Махно и его время: О Великой революции и Гражданской войне 1917-1922 гг. в России и на Украине
Шрифт:
Особенно трудно было удержать от продолжения террора анархо-коммунистов. Дискуссии в Гуляйпольской группе анархо-коммунистов приняли жаркий характер. Махно вспоминает об этом: «Их дерзость меня злила, а самостоятельность радовала и сильнее давала мне чувствовать, что моя работа с самостоятельными членами группы даром не пропадает». {138}
В этом эпизоде Махно представляет себя мудрым учителем местной анархистской братии. Был ли он таковым на самом деле — трудно сказать. Ясно одно: Махно удавалось держать членов группы под своим контролем — было решено не применять террор, пока националисты сами не возьмутся за оружие. Это, конечно, не значило, что Махно был принципиальным противником терроризма. Он подходил к террористическим актам прагматически. Сейчас они были вредны для дела.
Между тем агитация украинских националистов в районе продолжалась. Одновременно националисты предприняли своеобразный ход по подготовке переворота в Гуляиполе.
Тем временем немцы, тесня отряды эсеров, большевиков и анархистов, подходили к Днепру. Махновцы сформировали «вольный батальон», который под командованием матроса Полонского выступил на фронт. Махно был объявлен главнокомандующим революционных сил в районе. Он направился в штаб Красной гвардии для координации действий с другими отрядами. Охрану Гуляйполя несла еврейская национальная рота под командованием Тарановского. В ночь с 15 на 16 апреля она совершила в Гуляиполе переворот в пользу украинских националистов и арестовала часть советского руководства и анархо-коммунистов. Одновременно отряд националистов внезапно напал на «вольный батальон» и разоружил его {141} . [6]
6
Несколько иную версию событий представил житель Гуляй поля И. Соловьев. По утверждению Соловьева, переворот совершила не еврейская, а рабочая рота. Достоверность его рассказа о Махно не очень велика — это данные в августе 1919 г. показания белым, которым Соловьев пытается представить себя местным вождем антимахновского сопротивления и опорочить Махно. Но только вот этого вождя никакие другие источники не заметили. Соловьев объявил себя руководителем переворота, что было бы затруднительно, если бы он признал, что рота была еврейской (Нестор Иванович Махно. Крестьянское движение на Украине. С. 192).
Эти события застали Махно врасплох. В один момент он лишился вооруженной силы и опорной базы. Интересно, что меньше всего Махно был склонен винить в случившемся евреев. По его мнению, слух о «заговоре евреев» «в других местностях Украины безусловно вызвал бы погром и избиение невинных, всеми и вся гонимых в российской и украинской истории, не знавших до сих пор покоя бедных евреев» {142} . Понимая мотивы действий еврейской общины, Махно, вернувшись позднее в Гуляйпольский район, выступил против мести участникам переворота — евреям, «убеждал крестьян и рабочих, что еврейские труженики, даже те из них, которые состояли в этой роте бойцами и были прямыми участниками в ее контрреволюционном деле — сами осудят свой позорный акт» {143} . И в самом деле, в махновской армии в 1919 г. будет сформирована еврейская национальная батарея. 16 апреля жители Гуляйполя освободили арестованных заговорщиками анархистов. Но организовать оборону было уже невозможно — немцы перешли Днепр и вскоре вошли в Гуляйполе. Вместе с националистами они развернули репрессии против тех анархистов, которые не успели уйти из района.
2. Встреча с Россией
В конце апреля Махно собрал часть Гуляйпольских анархистов в Таганроге. Это совещание постановило вернуться в Гуляйполе в июле для организации партизанской войны.
А пока Махно отправился в путешествие по революционной России. В апреле-июне 1918 г. Махно путешествует по России, посещает Ростов-на-Дону, Саратов, Царицын, Астрахань и Москву. В Саратове (май) и Москве (июнь) Махно участвовал в конференциях анархистов. Около недели работал в агитотделе Астраханского совета. Эта поездка сыграла важнейшую роль в формировании взглядов крестьянского вожака, которому предстояло еще возглавить одно из мощнейших движений Гражданской войны.
Через воспоминания Махно об этой поездке красной нитью проходит тема нарастающего произвола большевиков.
Уже в Таганроге Махно пришлось включиться в кампанию защиты своих товарищей
от большевиков. На этот раз под арестом оказалась М. Никифорова, которую обвинили в разграблении Екатеринослава. Но суд, состоявший из коммунистов и левых эсеров, ее оправдал. Повлияло и мнение Антонова-Овсеенко о полезности отряда Никифоровой, и давление анархистов, в руках которых было оружие и бронепоезд.Иным был исход событий в Москве, о чем вскоре узнал Махно. В апреле большевиками была разгромлена «Черная гвардия».
