Магнификат

Боже мой! Ну, конечно!.. Но — ты, мучитель! — я же забуду решение, когда проснусь.

Нет. Когда проснешься — вспомнишь. Все же остальное отложится в твоем подсознании и пусть подождет лучших времен.

Кто… Кто ты? Что ты хочешь от меня?

Ты сам знаешь, у нас одна и та же цель. Аи revoir1. Мы еще поговорим.

4 Из мемуаров Роджэтьена Ремиларда

Ошеломляющее заявление Анн заставило меня дать себе команду: «Держись! » Я просто не мог поверить в то, что услышал, меня словно столбняк охватил. Я все видел, все слышал, даже запахи ощущал, но все это было словно не со мной. Я почувствовал, что улыбаюсь, как идиот, однако ничего не мог поделать со своим лицом. Анн обняла меня за плечи, прижалась — до меня внезапно дошло, что она как каменная… Кот испуганно мяукал и терся о ее и о мои ноги. Его испуганный вопрошающий вопль помог мне прийти в себя, но двинуться я по-прежнему не мог. Наконец Анн оторвалась от меня, взяла под руку и попыталась увести в дом. Сколько можно было торчать у самой двери! В бакалейной лавке напротив свет был потушен, и темные окна слепо взирали через улицу. Только метель не унималась, ветер по-прежнему голосил снаружи. Наконец вслед за котом мы направились к лестнице, ведущей на третий этаж, где располагалась моя маленькая квартира. Второй этаж с отдельным входом занимала семья какого-то страхового агента, все уже вернулись домой, и, пока мы поднимались по старой скрипучей лестнице, до нас из-за стены доносились едва раз личимые голоса. Я жил под самой крышей, в мансарде — здесь особенно звучно и весело завывал ветер. Зимой я мог любоваться на проделки Санта-Клауса, который щедро рассыпал снежок по улицам и крышам Хановера.

Пока не добрались до кухоньки и не устроились за дубовым столом, мы ни слова не сказали друг другу. Я налил себе любимого «Уайлд Теки», тройную дозу, а в стакан Анн плеснул скотч. Она посмотрела на остатки ужина, покачала головой и, надев поверх рясы фартук, принялась за стряпню.

— Дени не может быть Фурией, — заявил я. — Ты все врешь, Анн. Дерьмо!..

Внучатая племянница тем временем уже шуровала в холодильнике — все пошло в дело: и копченая лососина, которую я хранил для гостей, и вермонтский сыр чеддер, и шесть яиц — мой неприкосновенный запас. Из кладовки она принесла тщательно упакованную французскую булку, даже нашла банку турецкого абрикосового джема. Анн сложила все припасы на столе и принялась натирать сыр.

— Неопровержимых доказательств, дядюшка Роджи, у меня нет, поэтому ты вправе считать меня неким предметом, который плавает в канализации без помощи весел. Но я больше чем уверена, что именно мой любимый папочка и является носителем этой дряни. Конечно, он не догадывается об этом — вот что самое отвратительное.

— Не могу поверить! — резко ответил я, — Я знаю Дени лучше, чем кто-либо из вас. Он был мне как сын. Pour I'amour de dieu [22] — вся его жизнь, с самого младенчества, прошла перед моими глазами.

22

Ради Бога!

— Да, мое свидетельство косвенное, не более того, но оно очень впечатляет.

Я отхлебнул виски.

— Рассказывай.

— Все началось в больнице. Помнишь, когда я чуть-чуть не погибла. После долгих размышлений я пришла к выводу, что это создание не может существовать без телесного носителя. Помнишь 2054 год, когда неизвестный проник в палату, где лежал младенец Джек? Кто-то устроил пожар в госпитале Хичкока, чтобы погубить его. Следящие системы зафиксировали нештатное проникновение, следы остались и на ментальных устройствах — правда, определить, кто это был, так и не удалось. Изображения и метаотпечатки оказались смазанными, по главное — этот случай подтвердил, что Фурия физически, сама по себе, ничего не способна исполнить. Для существования ей не обходим материальный носитель.

— Но все решили, что в госпиталь заглянула Гидра.

— Нет, это не так. Время не совпадает. К сожалению, я узнала об этом много позже. Когда в госпитале случился пожар, эта четверка находилась в доме Поля. Они убили несчастную Жаки Менар, его экономку, осушили ее сознание, а потом попытались то же самое проделать и с тобой. Ты же сам рассказывал мне об этом.

— Да-а, тогда мне пришлось пережить несколько жутких минут, — буркнул я.

В тот день я в стельку нализался. Но не до такой степени, чтобы не сообразить, что мне следует уносить ноги подальше, иначе эта пакость изжарила бы мне мозги, как и бедной Жаки.

