испуганных выражений на лицах. Но к чести учеников должен сказать – они не покинули строй.

С шумом рухнуло правое крыло стены, и моментально на его месте выросли стройные ряды всадников, вооруженных копьями и стрелами.

От бешеной скачки поднялся ветер. Он сбросил широкополую шляпу с головы Мерлина и обнажил гладкий череп, служивший волшебнику вместо головы. Живой скелет поднял руки и взмахнул косой.

Первые ряды всадников Герцога, которые видели эту красоту прямо перед собой, ухватили коней под уздцы и затормозили так резко, что несчастные животные были вынуждены встать на дыбы. Задние ряды уперлись в них, образовав первую волну свалки, которая всегда начинается в таких случаях.

Сейчас никто из очевидцев не посмел бы обозвать это место картофельным полем.

Нет! Это было поле великой битвы!

Купол над городом почернел от людского страха.

Напрасно Вторая сомневалась в способностях предводителя магов. Мерлин запускал над головами колонны Герцога молнии и решительно оглушал их громом (не всегда заботясь о том, чтобы эти два природных явления соответствовали друг другу). Луки воинов Герцога ломались в нервно дрожащих руках. Катапульты совершенно неожиданно решили нарушить законы физики и стали стрелять не вперед, а назад, прибивая идущих в хвосте колонны солдат и поднимая панику.

Когда же вперед выехала никем не управляемая осадная машина, я напряг зрение и приготовился насладиться зрелищем, которое не увидишь ни в одном театре. И тут, как назло, случилось непредвиденное.

В воздухе, как открытый портал в никуда, повисло огненное изображение пентаграммы, загородив мне весь вид на поле боя. Сквозь нее я увидел задумчивое лицо, криво вырубленные черты которого были мне хорошо знакомы.

– Филипп? – удивилась Вторая за моей спиной.

Художник ее не услышал. Он сидел в тесной комнате на ковре, прислонившись спиной к сундуку, и увлеченно рисовал, от усердия высунув кончик языка, как это часто делают дети. С той только разницей, что не каждый ребенок в часы досуга увлекается рисованием пентаграмм.

– Только бы он… – начала напарница.

– Молчал,– тихо продолжил я, чувствуя, как мои мышцы буквально деревенеют.

Какое там!

Пентаграмма дрогнула, и в кадр попал еще один человек. Розовощекий, очень довольный миром и собой красавец упал на ковер рядышком с Филиппом и одним укусом отхватил сразу половину сдобного кренделя, который сжимал в руке.

– Что рисуешь, Филя?

– Узор из учебника,– похвастался Филипп.– Правда, красиво?

– Намного лучше твоей предыдущей работы,– искренне похвалил красавец.– Наставник поставил бы тебе «пять». Сейчас посмотрю, как эта штука называется. Что тут под картинкой написано? «Всеми именами твоими я призываю к себе…»