Магия стихий.Чаровница

Вернувшись в комнату, я уже привычно села у окна. На улице была ночь, и полная луна светила в окно. Было так хорошо и спокойно, даже не смотря на все произошедшее сегодня. А ведь есть еще кто-то сильный, владеющий магией, и этот кто-то собирался судя по всему убить Кадагана. Я просто уверена, что на Правителя объявили охоту. Сначала это ранение, причем клинок, которым нанесли рану был не простым. Мне Аувелесий говорил, что на нем были необычные символы. Теперь это магическое покушение.

Одинокая мысль, что это было направленно на меня, закралась было в мою голову, но сразу же была отброшена. Кому вести на меня охоту? Я более, чем уверена, что ни Бурый, ни кто-то иной из его банды не выжил, после того страшного закдинания, которым опутала их логово Лучик. А больше мне мстить некому. Значит, теперь нужно приложить все усилия к сохранению жизни Кадагана. И это не потому, что у меня еще остались какие-то теплые чувства к нему, даже не смотря на все тот неприятный эпизод. Ведь он же извинился и признал свою ошибку. Сейчас жизнь Правителя важна для морального духа армии. Если бы с ним что-то случилось, фиртриканцы моментально бы проиграли. Ну, теперь можно и не беспокоиться, теперь есть рядом Дивет, который жизнь отдаст за воспитанника, и император Раанан, который в скором времени породниться с семьей фиртрикийских правителей.

Кстати о сиятельном императоре. Его реакция меня неприятно удивила и заставила насторожиться. И хотя он мне совершенно незнаком, но это и понятно, ведь я до сих пор ничего не вспомнила из своего прошлого, справедливо решив жить просто дальше, не мучая свою память. Когда нужно будет, все вспомниться. Но император Раанан так на меня смотрел, будто увидел то, что очень давно искал, будто не верил в то, что видит, будто боится чего-то. Я точно знала, что его страх был не такой как у всех. Окружающие видели мои способности, и их опасения могут быть вполне обоснованы, хоть мне и не понятны. А в этих зеленых глазах я прочла страх поверить в происходящее.

Думаю, мне следует откровенно поговорить с императором, и попытаться все же разобраться в причинах его поведения. Что-то не верится, что он просто обознался. И нужно быть очень осторожной, иначе и у других могут появиться такие же опасения, как и у командира Иммора. Хм… а если я попытаюсь так же поговорить с эланийцем об Илерисе. Я, конечно, не настолько наивна, что он сразу же согласиться помочь, но узнать о его чувствах к Правительнице стоит. Хотя, может быть, он безнадежно в нее влюблен?

***

Утро не принесло никаких положительных новостей: разведывательные группы стали возвращаться и докладывать о приближении армии врага, причем войска двигались слажено, что отнюдь не походило на прошлые набеги орд орков и гоблинов. Так же, как прикрытие с воздуха их сопровождают клинья гарбитов - страшных тварей, от одной из которых я чудом защитилась в прошлую битву.

Все это мне рассказал Аувелесий. Первый страж Эдоутель Понеисер погиб - был разрублен практически пополам каким-то из предводителей орков. Поэтому сейчас синеглазый эльф исполняет обязанности командира эльфов.

– На вчерашнем совете, - продолжал свое повествование вауд, - так же обсуждался вопрос о том, стоит ли тебя оставлять тут или отправить с особым конвоем в Нэй’кеву.

– И что решили?
– напряженно спросила я, в мыслях планируя все свои дальнейшие действия касательно разговора с командиром Иммором и императором Раананом. Если меня отправят из крепости, то нужно будет срочно как-то переговорить с эланийцем. Слишком у меня к нему много вопросов.

– Маг Дивет настаивал на твоем отъезде, аргументируя это тем, что девушке не следует видеть весь этот ужас. Еще, он добавил, что не прилично столько молодой особе быть в окружении такого количества мужчин, и это может привести к печальным последствиям. А ты не рассказывала, почему сбежала из столице и путешествовала в одиночку.
– последнее предложение было сказано с укором. Понятно, значит, с Аувелесием уже поделились той историей.

– Это было недоразумением и я не посчитала уместным кому-либо говорить, - сказала отстранено, давая понять, что не хочу об этом говорить, и сразу же спросила об интересующем меня более всего: - И почему же я до сих пор не на пусти в Нэй’кеву? Что было сказано в противовес идеи Дивета?

