Магистраль смерти – 4

Давай ну же…

Надо попытаться хотя бы. Ты не узнаешь работает ли метод прежде, чем не попробуешь его сам.

Ничего не вышло.

Как не старалась Инна, как не изощрялась, но все усилия лишь привели к тому, что на коже появился засос. Такие раньше любил ей ставить Игорь, когда они только начали встречаться. Вокруг места укола расплылся синяк, быстро наливающийся лиловым. Во рту появилась неприятная горечь, которую Инна тут же сплюнула. На вкус жидкость была такая же отвратительная, как и по запаху. Но все это лишь крохи от того, что нелюди успели вкачать ей внутрь. Она понимала, что ничего не изменит, как бы не хотела обратного.

Она тщательно вытерла губы, огляделась. Несмотря на наличие капельницы, место в котором она оказалась, не имело ничего общего с больничной палатой, как она предположила сперва. На вид – это самая обычная комнатушка, ничем не примечательная, размером едва со спальню в панельной пятиэтажке. Крохотная, достаточно низкий потолок, куда ниже стандартного, настенное освещение в виде бра, люстры нет. Никаких тебе белых стен, плитки тоже нет. Вокруг соответствующая «домашней» обстановка: шкафы, полки с пылящимися книгами, давно забытыми. Телевизор стоит напротив кровати, тоже с внушительным слоем пыли на экране, вряд ли его включали последние несколько месяцев, если вообще включали… Сама Инна сидела на удобной двуспальной кровати из натурального дерева. Широкой, с белыми простынями, даже правильнее сказать стерильно белыми. Совсем новый спальный набор, приятно пах свежестью, такая бывает лишь тогда, когда используешь белье в первый раз.

Больно кольнуло воспоминание о том, как она оказалась в этом месте. Как-то совсем не билась окружающая и вполне себе уютная, домашняя обстановка с подземными катакомбами, куда как полагала Инна, ее отвели захватчики. Здесь вы было дружелюбно, даже располагало к себе и подсказывало: «этому месту можно доверять, а значит следует доверять людям, которые привели тебя сюда». Вот только Инна знала, что доверять нельзя никому.

Совершенно растерянная, сконфуженная, девушка продолжала осматриваться, пытаясь сопоставить свои обрывочные и эпизодные воспоминания из последних минут, которые она провела на свободе и в сознании с тем, что видела сейчас.

ГДЕ ИГОРЬ?

Вдруг больно стрельнуло в сознании. Эта мысль заставила ее встать с кровати тотчас, но Инна поспешила – головокружение все ещё не прошло. Кровь стремительно прильнула к голове, в результате девушка, оказавшись на ногах, начала терять равновесие и схватилась за стенд с раствором капельницы. Тот сразу же перевернулся, ёмкость с красно-коричневой субстанцией не разбилась, а закатилась под кровать. Из-под кровати через несколько секунд расплылось большое красно коричневое пятно раствора. И воняет так отвратительно, то ли спиртом, то ли ацетоном, то ли растворителем несет… других характеристик, по которым можно понять, что это – их попросту не оказалось…

Зато Инне удалось удержаться на ногах, правда для того чтобы не опуститься обратно на кровать, девушка держалась за стену одной рукой, пялясь на дурацкие и совершенно неуместные здесь обои с большими розовыми бабочками. И у кого интересно такой извращенный вкус, делать обои с бабочками, еще и такими девчачьими?

Она увидела, что на ней обычная ночная рубашка и при ее виде, Инна вздрогнула, как то нехорошо сразу стало. Что же это получается, ее раздели… Раздели догола, а потом эти нелюди касались тела Инны своими грязными руками, пока она находилась без сознания и никак не могла среагировать на происходящее. И вообще ей достоверно неизвестно, что еще они делали в этот момент с ней. От этой отвратительной по своей природе мысли, девушка сжалась, обняв себя руками.

