Махинации самозванца

Упаси меня Боже от таких роковых красавиц! Сам бы пустил себе в лоб последний патрон из двустволки, но разве можно переделать местных за такой короткий срок…

В общем, я лишил наследников Эссе Озёрного деревушки. Слишком жирный для них этот кусок. Мне и самому такая зажиточная деревня пригодится. Хорош гнать, что я сволочь. Я сделал так, как я сделал. Так, как считал нужным.

Чтобы хоть как-то успокоить свою совесть, я дал им взамен одной деревни другую деревушку. Нищая деревушка Камни теперь будет закреплена за детьми Эссе. Но это видимость правления.

По причине малолетства единственного мужского наследника я взял эту деревушку под своё прямое управление. Так я могу навести реформы в деревне. Превратить занюханную нищую деревушку в нормальное владение. Всем от этого только лучше. Простые люди будут меньше страдать от лишних поборов. Я, как барон, укреплю своё влияние, успокою гнойники бунтов. Дети, по молодости, не потратят все средства на леденцы и тряпки.

Также я обязался, как сюзерен, взять шефство над мелким сыном Эссе и воспитать из него рыцаря. Тут такое в порядке вещей. Верных вассалов воспитывают с малолетства, в верноподданных чувствах к сюзерену. Также, если до кого не дошло, то это заложники на случай бунта отцов. Впрочем, это не тот случай. Потомкам Эссе я просто дам шанс. Дам шанс парню вырасти хорошим человеком. А то без правильного средневекового воспитания у него нет возможностей самому стать полноценным рыцарем…

Глава 5 О реформах в армии

Бал прошёл. Пьянка удалась. Говно на душе. Мне хреново. Я обрёк мать с тремя сыновьями на смерть. Я не верю, что они живыми пройдут территорию орков…

У меня взрывалась голова от доклада Коима. По его докладу денег в казне около двухсот золотых. Для меня одного это капец как много, а по сути это ни о чём.

Чтобы вы поняли. Когда я был стражником в столице, я получал около полутора золотых в месяц [11] . Тут провинция, цены во многом меньше. Простой крестьянин на золотой может жить полгода не работая.

11

Месяцев в году четырнадцать. В среднем месяц равен 24 дням.

Отсюда вопрос: чем я должен платить зарплату своим дружинникам, если их число, с учётом нанятого пополнения, около ста тридцати?! Для тех, кто не понял моей паранойи, поясню. Обычно у баронов своих дружинников около пятидесяти, остальные обученные воины – это бойцы рыцарей и ополчение.

Я экономический дурак, нанял почти всех ополченцев, что пережили штурмы, в свою личную дружину. Сразу скажу, нанял на эмоциях после штурмов. А они на эмоциях после штурмов почти все согласились.

С другой, не с экономической, стороны – моё тогдашнее спонтанное решение не настолько и глупо. Сами поймите, своим рыцарям я почти не доверяю. Долина под угрозой недобитков от графа. Тут же рядом отираются орки. Вот я сгоряча и набрал себе дружинников из былого ополчения. Я в тот момент даже не задумывался, чем буду платить им зарплату. «Нам бы день простоять, да ночь продержаться» [12] .

12

Аркадий Гайдар. Сказка о Военной тайне, Мальчише-Кибаль-чише и его твёрдом слове.

Если кто думает, что солдатам не надо платить зарплату, то я ничего пояснять не буду. Просто объясню этимологию слова «солдат». Слово «солдат» происходит от итальянского «сольди» – «деньги». Итальянские войны – это нечто. Солдаты воевали только до тех пор, пока им платили, короче наёмники. К тому же воевали не против солдат противника, а против крестьян. Налетели. Сожгли посевы, подорвали экономическую мощь противника и ждут, пока у противника кончатся деньги. Вот и вся суть итальянских войн средневековья.

Блин! Ещё раз! Двести золотых с мелочью в казне. Куда делось всё остальное, под большим вопросом. Из вариантов: Первый вариант: деньги пущены в оборот. Но где он этот оборот? Старый барон не любил доверять важные вещи бумаге. Второй вариант: деньги отданы по долгам гномам. Бородачам старый барон должен даже после своей смерти. Я, как его официальный наследник, несу ответ по долгам. Естественно, только если соглашусь на наследство. Третий вариант: есть ещё одна касса, спрятанная на чёрный день, только где её искать.

Чтобы вы лучше поняли, в какой я жопе… В среднем зарплата дружинникам выходит около семи серебра в месяц на рыло, у кого-то больше, у кого-то меньше. Семь серебра – это ползолотого. В столице на такие деньги невозможно прожить, но тут не столица и цены во многом меньше. К тому же дружину, в отличие от гвардии короля, я кормлю, даю крышу над головой и сам покупаю доспехи и оружие. Так что дружинники получают по местным, пограничным меркам очень до хрена.

У меня уходит в месяц только на содержание дружины около шестидесяти пяти золотых, а в казне всего двести монет. Непорядок, надо сокращать расходы на дружину.

В общем, наличие денег в казне не было бы такой проблемой, платил бы и дальше по старой тарифной сетке, если бы не одно «но». Баронство на осадном положении. То есть я не могу продать на ярмарках продукты, произведённые крестьянами. Не продам продукты – продукты сгниют. Сгниют продукты, у меня не будет денег. Отсюда вопрос: на что мне содержать дружину через несколько месяцев? Забесплатно никто горбатиться не хочет, тем более если это опасно для жизни.

Сейчас я, по идее, должен вам что-то красиво соврать, что распорядился, и вокруг наступил мир и процветание, но хрен там. Это жизнь, а не фантазии. Все жрать хотят, и крестьянин, и дружинник, и придорожная синявка.

Думаете, я просто распоряжусь – и всё само собой образуется? Вроде той чуши, что простолюдины люди подневольные и из-за страха будут меня во всем слушаться? Перегнёшь палку и сам будешь не рад. Тут пограничье, несогласные с прихотями дворян вливаются в местные разбойники. Умеренная оппозиция, мать её так! То, что оппозиция имеет право на протест, я согласен, но их методы, убийство всех, до кого дотянутся – это перебор.

Я стоял у озера. Безветрие. На озере почти нет волн. Камни. Разные камни. Есть камни – валуны. Есть камни – галька. Песок под ногами. И серые волны мёртвого озера.

Моё озеро мёртво. Озеро, в котором нет рыбы и водорослей. Моё озеро – это просто вода. А я мечтаю о том, чтобы в этой воде была рыба… Вода, в которой нет жизни, как это красноречиво для психиатра…

Я принимал своё ополчение, собранное по моему приказу старостам. Шестьсот восемьдесят три человека, включая стариков и детей. Это те, кто не задействован в военной службе. У всех дети, семьи… Да и просто они жить хотят.

Что я мог им сказать, из того, что их воодушевит и подвигнет встать под моё знамя?! Я ничего им не мог сказать.

– Все вы собраны здесь по моему приказу – начал говорить я, и за мной повторял, орал десятник Эрте. – Кто хочет быть настоящим мужчиной?!

Эрте орал вслед за мной, а я офигевал от себя самого. Господи, что я несу?! Если кто думает, что рядом почти с семью сотнями можно что-то говорить шёпотом, а не орать, то вы дебилы, вас бы в армию. Да, не об этом речь. Я говорил не то. Не те слова говорил!

– Кто хочет войны и славы! Выйти из строя! – орал я, а вслед за мной повторял Эрте. Никто не вышел.