Магия сдвигается

— Почему же?

— Потому что технически это незаконно без ордера, потому что на Гильдию могут подать в суд, если похищение Эдуардо связано с ней, и потому что он первоклассный засранец, которому нравится использовать ту малую власть, которая у него есть. Если для него в этом нет никакой выгоды, он даже мизинцем не пошевелит. Если бы у нас был Клерк, я могла бы уговорить его позволить мне взглянуть на журналы, потому что Клерк нес за них ответственность и потому что безопасность члена Гильдии находится под угрозой, но Клерк уволился. Марк не сделает нам никаких одолжений, и Боб со своей командой тоже.

Я на мгновение задумалась о том, чтобы проникнуть в Гильдию и украсть журналы, но я не знала, куда Марк их перенес, поскольку их не было в сейфе на стойке Клерка. Да и Гильдия никогда не была пустой. Если я не могла стать невидимой, осуществить такое ограбление на глазах у дюжины наемников было бы очень трудно.

— Тогда я верну Клерка, — сказал Кэрран.

— Тебе придется заставить их снова нанять его, а они этого не сделают. Во-первых, у них нет достаточно денег, чтобы удержать его, и я не уверена, что комитет Гильдии вообще хочет его вернуть. Они все настроены совершить набег на пенсионный фонд и объявить о его прекращении.

Взгляд Кэррана снова стал отстраненным.

— Я позабочусь об этом.

Солнце село к тому времени, когда я свернула на нашу улицу и увидела наш дом, подсвеченный голубоватым светом фейри-фонарей. Серебро в решетках на окнах, слегка светилось, реагируя магией на лунный свет, словно они были покрыты флуоресцентной краской, соответствующей свечению бронированной двери.

Первый месяц после того, как мы переехали, я потратила время на то, чтобы установить защиту вокруг нашего участка площадью в пять акров, и когда я свернула на нашу подъездную дорожку, успокаивающее мягкое давление прохождения защитного заклинания скользнуло по мне, будто дом погладил меня по голове.

От голода у меня сводило живот. Мое плечо ныло от боли, у меня болели бока. Я устала, проголодалась и была грязной, от меня воняло, как от дорожного трупа трехдневной давности. Вонючий ихор высох в моих волосах, превратившись в похожую на цемент субстанцию. Я убила бы за душ.

На другой стороне улицы Хизер Сэвелл закончила разговор с миссис Уолтон и направилась к нам. Кэрран стиснул зубы. Я не сомневалась, что в своей голове Хизер готовила речь от имени несуществующего ТСЖ нашего района. Она уже любезно указала нам, что большинство людей прячут свои мусорные баки в гараже вместо того, чтобы ставить их сбоку дома, и что у нас на газоне была проплешина шириной в два фута, где рабочие вскопали землю, чтобы добраться до прорванной трубы.

У меня была очень низкая терпимость к людям, которые пытались указывать мне, что делать. У Кэррана была еще меньше. Он жил в лесной хижине, пока ему не исполнилось двенадцать. Затем лупы убили его семью, и он почти год жил один, голодая в лесу, пока Мэхон не нашел его. Два года спустя Кэрран стал Царем Зверей. Когда он заговаривал, все в Крепости замолкали. Когда он входил в комнату, все взгляды были устремлены на него. Если он чего-то хотел, ему приносили это с извинениями за то, что это заняло больше тридцати секунд. Жизнь среди обычных людей не входила в его кругозор, и сегодняшний день не повлиял благотворно на его настроение. Тот факт, что Хизер посыпала кайенским перцем свой газон, тоже не расположил его к ней. Не то чтобы он собирался откусить Хизер голову, но я представила, как он положит ее в рот и подержит там некоторое время.

— Моя очередь, — сказала я ему. — Ты был в прошлый раз.

— Вызывай подкрепление, если я тебе понадоблюсь. — Он вышел из машины и зашел внутрь. Я вышла и задержалась у машины. У меня получится. Я просто должна был быть милой и не ударить ее. Проще простого.

— Привет, — сказала Хизер, растягивая слово. Она шла осторожно, словно боялась, что я ее укушу.

— Привет! — Кейт Дэниелс, хорошая соседка. Хотите печенье?

— Извините, что беспокою вас… Что это за запах?

Паучьи кишки.

— Чем могу вам помочь?

— Ммм, соседи попросили меня обратить ваше внимание на некоторые проблемы.

Держу пари, что так оно и было, и она мужественно несла это бремя.

— Валяйте.

— Это насчет почтового ящика.

Краем глаза я посмотрела на почтовый ящик. Он казался целым.

— Видите ли, почтальон видел вашего мужа во время одной из его прогулок.

— Он мой жених, — сказала я ей. — Мы живем во грехе.

Хизер, обомлев, моргнула, но пришла в себя.

— О, как мило.

— Довольно мило. Рекомендую.

— Как я уже сказала, он видел вашего жениха, когда тот был в своей звериной форме. Как бы это сказать… Он встревожился.

Обычно это была нормальная реакция при первой встрече с Кэрраном.

— Мы не уверены, будут ли они снова доставлять почту.

— Вы получали какие-либо официальные уведомления с почты?

— Нет, но… — Хизер попыталась улыбнуться. — Мы подумали, может быть, ваш жених больше не будет этого делать.

— Делать что? — У меня возникло внезапное желание придушить Хизер. Я так устала от людей, ведущих себя так, будто Кэрран бесчеловечный убийца, который убивает младенцев во сне.

— Разгуливать в своем зверином обличье.

Никакого удушения. Удушение было бы не по-соседски.

— Также было бы неплохо, если бы он ограничил диапазон своих прогулок.

У меня был действительно долгий день. Мои нервы были натянуты как струны, и она играла на последней.

Я медленно вдохнула. Два года разбора политики оборотней и их столкновений с людьми должны были что-то значить.

— Согласно закону Гусмана, оборотень в Соединенных Штатах волен носить любую форму, которую он или она выберет. Дискриминация оборотней по форме их тела является федеральным преступлением. Также незаконно издавать правила, препятствующие их способности свободно менять форму. Я искренне надеюсь, что соседи не подумали о подписании такой петиции. — Потому что, если бы они это сделали, я заставила бы их съесть ее. Медленно.

— Нет, нет, конечно, нет.

— Я уверена, что вы не предлагали, чтобы мой жених был ограничен в том, какую форму он носит на улице в своем собственном районе?

— Нет, конечно, нет, — сказала она, отступая. — Просто это расстраивает собак…

— Кроме того, он не прогуливается. Он патрулирует. Мы живем рядом с лесистой местностью. Я уверена, вы слышали вой койотов. Судя по объявлениям «потерялся питомец», приклеенным к фонарным столбам и заборам, в этом районе исчезло несколько собак и кошек, но ни одна после пятнадцатого января. Вы знаете, почему так?

Он не ответила.

— Это потому, что пятнадцатого января мы переехали в этот дом. Мой жених — хищник высшего уровня. Он заявил права на эту территорию, и все остальные мелкие хищники знают, что лучше не бросать ему вызов.