Беспокоила другая не менее настойчивая мысль, поедающая сознание – где ее муж и все ли с ним в порядке сейчас? Хотелось верить, что Игорь помещён в другую комнату и его жизни и здоровью сейчас ничего не угрожает. В комнату с точно такими же дурацкими обоями с бабочками, пыльными книжными полками, телевизором, которым никто не пользуется и большим вещевым шкафом… Она вообразила, что ее муж пришел в себя и точно также осматривается и пытается понять, что происходит вокруг. И он ведь наверняка думает о том, куда делась его супруга.

Держась рукой за стену, она простояла так несколько долгих затянувшихся минут, пока головокружение не начало проходить. Никто не спешил появляться в комнатушке, как будто тем, кто привёл ее сюда, теперь не было до девушки никакого дела. Но Инна понимала – за ней наблюдают и возможно делают это прямо сейчас. По крайней мере, видеокамера, какая-то чужеродная и совсем не вписывающаяся в домашнюю обстановку этого места, была подцеплена под потолком. Объектив видеокамеры смотрел точь в точь на Инну. И через объектив на нее смотрели чьи-то глаза, она отчетливо чувствовала на себе чужой взгляд.

***

Красный огонёк на камере настойчиво мигал с интервалами в несколько секунд. Инна не отрываясь смотрела в объектив пристально, сосредоточенно. Интересно, а вот эта лампочка на видеокамере, что она сейчас значит? Что ведётся запись или, наоборот, красный цвет указывает на то, что камера отключена и видеозапись все-таки не ведется. Инна попыталась вспомнить, что говорил Игорь о работе видеокамеры, когда они с Палычем, Алексеем и тогда ещё живым Сашей, оказались у входа в психбольницу в области. Там тоже горел такой же огонёк. Но вспомнить бы какого он был цвета? Вспомнить никак не получалось, как Инна не старалась, да и те события, казалось, были так давно, что по немногу начали стираться из ее памяти. Ну и модель камеры, она ведь тоже могла быть совсем другой, не такой как в той психушке…

Она все-таки взяла себя в руки и отвела от камеры взгляд, понимая, что думает теперь совсем не о том, на чем следовало бы сосредоточиться в данную минуту. Те, кто привёл ее сюда и устроил все это, они ведь не стали бы вешать камеру просто так от нечего делать. Зачем неработающая камера этим людям? Какой от неё прок. Совершенно никакого, понятное дело. И камера кстати совершенно новая на вид. Поэтому можно считать, что ее пробуждение не осталось незамеченным для захватчиков. Чувство, что через объектив на нее смотрят чьи-то глаза – оно никуда не делось. Но с другой стороны, почему тогда никого здесь до сих пор нет, раз «там» в курсе о том, что пациент пришел в себя и шастает теперь по палате?

Ответа не нашлось, ни такого, какой бы устроил Инну, ни какого либо другого.

Мысли о камере все больше укрепили Инну в понимании, что в этом месте «что-то» пошло «не так» с самого начала.

Даже не что-то, а, пожалуй, абсолютно все, начиная с обстановки странной и нелепой комнаты с ее псевдомашним уютом, который совершенно ни к чему здесь и теперь только нервировал. Кончая тем, что никто так и не пришёл сюда после ее пробуждения. Хотя по комнате она уже бродит минут пятнадцать, вон капельницу с себя сорвала, пролила из флакона мутную и вонючую жижу. Вряд ли это понравится ее захватчикам, так точно не должно быть.

Хочется таки понять – с какой целью ее хватали у той заправки, для чего вели сюда. Ведь явно не для того, чтобы дать выспаться на удобном ортопедическом матрасе. Не для того… И точно не для того, чтобы по пробуждению она читала книги или смотрела телевизор.

Интересно, а телевидение вообще работает после всего случившегося?

Она не смогла подавить в себе появившееся желание проверить. Подошла к телевизору, щелкнула кнопку Power и экран тотчас засветился приятным свечением. В последний раз она смотрела ТВ несколько дней назад, но казалось, что с того момента минула целая вечность. Инна даже затаила дыхание, когда телевизор наконец включился, но девушку ждало разочарование – из динамиком раздалось громкое шипение (кто-то врубил звук на полную катушку) и на экране высветилась картинка «сражающихся муравьев». Она тотчас выключила телевизор, закрыла глаза, наслаждаясь вновь повисшей в комнате тишиной.