— Это точно, — кивнул я. — Могу подтвердить, что вся четверка была там. Но ведь они сбежали на каком-то красном рокрафте — по-видимому, даже на твоем? Тогда еще раздался какой-то похожий на гудение или жужжание звук.

— Они украли мой аппарат, что во многом облегчило поиски. Точный момент времени, когда они превысили дозволенную скорость, зафиксировал живший поблизости студент. Любопытный такой студентик оказался… Жаль, что он не поинтересовался, кто злоумышленники. И почему-то к властям обращаться не стал — объяснил, что не придал этому значения. Вот почему я потратила столько времени, чтобы отыскать свидетеля. Только спустя какое-то время хановерскую полицию и дознавателей из Магистрата очень заинтересовало, куда отправилась наша дружная четверка, а тогда на это просто не обратили внимания. Никто не догадался сравнить время, когда раздалось это жуткое жужжание, с отметкой на часах следящих мониторов в госпитале. Я разыскала свидетеля, и мне стало ясно как день, что Гидра никак не могла оказаться в палате Джека в момент пожара. Следова тельно, Фурия на этот раз действовала лично.

— Ты все-таки настаиваешь, что… это… это Дени?

— Если подходить непредвзято, да. Все мои братья и сестры, а также Марк имели непробиваемое алиби — кроме меня. Но мне-то известно, что я не виновна! Возьмем, например, Люсиль. После визита Марка она отправилась в другую больницу, чтобы утешить Катрин. Дени остался дома и только потом забрал Люсиль из дома дочери. Ты помнишь, как моя сестра переживала, узнав о смерти Гордо? Мама собиралась провести с ней всю ночь — мало ли что могло с ней случиться. Однако неожиданно явился папа и отвез ее домой. Таким образом, он целый час был предоставлен самому себе. Я все подсчитала — времени вполне достаточно.

— Почему же никто и никогда не подозревал Дени?

— Тут важен психологический аспект. Члены семьи не могли всерьез рассаматривать подобную версию — это казалось откровенной глупостью! Конечно, разговорчики ходили, но как-то между прочим. Мы все в той или иной степени уверены, что монстр прячется в одном из нас. Скорее всего в Марке… Но вслух заявить, что наш отец является носителем этой дряни, которая руками Гидры совершила столько преступлений — это было слишком. Ты, должно быть, помнишь, что все Ремиларды включая Дени прошли сканирование на окс фордском метапсихическом детекторе лжи. Нам всем просветили мозги, и в конце концов было установлено, что все Ремиларды чистенькие как овечки. Это, знаешь ли, здорово успокоило страсти, хотя уже в ту пору было известно, что появление этого чудовища вполне могло быть следствием душевного расстройства, вызванного какой-нибудь тяжелой психической травмой. В таком случае подобная проверка ничего дать не могла. Ведь знаешь, как бывает — можно поверить в то, во что очень хочется верить.

— У меня неделю голова разламывалась после той промывки мозгов, — признался я и вновь наполнил стакан. — Как ты поступила со всей этой кучей дерьма?

— Я обратилась к Генеральным инспекторам на Консилиум Орбе. Они меня выслушали и ответили, что ничего предпринять не могут. То есть просто не знают, что делать с этой, как ты выразился, кучей. Потом они передали все материалы в руки Страдающего Сознания. Тот тоже заткнулся — до сих пор ни ответа, ни привета. Очевидно, это молчание следует понимать так: раз Фурия пасется в мозгах кого-то из Ремилардов, пусть они сами и изгоняют ее.

Это была интересная новость! Выходит, Фамильный Призрак решил умыть руки! Хорошенькое дельце. Тут меня и осенило: сами так сами.

— Мы можем привлечь к поискам Джека и Доротею. Она скоро станет членом нашей семьи.

Анн приняла это предложение без особого энтузиазма.

— Стоит ли посвящать их в семейные тайны? Фурия, конечно, не сможет проникнуть в их сознание, но может узнать об этом, выведав секрет у кого-то из нас. Например, у Марка.

Я опешил. Возражение было… как помягче сказать… не совсем логичное. Ну, да ладно…

— Насчет Марка, — вслух сказал я, — можешь не сомневаться. Он признался, что в последнее время его донимают сны. Я бы определил их как далеко не безопасные. Фурия призывает его присоединиться. Точно также, как это было с Доротеей.

— И со мной, — сказала Анн.

— Toi aussi? Ah merde — ? a c’est le comble! [23]

В этот момент меня впервые кольнуло подозрение: а не лжет ли Анн? У меня даже дыхание перехватило, и словно железные пальцы сжали мне грудь.

23

Тоже? Вот дерьмо — это уже переходит всякие границы!