Магия взгляда. Часть 1: Руни
Шрифт:
Хейд не стал говорить это вслух, ощутив, что ответа не будет, а неприятностей хватит с избытком. Суровый, почти металлический голос невольно отдавался в мозгу странным скрежетом.
— Монстры унесли свои знания, но Гальдорхейм иногда возрождает ужасную Силу. Мы ищем нелюдей! Мы не способны сгубить их единым ударом, но пробужденная Сила смертельно опасна. Ваш долг — раз в полгода присылать нам отчет о возможных носителях Силы.
Хейд лишь усмехнулся. Вообще-то он знал, что ловцов и разведчиков служба вербует среди обычных людей, но не думал, что это предложат ему самому.
— Я согласен, — ответил Хейд.
Но, не ступив в Гальдорхейм, Человек Двора знал,
— Магической Силы здесь нет!
Почему?
— Потому что ее нет в природе! Есть навык, умение, ум, постижение знаний, житейская ловкость, но только не чары, не магия! — честно сказал бы он другу.
Но в “Службе” откровенность была ни к чему.
Мастер, видно, поверив в искренность Хейда, извлек из-за пояса странный кинжал.
— Перед вами Железо Небесных Сфер, — громко продолжил он. — Обнаружив в Гальдоре носителя Силы, вы срочно должны к нам выслать гонца. Мы пришлем Истребителя. Если он не появится — ваш прямой долг этим священным кинжалом устранить монстра Силы. Но если им будет ребенок до десяти лет…
— То что?
Голос Мастера стал очень властным:
— То вы заберете его и доставите к нам!
“Ни за что!” — вдруг подумал Хейд, и дело было не в слухах о детях из Агенора. Хейд просто считал, что, приехав в столицу без дозволения, он потеряет все. Но к чему тратить время и силы, стараясь вразумить сумасшедшего, если, к тому же, в его руках власть?
Выйдя из комнаты, он осмотрел кинжал. Хейд уже слышал — оружие “Службы” против нелюдей, как называли носителей Силы в столице, изготовляют из железных камней, прилетающих с Неба. Секрет их обработки известен лишь “Службе”. Но, гладя на острое лезвие, Хейд не поверил, что кинжал может ему пригодиться.
При первом знакомстве с Гальдором Хейд понял, что был прав. Своей репутацией края магов и волшебства Гальдорхейм был обязан отдаленности и непривычному быту. Короткое лето, мучительно долгие зимы, плохая земля… Неуверенность, вот что влияло на души людей! Страх… Панический страх перед жизнью, способной мгновенно лишить урожая на жалком клочке… Неуверенность в собственных силах в борьбе со Стихией… Спасенья искали у предков. Их опыт казался залогом возможности выжить. Попытки найти новый путь осуждались, поскольку несли в себе риск.
Хейд не сразу сошелся с вирдами, но, постепенно вникая в обычаи и постигая их нравы, он смог разобраться в их жизни. Здесь были попытки воззвать к ирреальным силам, однако по части волшбы Гальдорхейм уступил бы даже столице.
Хейд видел особые знаки, хранившие дом, но в столице хватало таких амулетов. Лекарки читали наговоры на травы, но даже Властитель использовал для поддержания тела такое питье. И не только больные стремились испить заговорный отвар.
При Дворе обожали способность растений открыть царство грез. Все торговцы несли во дворец “порошки развлечений” и зелья для возбуждения страсти, ничуть не считая, что заняты колдовством. Почти каждый придворный испробовал силу “дыхания грез”, посылавшего “сладкие сны”. Были семьи, где дети, всерьез пристрастившись к нему, забывали об окружающем мире, желая лишь одного: погрузиться навечно в мир призраков. Вскоре на них было жутко смотреть. Молодые тела, иссыхая, покрывались морщинами, взгляд стекленеющих глаз становился безумным… Им было уже не помочь. В Гальдорхейме отваров и порошков, по эффекту сходных с “дыханием” не было. Разве что некий напиток из цветов стронга, кустарника со странным запахом, что применялся во время особых обрядов.
