Магия обреченных

– Но почему, сиятельный лорд? Насколько известно твоему вечному слуге, владетельные сгорны оставляют при себе лишь самых одаренных детей рода, охотно отпуская остальных на Плоскогорье. Какой прок горному властителю от убогой болезной девочки, не обладающей ни красотой, ни талантами? Может быть, тебя не устраивает цена? Тогда назови свою.

Сгорн нахмурился, но благословенный бальзам делал свое дело, и глаза из-под насупленных бровей смотрели беззлобно. И хитрая усмешка, изогнувшая тонкие губы, подтвердила, что опасаться гостю нечего.

– Ты лучше меня знаешь, что цена более чем щедрая. За одних мервалов можно сторговать дюжину красивейших дочерей рода с самыми могучими Дарами. Нет, я отказываюсь от сделки не потому, что надеюсь выторговать больше. И даже не потому, что девчонка – урод, подлежащий уничтожению сразу после появления на свет, и попытка выкупить ее – оскорбление, напоминание о том, что я нарушил традиции рода и не выполнил свой долг. Прежде всего, я отказываю тебе, потому что твоя просьба неисполнима. Девочка мертва.

Тут советник, несмотря на действие всемогущего бальзама, побледнел.

– Ты все-таки приказал скормить ее дикому зверью?

– Твоя дерзость заслуживает троекратной казни, чужак. Во-первых, ты суешь свой нос в личные дела горного лорда. Во-вторых, посмел выразить неодобрение, пусть и одним тоном, не на словах. В-третьих, совершил святотатство, назвав священных сайлахов диким зверьем. Но я сегодня в добром расположении духа и готов простить тебе прегрешения – ради лорда Региуса, чей Айкас болтается на твоей шее, ради щедрости твоего владыки и ради твоего невежества. Более того, я даже отвечу на твой вопрос. Но взамен ты расскажешь мне, зачем правителю Плоскогорья нужна эта девочка. И как он о ней узнал.

Соф Омри тяжело вздохнул.

– Возможно, светлейший лорд не поверит мне, но клянусь своей никчемной жизнью, которую ты великодушно спас: владыка не посвятил меня в свои планы. Я могу ответить лишь на второй твой вопрос, мой господин, да и то предположительно. Наш правитель – очень любознательный монарх. Ему служит целая армия соглядатаев, собирающих самые различные сведения по всему Плоскогорью – от пастушьих деревушек до усадеб придворных вельмож. У него есть агенты в каждой гостинице и на каждом постоялом дворе. Полагаю, минувшим летом ты со своими домочадцами ездил к нам на Ярмарку? Кто-нибудь из твоих спутников, возможно, обсуждал судьбу ребенка – в харчевне, таверне, на постоялом дворе или в любом другом людном месте. Агент сидел рядом и мотал на ус. Со временем слухи о несчастной девочке из твоего рода достигли ушей правителя. Но чем она его заинтересовала, мне неизвестно, поверь.

Старик впился в советника острым взглядом.

– Готов ли ты доказать свою искренность?

– Ничего так сильно не желал бы, мой господин.

– Тогда сними Айкас и положи сюда. – Лорд Хедриг указал перстом на отшлифованную плоскую каменную глыбу, заменяющую ему стол.

Первый советник на миг застыл в нерешительности, но бальзам действовал и на него, и вот искушенный в интригах придворный освободился от своей «охранной грамоты», доверившись великодушию лорда-горца. А тот взял свисающие с пояса айкасы и, выбрав один, стал поглаживать камень пальцами, пристально глядя на гостя.

– Ты не лжешь, – объявил он наконец свой приговор. – Можешь надеть Камень.

Соф Омри проворно воспользовался этим разрешением и шумно перевел дух. Какое счастье, что бальзам вместе с бодростью духа приносит внутреннюю силу и открытость! Ведь первый советник по роду своей службы говорит правду даже реже, чем другие придворные, лживость и уклончивость которых вошла в поговорки. Вот было бы весело, если бы горный варвар поймал его на вранье!

Лорд Хедриг между тем сел на грубое подобие трона и указал гостю на выдолбленный камень, прикрытый шкурой.

– Садись. Итак, ты хочешь знать, что стало с девчонкой. Наверное, для начала мне придется объяснить тебе, почему я не принес жертву сайлахам сразу после ее рождения…

«Ай да бальзам! – внутренне ахнул советник. – Где это слыхано, чтобы горный лорд обсуждал с презренным чужаком дела своего рода?!»

