Магистрат том 2

Потолок заменяла вода, голубой бассейн, в котором кружили разноцветные рыбки. Бассейн не сдерживался стеклом, гравитационное заклинание препятствовало воде разлиться в кабинет.

– А как вы их кормите? – поинтересовался я, показывая на рыбок. – Корм вверх кидаете?

– А я их не кормлю, – ответила она. – Они же магические.

Майя сняла туфли и прошла босыми ногами по траве к своему столу. А вот этот предмет интерьера был как раз удивляющим. Метра четыре в ширину, из белого фактурного дерева, которого я и не встречал. Стол менял структуру в зависимости от местонахождения владельца, и лишь она села, он подстроился под её позу, углубившись и подставив подлокотник. Она оттолкнулась и проехала в своем кресле, а стол послушно перестроился заново, так, чтобы ей было удобно.

– Итак, расскажи мне все что ты увидел в подробностях, – приказала она.

Я сел и принялся за пересказ. Выслушав, она недовольно качнула головой.

– Нет, так не пойдет. Давай я лучше сама. Приляг пока на диванчик.

Из стены выдвинулось кресло в форме шезлонга, на которое я поспешил пересесть. Майя смочила руки из автоматического распылителя, подошла ко мне и возложила ладони на лоб. Было похоже, что я пришел на прием к психиатру, который ещё и массажистом оказался. А учитывая яркую и, несомненно, привлекательную внешность волшебницы, ситуация скорее напоминала вступительную сцену из фильма с сомнительным содержанием.

– А ну, оставь свои липкие мыслишки, – хмыкнула она. – Я тут тебя от смерти спасти пытаюсь. Что, Мирабелла тебя не научила хорошим манерам?

– Её методы обучения слишком… одиозны.

– Да уж, ничуть не изменилась.

Её пальцы излучали энергию, тепло. Лоб чесался и покалывал. Минут через пять глубокого сканирования, она тяжело вздохнула и убрала руки. Мне позволено было сесть.

Она поставила стул напротив меня и села, наклонившись вперед. По её напряженной позе я понял, что ничего хорошего ждать не стоит.

– Левит, скажу как есть, дело плохо. Я могу кое-что попробовать, но гарантий, что поможет, дать не могу.

– И что?

– Я могу попытаться, повторюсь, только попытаться, изменить твою линию судьбы, увести тебя от точки невозврата. Если получится, то в последний момент ты не попадешь на смотровую площадку из твоих видений и не встретишься с Линой.

– Каковы шансы?

– Даже предположить не могу. Это нестандартный случай.

– А риски? Ведь придется же чем-то платить.

– Подобный ход может изменить как твою судьбу в корне, так и судьбу всех кто находится рядом. Если мы отберем у фатума жертву, он вполне может забрать кого-то взамен. Играть с провидением крайне опасно, предсказать поведение линии невозможно. Я сделаю это для тебя. Но только, если ты сам этого хочешь.

– А чего тут думать, давайте попробуем.

– Хороший мальчик. Только вот что: когда проснешься, ты не будешь помнить последние несколько часов. Не пугайся, это нормально. Готов?

Я взглянул на часы, – почти три часа пополудни.

– Да.

– Хорошо. Теперь спи.

Я даже глаза прикрыть не успел, а уже потерял сознание. Чертовы Магистры, с ними всегда так сложно?

***

4 часа до нападения на Магистрат.

Очнулся сидя на стуле. Осмотрелся.

Часы на стене показывали шесть вечера. Мне пришлось немного подумать, вспомнить, как определяется время. Это было странно.

Я чувствовал себя ненормально. Вернее, не так как раньше. Иначе, да вот верное слово. Я чувствовал себя иначе.

Все казалось незнакомым, кабинет, люди вокруг… Пришлось напрячься, чтобы хоть что-то вспомнить. Кто я? Воспоминания вторглись в мой мозг потоком образов, мыслей, запахов, чувств.

Я увидел Ангелину, она лежала рядом на подушке. Или нет? Поливала цветы на подоконнике на кухне. Пила чай с печеньем и смеялась. Тащила меня за руку к колесу обозрения… Я помнил, раньше я её чувствовал. Но теперь нет… Что случилось?

– Лина… – произнес я пересохшими губами. – Где она?

Сначала никто не ответил, они все чего-то ждали. Потом от стены отделился мужчина в очках и сером костюме. Он присел рядом со мной и заглянул в глаза, пытаясь что-то там высмотреть.

– Левицкий, эй, Константин! Ты меня узнаешь? – спросил он встревоженным тоном.

– Да… – Я напрягся, поморщился, пытаясь привести мысли в порядок. – Да, Роман Алексеевич, я вас узнаю.

Их было четверо. Декан сидел рядом на диване, вглядываясь мне в глаза. Алиса стояла у выхода, сложив руки на груди. Похоже, она была чем-то подавлена. Майя Фридман занимала свое место за столом и не смотрела в мою сторону, а рядом с ней стояла девушка имени которой я не помнил, – ассистент.

Так, похоже, заклинание было проведено, я частично потерял память и не помню что со мной творили эти несколько часов. Понятно. Все, пора приходить в себя. Я выдохнул и похлопал по щекам.

– Можно закурить? – спросил я у магистра.

Она молча кивнула.

Я взял у декана сигарету, прикурил и выпустил дым в потолок, только потом осознав, что вместо потолка толща воды. Я огляделся и не нашел ни одной пепельницы. Странно.

– Ну так что, обряд провели? – поинтересовался я. – Получилось?

Они молчали. Мне это молчание не нравилось.

Не нравился вид Майи и её опущенные глаза. Замкнутая поза Алисы, девчонка будто сторонилась меня, словно я был ей чужим.. И взгляд декана тоже не нравился, – он был слишком усталым и напряженным.

– Магистр… – произнес я, чувствуя как голос предательски дрожит. – Скажите, у вас получилось?

Она подняла глаза и посмотрела на меня, во взгляде не было никакой надежды.

– Прости, Константин, я не смогла. У нас не вышло. Извини.

Она произнесла эти слова и во мне что-то сломалось. Мир вокруг не перестал существовать, но он перестал быть моим.

Обычно когда человеку ставят подобный диагноз, он ещё долго приходит в себя, к осознанию горького факта, через все стадии принятия.

Как там правильно? – Отрицание, гнев, торг…

Я же подобного не ощутил. Просто сразу все осознал и принял, одновременно, будто всегда знал. Возможно так и есть, – я и правда знал, что ничего не поможет и морально был готов. Надежда больше не застилала мой разум.

Так и будет, и ничего не изменить.

Сегодня ночью все закончится.

Глава 24

4 часа до нападения на Магистрат.

Жалобные взгляды со всех сторон. Куда не посмотришь, натыкаешься либо на это надоедливое сочувствие, либо на то, как человек отводит глаза, будто я чем-то его пристыдил.