Магические Перпендикуляры 4. Занят войной и любовью
Шрифт:
– Да ты что несёшь, старая? – накинулся на неё муж. – Где ж это они по миру-то пошли? Дмитрий Семёныч-то купец хваткий, и Ефренка вона, видать в него пошёл. Не пропадут!
Потом какие-то, похоже, мрачные мысли заставили старого мастера замолчать. Я совсем уже собрался предложить Ефрему денег для расширения бизнеса, как вдруг Макарыч неожиданным образом повернул разговор совершенно в другую сторону:
– Эт, не то что мы с тобой, горемычные, – произнёс он, обращаясь к жене.
Чего это он? Но подобная постановка вопроса заинтересовала не только меня:
– Ты что ж это, старый? С чего это мы
– Это что, – махнул рукой Макарыч. – Эт ты верно сказала про меня – старый. Вот помру, кому всё? Не Антипке же. Тот махом всё по ветру пустит.
– Эт верно, – Настасья Петровна тоже пригорюнилась. – Зятёк-то у нас умишком не вышел. Не в отца-покойника… – но тут она воспряла духом, словно внезапно нашла решение: – А Андрей Иванович что? Вон он какой оборотистый, да и на придумки разные горазд. На Танюшке нашей женится, вот тебе и наследник!
Ух ты! Вот это поворотец!
– И то верно, – оживился Макарыч. – Ты, Андрей Иваныч, нам и так не чужой, а ежели на Татьяне женисси, так и вовси – родня. Вот, стало быть, тебе заводик-то и откажу. Что скажешь?
А ведь всё начиналось с совсем безобидных вещей – с роста капитала семейства купцов Крикуновых. Вот скажите мне, как, как, чёрт возьми, можно перейти от вопросов приобретения водного транспорта к необходимости моей женитьбы на… На хорошей в сущности женщине, но я же не собирался! И поводов, вроде бы никаких не давал. Вообще про такое не думал! Или думал? Да если даже и думал, то не вслух, и только чисто гипотетически. А тут вот это всё без меня уже обсудили.
Стоп! Не с таких уж они и сильных козырей зашли. Есть чем отбиться!
– Подождите! А как же ваш сын? Разве не он наследует всё ваше имущество? Или вы думаете, что он не захочет заняться семейным бизнесом? В смысле делом.
Я ждал разъяснений от Макарыча, но вместо него ответила Настасья Петровна:
– Да куды ж ему? Он же нонче на фицера икзамин держать будет. А он – Стёпка-то – толковый у нас, он выдержит. Во-о-от… А там, глядишь, и в дворянство возведут. Можа, тодыть из дворянок себе жену-то найдёт. Али графиню каку…
Вот так значит? Выходит, сыночку, который покуда ещё только сержант, уже графиню в жёны прочат, а мне, который уже поручик, чего попроще сгодится. Получается так.
– Ты чего, старая, мелешь? – разозлился на жену глава дома Тимониных. – Стёпка-то – он ишшо когда в офицеры-те выйдет, да ишшо выйдет ли, а наш Андрей Иваныч уже, вишь, сам скоро в дворяны… – и осёкся.
Опа на! Даже делать ничего не пришлось. Сами за меня всё ответили.
В повисшей тишине нервный вздох Татьяны прозвучал как всхлип, и она быстро поднявшись из-за стола, убежала к себе.
Это «Сватовство гусара» – комедия, а вот сватовство драгуна обернулось настоящей драмой и крушением надежд, по крайней мере для невесты.
Как говорится, вечер переставал быть томным, и его надо было как-то завершать. По возможности, на оптимистической ноте:
– Ты, Михал Макарыч, не сегодня же, думаю, помирать-то собрался? – с лёгкой улыбкой поинтересовался я.
– Нет, не сегодня, – мрачно проговорил он.
– Вот и славно, – произнёс я вставая. – Значит, время у нас есть. Скумекаем чего-нибудь на счёт твоего заводика.
Не кручинься.Я тоже ушёл к себе. Понятное дело, весь разговор с наследством затевался не из-за завода, который лично я бы назвал просто большой мастерской, а очень даже из-за Татьяны. Но вариант, когда без меня меня женили, он не пройдёт. Я вам не субъект какой-нибудь, у меня тоже в душе свой жанр имеется… Так, кажется, в фильме «Свадьба» жених будущему тестю ответил. Вот и у меня тоже свой жанр есть, и очень даже оригинальный. Надо его только продумать получше.
Глава третья
Людно, так говорят, когда много людей собирается в одном месте. По аналогии с людно, конно и оружно означает, что в одном месте много коней и оружия.
Утром после обычных водных процедур я оседлал Разбоя. Надо же хоть иногда приезжать на службу на личном транспорте. Драгун я, в конце-то концов, или кто?
Там, разыскав Сороку, поручил коня его заботам. Не сказать, чтобы вахмистр сильно удивился, просто раньше я так не делал. Но раз уж положено в случае большой надобности (не путать с большой нуждой) являться под царские знамёна конно, людно и оружно, то время от времени требуется проводить репетиции такого явления. Чтобы когда придёт время, под штандартами царя-батюшки было не протолкнуться от коней, людей и оружия.
Войско моё уже собралось возле избушки, в которой располагалось наше… наше всё. Так и подмывало поинтересоваться: «Чего стоим? Кого ждём?». Тут, правда, вариантов ответа всего один – ждут они все меня. А чего они, собственно говоря, меня ждут? Надо им распорядок дня составить и утвердить у… да хоть бы даже у того же Синюхина.
– Русанов!
– Слушаю, вашброть!
– Давай-ка, братец, на зарядку всех.
– И Сорокинских тож, вашброть?
Я задумался.
– Нет, только наших. Из боевых групп. А Сорока, он со своими сам зарядку проведёт.
– Вашброть, зябковато седни. Вона и тучки набежали. Не ровён час дождь приключится. Можа не раздевши бегать-то?
– Нет, Егорыч, форма одежды номер два. Двадцать кругов пробежки и отжимания три раза по двадцать. Вперёд!
– Слушаю, вашброть! – козырнул сержант и убежал руководить утренней физподготовкой.
А я подумал на счёт Сорокинских, что нехрен им от зарядки отлынивать, и отправился снова к командиру хозяйственного взвода, сиречь полутонга. Напомнил ему о его недавних переживаниях, что, мол, в боевую группу не взяли, и что поставлен он над остальными невзятыми не только для того, чтобы они грядки вовремя копали, но и с целью подготовки их к дальнейшей службе уже в качестве пластунов.
Я бы не сказал, что вахмистр пришёл в восторг от этой затеи, но отнекиваться не стал. Как мне показалось, сомнения у него появились. Наверное, сам уже не верит в реальность моей затеи с учебным взводом. Ладно, подбодрим:
– Ты, Гурьян Филимонович, и сам с ними тоже побегай. Понимаю, что возраст у тебя уже не тот, но когда ты на боевом выходе задыхаться начнёшь, тогда, может статься, всех под монастырь подведёшь.
– Монастырь? Это христосовский что ли? Так ведь не страшный он. Чего его бояться?