Обрядов в честь Древних Богов? Теперь Хейд усмехался, припомнив, как люди
столицы ему говорили:— В Гальдоре не знают Святого и постоянно приносят кровавые жертвы диким Богам!
Вирды знали Единого Бога, однако чтили и Древних. Обычная чаша из дерева… Летом — со свежевыжатым соком из ягод, зимой — с разведенным сиропом из тех же плодов с добавлением стронга… Ветвь вечнозеленого дромма… Алтарь, куда ставят напиток… Хозяин, погружая ветвь в чашу, молился Богам, окроплял углы дома и, сделав глоток ритуального сока, остатки выливал на алтарь.
За год этот обряд повторялся раз семь или восемь. В особом каменном Храме — лишь трижды: во время зимнего солнцестояния, в сходный день лета и в пору осеннего равноденствия. В силу традиций, неведомых Хейду, обряд совершал не жрец Храма, а Норт. Почему?
— Потому что Хранитель угоден Богам, от которых зависит Тепло и Рождение Хлеба, — спокойно пояснили ему.
В своем первом послании “Службе” Хейд, как и решил, написал, что носителей Силы здесь нет, а из вирдов опасен лишь Орм. Они с ним невзлюбили друг друга с первого взгляда, но до открытой вражды между ними дело еще не дошло. Понимая, что сохраняя видимость дружбы с Победителем Бера, он избежит очень многих проблем, Хейд старался конфликтов не допускать.
— Орм испорчен слепым поклонением и не желает считаться ни с кем, — сообщал Хейд в письме. — Но его превосходство — за счет крепких мышц. Орм привык подчиняться лишь собственным прихотям. Вряд ли он будет способен использовать чары и колдовство.
Первый шок Хейд испытал через год. Он любил песни Норта, в которых История стала поэтическим вымыслом, но, признавая влияние этого человека, не видел угрозы. Хранитель не стремился к реальной власти, его занимал не ход жизни, а преломление фактов в душах людей.
Поначалу это смущало Хейда, привыкшего четко просчитывать каждый свой шаг, потом вызвало интерес. Он не мог не заметить, как любят Хранителя, а ведь Норт не похож был на вирдов, с трудом принимавших все новое. Вскоре Человек Двора понял: без Норта он вряд ли сумел бы понять и принять Гальдорхейм.
Но однажды, столкнувшись с пришлым охотником, Хейд услыхал от него:
— Да любой станет мудрым, прожив столько лет!
Восклицание было загадочным.
— Сколько лет?
— Я не знаю, но этот Хранитель пел песни, когда мой дед был ребенком.
Слова охотника потрясли. Возвратившись в свой замок, Хейд просто не знал, что теперь должен сделать. Впервые он понял, что в мире есть нечто за гранью привычной реальности. Вне сомнений, Хранитель был нелюдем, тайным носителем Силы, и Хейду теперь полагалось отправить донос или вынуть Железо Небесных Сфер. Но при мысли о гибели Норта Хейду стало не по себе.
— Смерть Хранителя вызовет бунт! Люди вряд ли смирятся с потерей! Резня, реки крови и полный развал Гальдорхейма, который поднимется против Властителя… — подумал он. — А для меня, Человека Двора, это станет началом конца.
И в отчете он написал о Хранителе, как о певце и поэте, удостоенном вирдами чести за свой редкий дар. Настоящая правда о Норте могла бы остаться одной из тайн Хейда, не явись сюда Вальгерд.
Поглощенный неприятными мыслями, Хейд вновь прошелся по комнате. С каждой минутой он все отчетливей осознавал, что, поддавшись порыву чувств, сделал огромную глупость, которая может обернуться трагедией. Очарованный Бронвис, Хейд искренне верил, что брат с сестрой смогут понять и принять Гальдорхейм через Норта, как раньше он сам, но Хранитель у Вальгерда вызвал лишь неприязнь.