Магия госпожи Метелицы

– Привет! – сказал Андрей, подходя к столику.

Я быстро приложила палец к губам и продолжила:

– Доктор ошибся.

– Нет, нет, Борис видит то, что недоступно другим, – отстаивал свою позицию Зарецкий, – он может предсказать заболевание.

– Прямо экстрасенс, – съязвила я, – не хочу терять два часа попусту.

– Виола, дорогая, я не отстану от вас, – воскликнул Зарецкий.

Я взглянула на Платонова и неохотно выдавила из себя:

– Хорошо. Сбросьте адрес, поеду.

– Сегодня, – уточнил Иван.

– Поняла.

– В любое время.

– Усекла.

– Дорогая Виола, вы умница, – похвалил меня Зарецкий и наконец-то повесил трубку.

– Кто тебя донимал? – спросил сидевший напротив Андрей.

Я отмахнулась.

– Ерунда. У Ивана очередной приступ заботливости, предложил проехать в клинику «Пятое дыхание», где меня за два часа избавят от тяжелого стресса, в котором я якобы пребываю.

– Рассказывай, что знаешь, – велел Платонов.

Я пересказала ему нашу беседу с Соевой и замолчала.

Глава 12

Андрей взял меню.

– Во сколько ты ушла из библиотеки?

Я призадумалась.

– Когда спустилась на первый этаж, часы в холле показывали начало первого. А в тот момент, когда раздался вопль Авдотьи Громушкиной, на том же табло горели цифры: тринадцать сорок пять. Я нервничала, Соева велела побыстрее принести папку. Мне бы удалось справиться с заданием намного раньше, но сначала помешал Эдик, который полез в шкаф в кабинете директора, а затем ко мне с рассказом про козлов прилипла Ангелина Максимовна.

– Про козлов? – с недоумением повторил приятель.

Я начала выковыривать из салата креветки.

– Забудь! Ни малейшего отношения детские поделки из пластилина к кончине Полины и Веры не имеют.

– Соева скончалась вскоре после того, как отправила тебя в кабинет покойной директрисы, – резюмировал Андрей. – Мы имеем временной промежуток от начала первого до без пятнадцати два. Ты не ешь креветки?

– Не люблю морепродукты, – призналась я. – Один раз попробовала устрицу и едва удержалась, чтобы ее не выплюнуть, осьминог мне кажется похожим на резиновый сапог. Кальмары еще ничего, но их часто переваривают, они делаются жесткими. Мне нравятся мидии, но недавно я прочитала о них статью, узнала, чем они питаются, и брр… Не надо мидий! Креветки же очень противные, по вкусу напоминают ластик.

Платонов замер с вилкой в руке.

– Ракообразные тебе напоминают по вкусу ластик? Хочешь сказать, что ты пробовала канцелярские принадлежности?

– У моей соседки по парте Нюси Великановой отец был пилотом, летал за границу, – улыбнулась я. – Один раз он привез дочери розовый ластик, он пах лучше конфеты, и я не выдержала, дождалась, пока Нюся уйдет в коридор, и откусила от него половину. Было совсем невкусно, а Великанова устроила скандал, пообещала найти, кто съел папин подарок, и подбить класс объявить истребителю ее собственности бойкот. Я жуть как перепугалась, три дня не ходила на уроки, но меня не поймали.

Андрей разрезал помидор.

– Один слепок зубов, и преступление раскрыто.

Я вытащила из салата очередную креветку.

– Слава богу, Нюся до этого не додумалась.

Андрей нацелил вилку на морских гадов, отложенных мной на край тарелки.

– Зачем тогда ты заказала закуску?

Я вытащила еще одно ракообразное.

– Так в меню сказано, что она из овощей и брынзы. Может, вернемся к Соевой? Полагаю, Вера отправила меня на первый этаж, заварила чай, распаковала конфеты и решила насладиться напитком. Я не открывала чайник, но твой эксперт явно засунул в него нос. Что он там обнаружил?

– Чуток заварки на дне, – ответил Платонов.

– Вот! – подпрыгнула я. – Вера съела конфету, выпила чаю и умерла. А теперь вспомни, что находилось на столе у покойной Полины? Коробка пастилы, кружка, в ней на дне осталась заварка. Делаю поспешный вывод: либо они обе отравились чаем, либо сладким. Когда я разговаривала с Верой Борисовной, та выглядела на зависть здоровой, и Полина Владимировна в день кончины тоже больной не казалась. Я не подъезжаю к школе на машине, оставляю ее на парковке у супермаркета, далее иду пешком. А Хатунова, естественно, парковалась во дворе гимназии. Вчера, когда она приехала на работу, я как раз шла от ворот и видела, как Полина выскочила из джипа и, перепрыгивая через две ступеньки, ринулась в школу. При этом на ней были туфли на высоком каблуке. Поверь, незадолго до кончины она была здоровее многих.

Андрей потянулся к корзинке с хлебом.

– Хатунову отравили. Чем, непонятно, наш эксперт не сумела определить яд, все, ей известные, не подходят. Я обратился к одному профессору, он лучший спец по отравляющим веществам, иногда нам помогает. Надеюсь вскоре услышать от него ответ. И, похоже, Вере досталась порция того же самого вещества. У обеих жертв одинаковые пятна на языке и внутренней стороне щек, есть еще ряд схожих признаков. Но! Вопрос: как отрава попала в их организм?

– Учитывая поражения во рту, напрашивается ответ, что они ее выпили, – подсказала я.

– Или съели, – дополнил Андрей, – приняли орально, вероятно, с чаем. Но! В кружке Хатуновой, белой, совсем недорогой…

Андрей чихнул.

– Будь здоров! – пожелала я.

Он вытер нос бумажной салфеткой.

– В чашке Хатуновой не обнаружено ни малейших следов яда! Нигде! И в чайнике тоже! Пастила тоже оказалась неотравленной. Как Полина получила отраву?

– Допустим, кто-то из педагогов угостил директрису… ну… бутербродом, – предположила я, – пирожком, пирожным. Полина съела угощение в его кабинете, пошла вниз, заварила чай и умерла. Как быстро действует яд?

– Пока ничего об этом сказать не могу. Хатунова не завтракала с утра, сэндвичами-плюшками незадолго до смерти не баловалась. Эксперт обнаружил в желудке только немного пастилы и чай. Но! Вот самый интересный момент! Яд тоже найден в содержимом желудка.

Я потрясла головой.

– Погоди! Чашка и чайник вне подозрений! Пастила в коробке тоже!

– Ага, – набив рот макаронами, промычал Платонов.

– Яда в том, что было на столе, нет, – продолжала я. – Но он есть у жертвы в желудке?

– Верно поняла, – похвалил меня Андрей.

– И она ничего другого с утра не ела?

– Не-а! Только чай и пастилу! – подтвердил Платонов.

– Так откуда отрава? – рассердилась я.

Приятель развел руками.

– Нишьт ферштеен! [2]

– Das verstehe ich nicht [3] , – машинально поправила я.

– Оооо! – восхитился Платонов. – Ты стала настоящей училкой, поправляешь тех, кто делает ошибки. Начинаю смотреть на тебя другими глазами. Знаешь, какая самая распространенная сексуальная мужская фантазия после развратной медсестры? Секс со строгой преподшей!

2

Не понимать (искаж. нем.).

3

Этого я не понимаю (нем.).