– Не знаю, доводилось ли тебе прежде слышать о стригуньях. – Хедриг бросил на советника вопросительный взгляд.

Соф Омри кивнул.

– Немного. Это женщины сгорнов, добывающие какую-то особую шерсть.

– Какую-то шерсть! – фыркнул Лорд. – Поразительное невежество. Не какую-то, а шерсть священных сайлахов. Сайлахи, да будет тебе известно, – исконные хозяева гор. Самые сильные и опасные создания нашего мира. Любая живая тварь, имеющая неосторожность попасть на их охотничью территорию, становится пищей. Возможно, люди с их копьями, ножами и арбалетами сумели бы одолеть сайлаха, но лично я сомневаюсь. Священные звери отличаются исключительной ловкостью, умом и свирепостью. Кроме того, они живут и охотятся стаями, и если охотник еще может надеяться победить сайлаха-одиночку, то со стаей не справится и целый отряд.

Между тем их шерсть – настоящее сокровище. Очень красивая и невесомо легкая, прочная, мягкая, теплая, надежно защищает от ветра и дождя. Да ты сам можешь убедиться. Потрогай шкуру, на которой сидишь.

Омри потрогал и вполне оценил.

– Замечательная вещь. Если не ошибаюсь, наши придворные дамы носят шали из такой шерсти.

– Не ошибаешься. Шали для знатных дам, плащи для богатых путешественников и воинов, одеяла и рубашки для вельможных младенцев, мебельная обивка для правителя Плоскогорья – все это ткут из пряжи сайлаховой шерсти. А добывают эту шерсть стригуньи, дочери гор, наделенные исключительно редким Даром. Они способны подкрасться к стае спящих сайлахов и остричь их, не разбудив. Поразительное свойство! Для твоего сведения: сгорн без Дара не подойдет к стае сайлахов и на сотню дюжин шагов. А если подойдет, то станет кормом – не важно, спали они к его приходу или нет. Словом, добыть драгоценную шерсть могут только стригуньи. Они – основа благосостояния любого горного рода. Даже больше – залог выживания рода. Земля у вершин скудная, большой семье здесь не прокормиться, не обогреться зимой – большую часть еды и топлива приходится покупать у вас, нагорнов. А для того чтобы покупать, как известно, нужно продавать. И самое ценное из того, что могут продавать горцы, – одежда из шерсти сайлахов. Теперь тебе ясно, как важна для рода стригунья?

– Да, мой господин. Но, насколько я понимаю, девочка была лишена этого бесценного Дара?..

Лорд Хедриг насмешливо вздернул бровь.

– Торопишься, купец? Верно, надеешься до ночи добраться до вершины, чтобы сбыть свой товар сайлахам?

Соф Омри улыбнулся шутке не без натужности. Он действительно торопился: действие ликанетты длится три-четыре часа, и к тому времени он рассчитывал выехать за пределы владений Хедрига. Кто знает, что взбредет варвару в голову, когда благодушие, порожденное чудесным снадобьем, рассеется? Можно не сомневаться, старик здорово пожалеет о своей откровенности. Горные лорды непомерно горды, в дела своего рода они никогда никого не посвящают. Они скорее уморят голодом всех домочадцев поголовно, чем пожалуются кому бы то ни было на денежные затруднения. Не нужно обладать особенно живым воображением, чтобы представить, в какую ярость придет лорд Хедриг, когда вернется в обычное свое состояние и вспомнит, какие признания делал презренному нагорну. Но поторапливать хозяина опасно. Вспыльчивый старик легко сменит милость на гнев, и никакой бальзам не поможет.

– Боюсь, мы с сайлахами не сойдемся в цене, мой господин. Умоляю тебя, прости недостойному неуместный вопрос. Больше твой раб не посмеет сбить тебя с пути твоего занимательнейшего рассказа.

– Гм! Ну что же, посмотрим. Итак, стригуньи незаменимы в жизни сгорнов. Девочка, родившаяся с Даром стригуньи, почти всегда становится женой лорда, в крайнем случае – женой наследника. К несчастью, рождаются такие девочки довольно редко, а живут недолго. Стригуньи со средненьким Даром добывают шерсть два-три года, самые одаренные и удачливые – около пяти лет, но рано или поздно и они становятся добычей сайлахов. После гибели стригуньи глава рода долго и трудно ищет новую жену с таким Даром, а найдя – выкладывает ее лорду такую сумму, что всему роду приходится около года жить впроголодь. Но иначе нельзя.