Магия отступника

Я откусил еще кусочек лепешки. Вкус за это время ничуть не улучшился. Но само по себе ощущение какой-то еды в желудке было весьма приятным.

— Король решил убрать отсюда рабочих. Для них нашлись дела поважнее. — Прежде чем я успел уточнить, какие именно, Кеси осведомился: — Так ты говоришь, ты охотник?

На самом деле это сказал он сам, но эта ложь ничуть не хуже другой. Я набил рот лепешкой и кивнул.

— Да? — Он с сомнением посмотрел на меня. — А что тогда стряслось с твоими капканами? Как ты ухитрился заблудиться в собственных угодьях?

Я проглотил недожеванный жирный кусок и поспешно поправился:

— Ну, я рассчитывал стать охотником. Думал, что знаю об этом деле больше других. Я много охотился на западе, в Средних землях. Но сейчас там стало довольно-таки людно, а я слышал, что в Рубежных горах добывают лучшие меха. Вот и решил отправиться за ними. Меня все отговаривали, но я, ну, подумал, что должен хотя бы попытаться. Когда я пришел, сначала было не так уж и страшно. Понимаешь, я думал, что справлюсь, добуду отличные меха, когда никто больше не сумеет. Но потом нахлынул страх, и… Я не думал, что выберусь оттуда в своем уме, если вообще живым. Я заплутал, потерял все, что у меня было, и никак не мог выбраться из лесу.

— А, да, — понимающе кивнул Кеси. — Думаю, мы тут все знаем, каково оно бывает. Недавно все притихло, потом сделалось еще хуже, чем обычно, а теперь снова прошло. Наверное, поэтому тебе и удалось прийти в себя. — Он вздохнул. — Я все еще не верю, что страх ушел окончательно. И не углубляюсь в этот лес дальше, чем приходится. Дрова я собираю на опушке. Но под деревья не захожу. Нет уж.

— Думаю, это мудро. Жаль, что я сам не соблюдал тех же правил. Так почему же король отказался от строительства тракта?

Кеси ухмыльнулся, довольный тем, что именно он сообщает мне такую важную новость.

— Ты ничего не слышал о событиях в Средних землях?

— А кто бы мне рассказал? Деревья?

Он рассмеялся.

— На западе нашли золото. И много. Какая-то девица из знатной семьи отправила королеве груду камней с припиской — мол, она полагает, что та найдет их интересными. Ну, так и вышло! Король тут же объявил все золото собственностью короны, но кое-кого это не остановило — сам понимаешь, что за народ я имею в виду. Они наводнили ту местность. Тогда король снял каторжников с дорожных работ и отправил их копать золото вместо того, чтобы рубить деревья. И отозвал туда большую часть войск, чтобы заключенные занимались делом, а все прочие не лезли куда не надо. Это потрясающе, дружище. Один мой приятель говорит, что в газете написали, будто бы там всего за пару недель вырос целый город! — Он уселся на стул и вновь рассмеялся. — Не могу поверить, что ты ничего не слышал! Готов поспорить, ты один такой во всей Гернии.

— Наверное, — согласился я.

В голове у меня все смешалось. Я отправил в рот последний кусок лепешки и задумчиво его прожевал, а потом запил его глотком очень черного кофе. Золото. Так вот на что поставил профессор Стит. Когда Девара притащил меня домой, я ненароком прихватил образец породы. Колдер украл камешек, потом я сам отдал его мальчишке, а тот, после того как отец отказался от камня, показал его дяде. Дядя сразу понял, с чем имеет дело, а моя сестренка положила начало добыче золота, послав несколько образцов руды королеве. Я попытался распутать все нити. Неужели эта замысловатая цепь совпадений и есть магия? На это ли она рассчитывала — на золотую лихорадку, которая отвлечет гернийцев от земель спеков? Я смутно вспомнил, как рассуждал о том, что, чтобы побудить людей к движению, их лучше тянуть, а не толкать. Я не прогнал гернийцев с земель спеков. Я завлек их обратно в Средние земли, воззвав к их жадности. Король Тровен не стал бы колебаться. Золотой прииск посреди страны стоит нескольких недостроенных дорог к побережью, которого он никогда не видел.

— Вот дела, а? Золото. И не сомневайся, теперь Поющие земли запели по-новому. Я слышал, они вдруг захотели торговать с нами и предлагают вполне приличные условия. А кое-кто из знати вроде как говорит: «Пусть сперва вернут нам прибрежные провинции». Интересно, зайдут ли они настолько далеко?

Я все еще пытался осмыслить новости.

— И как все это обернулось для Геттиса?

