Магическое растениеводство средней полосы. Теория

Дух взвыл в прямом смысле слова, когда понял, что вместо всего Министерства у него теперь одна неприступная ведьма, человеческий стажер с на удивление крепкими нервишками, да их редкие посетители (которые в скором времени и вовсе перестали заглядывать в кабинет, предпочитая решать вопросы по телефону или подкарауливая сотрудников редакции в длинных министерских коридорах).

– Свежий воздух, река, лес! Далеко от шумных дорог и пыли, – рекламировала Зинаида новые районы, – а люди какие! Заглядение!

Но Селиверст намертво подсел на деликатесный коктейль эмоций и магии, потому тянул время как мог, неизменно находя причину остаться среди колдунов и ведьм: то ему видовой состав леса в новом районе не нравился («дубы люблю, а там одни тополя, фу, пух от них да срамота!»), то близость аэропорта («как жить-то! шумит, страсть!»), то отсутствие коров на окрестных полях («а где они молочка возьмут мне свежего? Я пакетное пить не буду!»).

По поводу пакетированного молока Феликс с Селиверстом был полностью согласен, но проживание домового в редакции не одобрял.

Каждое утро древний дух устраивал концерт, подпитываясь стажерским раздражением. А если Зинаида уезжала во внезапные и очень секретные командировки по важным маг. делам, он и вовсе скакал по стенам и качался на шикарной люстре, да так активно, что однажды чуть не обрушил её вниз.

Потому-то утром второго января Феликс ожидал от оголодавшего духа большей прыти и готовился к худшему, но тот еще немного покачался на люстре, а после и вовсе спустился вниз, чинно уселся в уголок и умолк.

Выглядело это крайне подозрительно. Так скромно Селиверст вел себя только в обществе Зинаиды, но ведьмы в кабинете точно не было.

Феликс глянул на стол напротив. Если у стажера дух навел безобразный бардак, то у Зинаиды Николаевны документы лежали двумя ровными стопочками. Ровно так, как начальница оставила их в последний рабочий день.

В одной стопочке была его, Феликса, курсовая по магическому растениеводству, почти готовая к отправке в магический университет. До защиты было еще полгода, и сама она была, со слов ведьмы, была «откровенной формальностью», необходимой для полноценного зачисления в Министерство.

Предмет был самый простой из возможных, тема – «элементарная» (с её же слов). И самое главное – это был практически единственный предмет, который можно было сдать, не обладая внушительной магической силой.

Стопочка побольше и попышнее – портретики и подколотые к ним резюме многочисленных родственников Петра Петровича, Министра Магии. Резюме на должность редактора. На его, Феликса, будущую должность!!!

Он усмехнулся. Когда пришло первое резюме, он чуть не выронил из рук чашечку с только что сваренным Зинаидой кофе.

Попал на стажировку в Министерскую редакцию, а ему уже ищут замену??

– Не обращай внимания, – ободряюще улыбнулась ведьма, – у нас всегда так.

Маги живут долго. И детей у них бывает – сколько захочется. Браки стараются заключать между кланами. Такая традиция, чтобы не терять силу. Стоит появиться сильному мальчику или девочке, как они чуть ли не с пеленок помолвлены и… устроены на работу! Где могут пребывать сотни лет или пока не надоест.

Сильных мальчиков и девочек много. Средненьких – еще больше. Слабеньких – множество! И всех их заботливые родичи мечтают пристроить сперва в магический университет, после – на хорошую работу. Министерство Магии неизменно возглавляло список «хороших работ».

– Разве нет мест получше? – спросил Феликс, когда стопочка резюме выросла на пару сантиметров.

– Есть, – ответила ведьма, вскрывая толстый конверт, запечатанный черной сургучной печатью с распахнувшим пасть драконом, – во дворце. Но там официальная очередь, в которой учитывается титул, звание и родство с правящей фамилией. Этих, – она кивнула на стопочку, – возьмут разве что в дворцовые привратники.

Стоило в Министерстве Магии открыться новому отделу – редакции магического издания «Новый Аркаим», как об этом узнали мамки, няньки, дядьки и прочие заинтересованные в устройстве ненаглядных чад лица.

А когда узнали, что вакантную должность занимает обычный человек…

Пока Феликса спасал авторитет начальницы. Заявиться к самой Зинаиде Николаевне Клейнмихель с просьбой пристроить племянничка, доченьку или внучка стеснялся даже Министр.

Феликс старался не думать, что будет, когда он защитит курсовую, закроет стажировку и будет принят в штат министерской редакции.

По плану Зинаиды, уже к концу года она собиралась переложить на ценного сотрудника весь груз собственных редакторских дел и полностью отдаться секретным расследованиям и загадочным магическим делам, по которым уже сейчас изрядно пропадала.

Возможный карьерный рост выглядел одновременно соблазнительно и опасно. Как любой взлёт, он открывал перспективы сверху, но и падать, при оказии, должно было быть больнее и обиднее. Особенно, если причиной падения будет не реальный прокол, а невинная селиверстова шалость духа, против которого «бессильный человечек» (как назвал его пакостник в первую встречу) был бессилен.

Вот сожжет рукописи перед сдачей номера и что? Останутся колдуны и ведьмы без рекламы новых магических притираний и новостей о здоровье его магператорского высочества. Тем более, подобный опыт у Селиверста уже имелся: дух «немношко поиграл с огоньком» и вот Феликс выходит на работу в новогодние каникулы – дописывать и восстанавливать пожжёное.

«В этот раз успеваю, – подумал стажер, перекладывая исписанные белые листы, – пока успеваю!»

О том, что успевает он только благодаря неделе выходных, на которые всё в Министерстве замерло, и которых в следующий поджог может и не быть, думать не хотелось.

Феликс вернулся из воспоминаний прошлого и пугающих мыслей о возможном будущем обратно во второе января, покосился на подозрительно притихшего домового. Тот притих еще подозрительнее.

Стажер хотел уже заняться черновиком какой-то очень важной рекламной статьи о новом сорте белого миорского вина, как дверь бесшумно распахнулась.

В кабинет влетела Зинаида Николаевна. Румяная, будто с мороза, она выглядела моложе своих обычных тридцати. Скинула с плеч легкое осеннее пальто, которое тут же подхватил совсем поскучневший Селиверст.

Ведьма была одета в тонкое шерстяное платье, длинное, в пол. Как обычно, черного цвета. На ногах у нее были черные лаковые туфельки, совершенно не по московской зиме открытые и легкие.

Черная с серой седой прядью коса, длинная, до колен, обыкновенно туго собранная волосок к волоску, чуть растрепалась. Это показалось Феликсу необычным.