– Кадаган Решительный и Гаральд Щедрый, - эльф поднялся из кресла и налил себе бокал воды, - долго не могли решить, как будет лучше поступить и хотели уже послать за тобой, чтобы узнать твое мнение. Но Раанан Сиятельный категорически высказался против идеи мага, - Аувелесий сел в кресло напротив, взглянул в окно и продолжил: - Свою позицию он обосновал тем, что ему успели донести о твоих способностях и был бы неплохо оценить из в действии.

– Я ему что, ярморочная собачонка?
– разозлилась. Теперь понятен его вчерашний страх. Он так же как и все решил, что я чаровница, а значит, необходимо, чтобы я была рядом. Как говориться: держи друзей близко, а врагов еще ближе.

– Нет.
– синие глаза эльфа были серьезны.
– Насколько известно, эланийский император так же имеет какие-то способности, которые смогли привлечь драконов. Но доподлинно не ясно в чем конкретно его силы заключаются. Я бы на твоем месте не злился на него, а более подробно поговорил. В Элании еще остались небольшие магические заведения, вполне возможно, что император мог бы тебе помочь устроиться в какую-нибудь из них. Всему, что могла научить тебя мама, она научила. Я видел твои возможности, тебе необходимо учиться дальше.

Леусетиус, весь разговор сидевший у моих ног, поднялся и подошел к Аувелесия, видимо, таким образом выражая свое согласие. Может быть, эльф прав и мне стоит не только пытаться как-то разобрать вопрос с династическим браком и несчастными возлюбленными, но и позаботиться о собственном будущем?

– Хм…ты прав. Так даже и лучше будет. Не думаю, что в Нэй’кеве мне будут слишком рады.
– сказала, делая поментку, что к вопросам, которые стоит задать Раанану Сиятельному, необходимо добавить и распросы про магические учереждения.
– А что насчет наступающей армии противника?
– перевела разговор.

– Тебе так необходимо это знать?
– усмехнулся Аувелесий.
– Твои способности уже без надобности. Поэтому можешь быть спокойна.

– Просто хочу знать, что решили Правители.
– сложила на груди руки, ощущая вокруг слабенькие потоки воздуха.

– Я вижу, как вокруг тебя заклубилась сила, - напомнил мне о своих способностях эльф, - зачем?

– Чувствую себя увереннее, - не стала утаивать.

Мне на самом деле становиться страшно, когда начинаю думать, что у меня могут забрать Воздух. Он - это часть меня: очущать каждый порыв, каждое дуновение, иметь возможность пропускать его через себя, создавая невероятною по своей силе мощь. По круйней мере, сейчас я не ощущаю себя одиноко и беспомощно. Теперь есть возможность выжить самостоятельно и помочь другим, как это получилось с Лучиком.

Аувелесий не стал ничего говорить на мое признание, лишь пожал плечами. Подчас мне кажется, что он знает и видит намного больше, чем даже Танариана.

– С нами теперь эланийская армия, драконы, - все-таки эльф ответил на вопрос.
– Победа будет наша.

Я уже хотела сказать, что такая уверенность до добра не доведет, но в дверь постучали и, дождавшись разрешения, в комнату вошел невысокий светловолосый парень, облаченный в черную рубашку с воротом стойкой, брюки из плотной ткани и высокие сапоги, из-за голенища одного из которых торчала серебпянная рукоять метательного ножа. Похожие были у Мертвеца, только наемник их скрывал. Визитер низко поклонился сначала Аувелесию, а затем и мне. Почему-то долго рассматривал Леусетиуса, и я заметила в серых глазах искорку любопытства.

– Если хочешь, можешь его погладить, - нарушила я тишину и улыбнулась парню.

Леусетиус посмотрел на меня выразительно, всем видом показывая свое отношение к моему разрешению. Это он со мной, Лучиком и эльфами ласковый и пушистый, а вот перед чужими предстает в первую очередь гордый хищник, не терпящий лишней нежности и слабости. Но парень встряхнул головой, выпрямился и, глядя прямо мне в глаза, произнес неожиданно низским голосом:

– Сиятельный император преглашает Вас, чаровница, выполняющего обязанности главнокомандующего эльфийским отрядом и наемника, называющего себя ‘Мертвец’, к себе в шатер.