— Ну, трудно сказать, к добру или к худу, но вполне ожидаемо. Теперь тут и говорить не о чем. Когда сюда добрались новости про золото, большинство горожан, кто мог собраться и уехать, так и сделали. Потом пришел приказ отправить обратно каторжников. Их увели, и с ними, ясное дело, ушла охрана, да еще и часть войск в сопровождение. Мой полк и так уже изрядно проредили болезни, смерти и дезертирство. А теперь мы уже даже не полк. Командующий и старшие офицеры собрали вещички и отправились на запад, едва получив приказ. Здесь остались только две роты, и то больше для порядка. Наш старший офицер имеет чин капитана. Как будто они уехали, а нас попросту забыли тут. Велели нам «удерживать форт». Только не сказали как.

— Но… — начал я и осекся, задумавшись, что спросить дальше.

Уехал ли Спинк с Эпини, Эмзил и детьми на запад вместе с остальными?

— Но ты остался?

— Думаю, я слишком долго служил.

Он откусил кусочек кукурузной лепешки, пальцем протолкнул еду поглубже в рот, и я вспомнил, что у него всегда были плохие зубы. Теперь он шумно чавкал, стараясь удерживать пищу там, где у него еще оставались зубы. Он не прекратил говорить, но теперь его слова звучали не слишком внятно.

— Повиновение приказам для меня давно уже больше чем привычка, оно вошло в мою плоть и кровь. Мы с большинством старых псов остались. Сидеть. Стоять. Стеречь. Вот это для нас. Теперь тут полный бардак, когда столько офицеров вернулось на запад. Теперь там какой-то новый закон, священнические штучки, насчет знати и их сыновей. Видать, многие дворяне потеряли старших отпрысков во время чумы, и им это не особо понравилось. Некоторые наши офицеры, кто родился сыновьями-солдатами, услышали, что могут стать наследниками, если новый порядок будет утвержден. По мне, так это звучит дико. Человек должен делать то, для чего родился, и не ныть. Однако все изрядно меняется, если офицерам вдруг приходится возвращаться на запад и наследовать своим отцам. Конечно, есть и такие, кого мы только рады были бы спровадить! Тот парень, который сейчас тут командует, не повел бы новых рекрутов в бордель, даже если бы у нас здесь все еще был этот самый бордель, но вот он как раз остался с нами. Нельзя сказать, чтобы капитана Тайера любили солдаты. Но мы повинуемся этому засранцу, поскольку блестящие нашлепки на его форме нам велят.

— Капитан Тайер теперь командующий?

К моему горлу подкатила тошнота.

— Ты знаешь Тайера?

— Нет, нет. Я имел в виду, неужели простой капитан командует целым полком?

— Ну, я ж сказал, большая часть полка ушла. Здесь сейчас только две роты. И не было особого выбора, кого оставить за главного. Тайер имел самый высокий чин, так что он и получил командование. Наверное, его повысят, чтобы все было как положено, — когда руки дойдут. Я только надеюсь. Тайер тогда не решит, что теперь обязан стать еще большим святошей.

— Довольно узколобый тип, так, что ли?

Старина Кеси ничуть не изменился. Пары поощрительных слов хватает, чтобы он разговорился.

Он долил свою чашку смесью кофе и гущи.

— Ты и половины еще не знаешь, — проворчал он. — Зудит о добром боге всякий раз, как с нами разговаривает. Выставил из города всех шлюх — отослал, когда ушли каторжники. Никто так и не понял почему. Они ведь все были честными шлюхами, по большей части. Но капитан Тайер твердит, что женщины ведут мужчин к гибели. Приказал высечь солдата за то, что тот тайком навещал чужую жену, а мужу сказал, что ему следовало бы держать свою благоверную дома и занимать работой, чтобы та не морочила другим головы. В итоге супруги провели в колодках приятный денек.

— Колодки? Я и не думал, что здесь есть колодки! Сурово! Похоже, он и впрямь затянул гайки.

Я был несколько озадачен. Странно, что такой человек смог завоевать сердце Карсины.

— Он вообще мастак поболтать о наших грехах и о том, как они навлекли на всех нас беду. И еще он твердит, что прилюдный позор — лучшее средство против греха. Так что теперь у нас завелись колодки и столб для порки рядом со старой виселицей. Он не так уж часто ими пользовался — не приходилось. Довольно пройти рядом с ними, чтобы кровь в жилах заледенела. Капитан говорит, что похоть, шлюхи и женщины с дурной репутацией — худшее, что может случиться с солдатом, и он намерен всех нас уберечь. Но, скажу я тебе, мы все предпочли бы, чтобы нас оберегали не так усердно.