Магия крови

— Ну, вы даете! — зябко пошевелил плечами Пустовойт и повернулся к столу. — Видали, как надо работать? Уже накололи.

Чувствуя на себе взгляд Климова, парень в бурачной кепке поднялся и упер руки в боки. Наброшенная на плечи куртка придала ему вид нахохленного ястреба.

— Паспорт при себе? — официально спросил Климов и повернулся к выходу. — Поехали знакомиться.

Тот покорно шагнул следом.

Климов не мог сказать, от чего зависит удача, но думал, что зависит она прежде всего от веры в нее. Безмолвствуй, но помни, как учил один хороший китайский философ.

— Ой, да загулял, загулял, загулял, парень молодой, молодой, молодой… — грянул сзади них нестройный хор, и чей-то задиристо-взвинченный дискант горько запечалился:

— В красной рубашоночке, хорошенький такой…

В машине Климов изучил паспорт задержанного.

Фамилия: Филипцов.

Имя: Всеволод.

Отчество: Юрьевич.

Год рождения: тысяча девятьсот шестидесятый.

Уроженец города Минеральные Воды. Прописан в станице Суворовской Ставропольского края. Женат. Дети в паспорт не вписаны. Военнообязанный.

В кабинете Климов предложил ему сесть, спросил: не курит ли? Услышав, что нет, не имеет такой привычки, одобрительно кивнул и позвонил Легостаевой.

Нужна ваша помощь. Кажется, нашли.

— Ой! — задохнувшимся голосом ответила она и сказала, что сейчас подъедет.

Парень сидел насупившись, всем видом показывая, что он сам себе хозяин.

Андрей, прислонившись к стене, ждал возможных приказаний Климова.

— Садись, будешь писать.

Он освободил ему место за своим столом, а сам пошел за понятыми, оставив в кабинете Гульнова. На улице уже стемнело, люди возвращались с работы, и никто не хотел «отвлекаться на пустяки». Наконец ему удалось упросить-уговорить двух девушек, имевших при себе студенческие билеты, поприсутствовать на процедуре опознания. Для пущей убедительности он показал им свое удостоверение. Это произвело впечатление, и они согласились.

Поднимаясь по лестнице, он объяснил им их правовую роль.

Девушки зарделись.

Кажется, теперь они не чувствовали себя дурочками, над которыми решили подшутить.

Косо глянув на Климова, пропускавшего в кабинет студенток, Червонец неприязненно спросил:

— За что вы меня забарыбили?

Поскольку вопрос адресовался непосредственно Климову, ему и пришлось на него отвечать.

— Может, ты не Филипцов, а Легостаев. Надо бы удостовериться.

— Чего?

Взгляд Червонца переметнулся на Гульнова.

— Тюрьку гоните! Решили в «крытую» упечь? Небось концы не вяжутся?

Эта его манера изъясняться с помощью жаргона лучше всякой анкеты говорила о том, что он уже успел «повкалывать на дядю», побывал в зоне.

Климову была понятна такая нервозность. Нет ничего сильнее страха перед неизвестностью.

— Может быть, сразу сознаешься? — взял он один из пустующих стульев и сел возле стола, упираясь в него локтем. — В жизни всякое бывает. Мать простит…

— Какая мать?

Червонец так и дернулся на своем месте.

— Легостаева Елена Константиновна.

Климов внимательно следил за реакцией задержанного. Выдаст себя или нет?

Тот ругнулся.

— Вы что, охренели? Да какой я Легостаев?

Андрей постучал по столу.

Тот понял. Оглянулся на притихших девушек. Раскинул руки.

— Извиняюсь.

Он изобразил нечто вроде книксена на стуле и подмигнул одной из них. Та опустила глаза, а другая, с ярко нарумяненными скулами, презрительно скривила губы. Дескать, получил? Вот и сиди, сморкайся.

У того аж зубы скрипнули. Я, мол, тебя, курва… Но смолчал.

Пока дожидались Легостаеву, Климов еще раз попытался дозвониться Озадовскому, но телефон молчал. И это было непонятно. Такой пунктуальный старик, договорились на восемнадцать тридцать, а сейчас уже четверть восьмого… Где его нелегкая носит?

Убедившись, что, кроме длинных гудков, он больше ничего не услышит, опустил трубку и вышел в коридор. Ему хотелось поговорить с Легостаевой наедине, и, как только она поднялась по лестнице, пошел ей навстречу.

— Добрый вечер, Елена Константиновна.

Глаза ее возбужденно заблестели.

— Спасибо вам, Юрий Васильевич. Он пожал протянутую узкую ладонь и взял ее под локоть.

— Пока не за что.

— Я так волнуюсь…

— Ничего. Все будет хорошо. — Он изо всех сил старался быть тактичным и официально-сдержанным. — Даже если это Игорь и вы его узнаете, а он начнет отказываться, мало ли по какой причине, постарайтесь не сорваться, не вымаливать признания угрозами…

— Да, да…

— Ни в коем случае.

— Я понимаю.

— Лучше все свои сомнения вы мне потом…

— Да, да…

— Все выскажете, но потом. А мы не выпустим его из виду.

— Хорошо.

Теперь она смотрела мимо Климова, как бы спеша проникнуть взглядом в его кабинет, и он, пропуская ее в дверь, подумал, что, если задержанный окажется ее сыном, картина розыска приобретет черты законченности. Останется найти вещи из квартиры Озадовского, и все.

Войдя в кабинет, Легостаева сделала несколько неуверенно-робких шагов по направлению к парню и остановилась, разглядывая его с той простодушной и вместе с тем серьезной внимательностью, которая и смущает, и обезоруживает одновременно.

Что творилось у нее в душе, можно было лишь догадываться.

Девушки вытянули шеи, у Червонца посерели губы.

Момент был чрезвычайно волнующим, поэтому неудивительно, что, когда Легостаева заговорила, голос ее задрожал.

— Мне очень жаль, что все так получилось. Но… — В глазах ее изменчиво-неуловимо промелькнуло внутреннее колебание, — по-видимому, я ошиблась. То есть… как бы это вам сказать… Одежда та, но лицо не его… Это не Игорь.

Голос прозвучал убито, на одной, почти неслышной ноте.

Она повернулась к Климову, и стоило ему встретиться с ней взглядом, как оглушающая тоска и горечь одиночества сквозящим холодом хлынули на него. Было ясно, что ее представление о возможностях уголовного розыска сильно преувеличено.

Парень с лихой радостью вскочил со стула.

— Все?

Девушки зашевелились.

— Мы свободны?

Климов покачал головой и кивнул в сторону Андрея.

— Одну минуточку, подпишем протокол.

Легостаева поискала глазами незанятый стул и как-то по-старушечьи кротко опустилась на него. Филипцов Всеволод Юрьевич, он же Червонец, глянул на нее с презрительным сочувствием и подмигнул Климову, мол, понимаю: у старухи не все дома. Тараканы в башке завелись.