Магацитлы

Тарас невольно поежился, не видя в этом деле никакой особой важности, но вмешиваться в диалог не стал.

«Квалитет ответственности принят. Инициирую переход».

Свет в полости универа погас.

На миг возникла невесомость, сменилась волной растягивающей тело тяжести, и снова – невесомость, но уже иная, засасывающая, растворяющая в себе…

Перед глазами пассажиров «голема» возникли зыбкие туманные стены, ограничивающие видимость, создающие некий бесформенный объем. Они слегка светились. Изредка в них протаивали дыры, в которых вспыхивали бесшумные звезды и тут же гасли. Затем в одной из стен образовалась красновато-фиолетовая опухоль, из нее стремительно проросла некая колючая конструкция… и «голем» повис внутри светящейся ажурной трубы, уходящей в обе стороны в бесконечность.

Универ открыл переход в систему трансгресса.

– Приветствую вас, странники, – раздался в ушах молодых людей бархатный, невероятно мягкий женский голос. – Я дежурный императив данного узла перегиба координат. Ближайший узел перегиба – эф сто сорок два, зона «раннего до», система звезды альфа Волопаса.

– Арктур… – пробормотал Тарас.

– Нам нужен хронопространственный переход, – сказала Настя. – Пространство данного инварианта нас не интересует.

– Понял вас. Координаты инварианта?

Настя повозилась немного, доставая булавку компакта, воткнула ее в фасетчатый глаз вириала под рукой.

– Читайте.

Секунда, другая, третья…

– Координаты установлены. Это нелинейная топологическая несвязность, «нарост» на Ветви Дендроконтинуума с искусственно подогнанными параметрами. Вы уверены в необходимости посещения данного инварианта?

– Да! – в один голос ответили Тарас и Настя.

– Точка выхода имеет значение?

– Что?

– Перенос массы осуществляется как развертка трехмерного континуума в вакууме конечного инварианта. Вы можете выйти в теле планеты, в воздухе, в безвоздушном пространстве…

– Высадите нас в космосе, возле Луны. Дальше мы разберемся сами. Только не закрывайте обратный выход! Мы должны вернуться в любой момент, по первому требованию.

– Разумеется. Ваш защитный аппарат уже внесен в банк оперативных трансфузий.

– Тогда включайся! Решетчатая труба вокруг «голема» – такой воспринимало «струну» трансгресса воображение людей – вспыхнула и померкла. «Голем» со всем его содержимым превратился в «сверхструну», пронизавшую не только Метагалактику, родину Солнца и Земли, но и миллионы других таких же метавселенных – Ветвей невообразимо сложного Древа Времен…

ЗЕМЛЯ-прим – МАРС-прим

Мыш перенес бросок по «струне» трансгресса гораздо хуже, чем его хозяин. Точнее, он просто не восстановился как интеллектуальный виртуальный объем, обладающий запасом информации. Для Тараса встряска тоже оказалась значительнее, чем он себе представлял, и очнулся молодой человек от холодной струйки озонированного воздуха: инк уника пытался доступными средствами привести его в чувство.

– Живой? – послышался хрипловатый голос Насти; она тоже пришла в себя не сразу. – Каковы ощущения?

– По мне пробежало стадо слонов, – пошутил Тарас. – Неужели путешествие по трансгрессу всегда сопровождается таким потрясением?

– Конечно, нет. Дед и отец неоднократно использовали трансгресс и никогда не жаловались. Наверное, мы попали на какой-то нештатный режим. Предупреждал же инк трансгресса, что нужный нам инвариант располагается в «наросте» – в топологической складке Древа.

– А ты уверена, что мы попали, куда надо?

– Сейчас проверим. Дай обзор! – потребовала девушка, обращаясь к инку аппарата.

Стенки «голема» растаяли. Пассажиры повисли в бескрайней черной пустоте, пронизанной лучами звезд. Невесомости не было, аппаратура «голема» поддерживала в кабине привычную для людей силу тяжести.

Тарас повернул голову и тут же отвернулся: справа сияла огненная дыра Солнца, окруженная волокнами протуберанцев.

А «внизу» – под ногами – медленно, тяжеловесно вращался серебристо-серый, испещренный тенями, ущербный шар Луны. Земля – голубовато-зеленый глобус – висела над головой.

Инк трансгресса, или, как он называл себя сам, – «дежурный императив», выполнил пожелание пользователей с похвальной точностью – высадил их возле Луны, всего в шестистах километрах от ее поверхности.

– Отлично! – обрадовалась Настя. – Мы на месте. Видишь, как все просто? Главное – не дрейфить и добиваться своего.

Тарас промолчал, сомневаясь в оценке подруги насчет «все просто». Он не был уверен, что их экспедиция закончится благополучно.

– Пройдись над Луной! – скомандовала Настя. – Пониже, километрах в пятидесяти.

«Голем» послушно пошел вниз, разогнался, выходя на низкую орбиту над поверхностью естественного спутника Земли. Стали видны трещины, разломы, горные цепи и россыпи мелких и крупных кратеров. Луна этого инварианта не была обжита людьми, как в родном мире путешественников, и производила довольно унылое впечатление.

Что-то блеснуло под лучом солнца в одном из кратеров.

– Дай увеличение!

Кратер скачком приблизился: инк включил систему дальновидения.

На склоне центральной горки кратера лежало смятое ударом металлическое яйцо с соплом, обвитым спиралью.

– Ракета! – не удержался от возгласа Тарас.

– А я что говорила? – торжествующе посмотрела на него Настя. – Мы у цели! Это именно тот инвариант, где живет инженер Лось и марсиане. Надеюсь, доказательств больше не потребуется?

– Может быть… хотя я бы все-таки слетал на Землю, проверил, есть ли на Ждановской набережной Невы мастерская Лося. Неизвестно же, где он сам сейчас. Вдруг уже умер?

– Это еще почему?

– От старости. Ведь темпы времени в наших инвариантах могут не совпадать.

– Хорошо, проверим, – легко согласилась девушка. – Я и сама хотела побывать на этой Земле, посмотреть, как здесь живут люди. Неси нас к Земле! – последняя фраза адресовалась уже инку.

«Голем» перестал описывать круг над Луной и устремился прочь, к Земле, включая режим шпуга [4] . Ровно через двадцать две минуты он вошел в атмосферу Земли над Европой и снизил скорость.

– Нас не засекут? – пробормотал Тарас, чувствуя нарастающее волнение.

– Во-первых, мы в «антизеркале» [5] , во-вторых, во времена Лося на Земле не было систем наблюдения за пространством. Я не уверена даже, что уже существовали радары. Если ты помнишь, Толстой упоминал лишь о радиотелеграфе.

4

Шпуг – режим двойного ускорения.

5

«Антизеркало» – особое поле, поглощающее все виды радиации, используется для создания режима «инкогнито».