Магия страсти

– Невзирая на причины, по которым он желает увидеть тебя, Розалинда, – вмешалась Софи, – могу сказать, что он человек, который неизменно стремится подчинять и властвовать. Но это невозможно, если не знаешь все обо всех.

– Вероятно, ты права, дорогая, – согласился Райдер, – но только вероятно. Думаю, граф знает, что делает, а значит, должен был проведать, что ты небогата. Вот вам и тайна.

– Но ведь приданое не всегда берется в расчет, верно, дядя Райдер?

– Верно.

– Ха! – фыркнула Софи. – Ты взял меня в одной сорочке!

Голубые глаза Райдера Шербрука сузились, отчего и сын, и воспитанница неловко поежились. При виде зловеще прищуренных глаз Райдера им почему-то сразу становилось не по себе.

– И человек он непростой, – продолжала Софи. – Все эти секреты. Наверное, он многое видел. Многое успел сделать. Возможно, ему не раз приходилось выживать… хотя он очень молод.

– Вовсе не так уж молод, – возразил Грейсон. – Думаю, он мой ровесник. Может, и я кажусь таинственным?

Мать немедленно заверила:

– Ну, разумеется, дорогой! А твои романы… Боже, там столько кошмарных приключений, столько загадочных происшествий, что мое бедное сердце едва не выпрыгивает из груди. Подумать только, какая у тебя фантазия! Трудно осознать, что человек способен придумать все это! Остается только восхищаться, не пытаясь разгадать все эти мрачные тайны, наводящие страх и ужас.

Розалинда молча слушала, ощущая, как медленно, гулко бьется ее собственное сердце, и представляя Николаса Вейла, стоявшего перед дядей Райдером, мрачного, как предводитель пиратов с Берберского побережья, который после своего визита, возможно, вернется в роскошный шатер и возляжет на шелковые подушки, любуясь танцами девушек в газовых вуалях. Николас Вейл… почему кажется, что это имя ей знакомо? Ведь она впервые услышала об этой семье. И он граф – лорд Маунтджой. Титул этот до вчерашнего вечера был ей незнаком. Как обидно, что Райдер Шербрук, человек, чья кровь, к огромному сожалению, не текла в жилах Розалинды, не позволит ей остаться наедине с Николасом Вейлом! Ясно, что никто такого не допустит. Как же плохо быть восемнадцатилетней незамужней девушкой!

Глава 5

Ровно в одиннадцать часов утра Уилликом, чья лысина блестела сегодня особенно ярко, поскольку – только представьте себе – была намазана совершенно новым средством: настоем анисового семени, – объявил своим прекрасным оперным баритоном:

– Граф Маунтджой, мадам.

– Попросите графа войти, Уилликом, – велела Софи.

Николас Вейл на секунду остановился в дверях и немедленно отыскал глазами Розалинду, словно, кроме нее, в комнате никого не было.

Райдер подошел к молодому человеку, чем невольно отвлек его внимание.

– Милорд, входите и познакомьтесь с моей воспитанницей и моим сыном Грейсоном.

Николас недаром был охотником, причем совсем неглупым. Поэтому он сначала склонился над рукой миссис Шербрук, а потом Розалинды, но не стал медлить, тем более что заметил пристальный взгляд Грейсона:

– Вы пишете готические романы, мистер Шербрук?

– Да, – рассмеялся Грейсон, – но в моих книгах действуют таинственные привидения и существа из другого мира, обожающие вмешиваться в дела мужчин. И женщин тоже.

– Я читал «Призрак "Друри-Лейн"», – кивнул Николас, – и не мог оторваться. У меня внутренности сводило от страха.

Розалинда восторженно рассмеялась, зная, что дядя Райдер и тетя Софи тоже польщены, тем более что очень гордились сыном. Грейсон просиял:

– Да, и не у вас одного, милорд. У меня тоже. Я рад, что вам понравилось.

Софи мягко улыбнулась. Что должна сделать мать, услышав такой чудесный комплимент в адрес горячо любимого сына? Мать, очевидно, должна оттаять.

Софи оттаяла.

– Очевидно, у вас изысканный литературный вкус, милорд. Вы, пожалуй, даже заслужили одну из превосходных булочек с орехами, которые так искусно печет наша кухарка. Я уговорила ее испечь еще одну партию, и она решила побаловать меня. Уилликом, пожалуйста, принесите чай и все булочки с орехами, которые еще не успели растащить.

Уилликом оглядел представительного молодого человека, у которого хватило мозгов отпустить комплимент мастеру Грейсону, и сам оттаял.

– Да, мадам, – ответил он, кланяясь как можно ниже, чтобы и граф мог полюбоваться блеском лысины.

– Его голова… едва меня не ослепила, – признался Николас после ухода дворецкого.

– Просто ему повезло, – пояснил Райдер. – Луч света упал на его голову, как раз когда он склонился в поклоне. Он не лыс, как вы могли предположить, а бреет голову дважды в неделю. Сегодня утром он уведомил меня, что нашел новый рецепт настоя, которым натирает голову.

Николас рассмеялся, по-прежнему не обращая особого внимания на Розалинду. Но он ощущал ее присутствие, остро ощущал. Ему хотелось коснуться ее темно-рыжих волос, собранных в простую прическу, так что длинные букли касались плеч. Розалинда – экзотичное имя, которое ему нравилось, но все же почему-то не совсем ей подходило. Ничего, он будет терпелив, и вскоре узнает о ней все.

Он откусил немного булочки, но когда прожевал… его охватило отчаянное желание запихнуть в рот остаток и поскорее потянуться за второй.

– Итак, милорд, где вы провели последние четырнадцать лет? – осведомился Райдер.

– Во многих странах, сэр, – не колеблясь, ответил граф. – Но последние пять лет жил в Макао.

Грейсон подался вперед:

– Макао владеют китайцы, но управляют португальцы, не так ли?

Николас кивнул:

– Португальцы высадились там, в начале шестнадцатого века и захватили полуостров, хотя он граничит с Китаем. На протяжении нескольких веков это был важный центр морской, коммерческой и религиозной деятельности португальцев в Восточной Азии.

Николас пожал плечами.

– Но благосостояние страны со временем изменяется, как и торговые пути и рынки. Политические союзы создаются и распадаются… Теперь Макао – просто отдаленное поселение, Богом забытый уголок, не имеющий особого значения в общем развитии мировых процессов.

– Что вы там делали, милорд? Наконец-то!

Николас повернулся к Ррзалинде:

– Я занимаюсь торговлей, мисс…

Он намеренно помедлил в надежде, что она назовет свою фамилию.

– Я Розалинда де Лафонтен. Темные брови взлетели.

– Вы, случайно, не пишете басни? Розалинда просияла:

– Значит, вы читали басни Жана де Лафонтена, сэр?

– Их читал мне дед, когда я был совсем маленьким. – У вас есть любимая?

– «Заяц и черепаха».

– А, это о терпении.

– А ваша любимая? – улыбнулся Николас.

– «Кузнечик и муравей».

– Хм! И кто же вы?

– Я муравей, сэр. Зима приходит всегда, и лучше быть к ней готовой. Потому что никто не знает, когда разразится буря.

– Не вижу в твоих словах никакого смысла, – пробурчал Грейсон.