Еще 5 марта Московская федерация анархических групп приступила к формированию «Черной гвардии» с единым командованием. Формально это должно было отсечь от движения неконтролируемые группы уголовников, прикрывающиеся именем анархистов. Для вступления в «Черную гвардию» требовались рекомендации идейных анархистов и рабочих организаций. Запрещалось участие «Черной гвардии» в реквизициях. Анархисты спешили освободиться от компрометирующих их уголовных элементов, к которым прежде анархисты относились терпимо, считая их «жертвами» социального строя. Фактически создание единой «Черной гвардии» делало анархистов серьезным фактором в случае выступления против большевиков слева.
С вчерашними союзниками пришлось прощаться. Но Ленин делал это осторожно, применяя «тактику салями», позднее успешно развитую Сталиным — нужно «отрезать» политических соперников по кусочкам — слишком большой блок противников может и в горле застрять. Сначала он победил левых коммунистов в партии, затем левых эсеров во ВЦИКе, после чего они потеряли статус правящей партии. Но против них еще не применялось насилие. Теперь настала очередь анархистов.
В Москве, куда перебрался Совнарком в марте 1918 г., анархисты контролировали 25 особняков. Некоторые были расположены вблизи важных пунктов столицы.
Анархисты не скрывали, что готовятся к столкновению. Они были разочарованы политикой большевиков и надеялись на поддержку масс. Ж. Садуль вспоминает о беседе с членом ВЦИК анархистом А. Ге: «Те гневно обличает большевиков. Придя к власти, они только и делают, что предают принципы, чистые принципы, они переродились в обыкновенных реформистов, рабочие от них отворачиваются и сплачиваются под черным знаменем… Ге считает, что уже сейчас можно рассчитывать в Москве на несколько тысяч бойцов. Однако для действий момент еще не настал. В движение проникли монархисты, которые пытаются использовать его в своих целях [7] . Следует избавиться от этих темных и опасных элементов. Через месяц-два анархисты выкопают могилу для большевиков, “царству варварства придет конец”. Будет основана подлинно коммунистическая Республика» {144} .
7
На анархистских базах укрывались бойцы Савинкова, но их было всего несколько десятков.
Могли ли они победить? Если бы анархисты опирались на развитую систему самоуправления, если бы предложили конструктивную программу, понятную рабочим и заручились поддержкой большинства коллективов Москвы… В этот период против них не были направлены репрессии, сохранялись возможности для агитации. Но конструктивная программа анархо-коммунистов была предельно близка программе коммунистов. Разворот в политике большевиков методом «военного коммунизма» только начинался. Большевики, которые вели общество не к свободе, а к централизму, казались анархистам всего лишь умеренными сторонниками анархических идеалов, реформистами. Теоретическая слабость наиболее влиятельных анархистских организаторов и организационная слабость анархистских теоретиков привела к тому, что анархизм потерял в городах свое самостоятельное лицо. Объективно анархисты в это время были радикальными и демократическими коммунистами. Эта ниша была занята и левыми большевиками, и отчасти левыми эсерами. Критика анархистами большевиков напоминала позицию левых эсеров. Политически анархисты оказались между большевиками и левыми эсерами, и в конфликте этих двух партий стали склоняться в сторону лево-эсеровской оппозиции. С этим и был связан шанс анархистов на успех. Доживи «Черная гвардия» до июля 1918 г,, она стала бы весомым фактором в левоэсеровском восстании. В случае падения большевиков теперь уже анархо-коммунисты становились младшим партнером лево-социалистической коалиции. Сколько бы она продержалась — другой вопрос. Но в любом случае эта коалиция была бы ближе к идеалам анархизма, поскольку лево-эсеровская мысль эволюционировала в направлении умеренных анархо-синдикалистских идей. Но в 1918 г. большевики не стали ждать дальнейшего сближения двух оппозиционных советских сил.
В ночь с 11 на 12 апреля ВЧК захватила базы анархистов. На Малой Дмитровке они отстреливались из горной пушки, но у коммунистов был перевес в артиллерии. Из пушек разнесли и верхний этаж особняка на Донской улице. Бои шли на Поварской. В других местах опорные пункты анархистов удалось взять без значительного сопротивления. Было убито и ранено 40 анархистов и 10-12 чекистов и солдат. Несколько анархистов были расстреляны на месте. Это произвело сильное впечатление. Некоторые анархисты стали задумываться о мести.