Махно и его время: О Великой революции и Гражданской войне 1917-1922 гг. в России и на Украине

После июльского поражения Ленин склоняется к необходимости вооруженного переворота. Однако он не отказывается от идеи власти советов, выражая надежду, что в ходе нового революционного подъема появятся новые советы, которые вытеснят «данные Советы». У Ленина были основания надеться на это, поскольку Временное правительство не справилось с кризисом, и в затылок умеренным социалистам дышали более радикальные лидеры. Кое-где они уже становились во главе советов. В этом отношении Махно шел в авангарде революционного процесса.

Новый этап в развитии революции наступил, когда либеральные политические круги, опираясь на военную силу главнокомандующего Лавра Корнилова, решили установить «твердый порядок». 26 августа верные Корнилову части двинулись на Петроград с намерением разогнать советы и левые партии.

Выступление военных привело к немедленной самомобилизации левой части общества. Советы, профсоюзы, войсковые комитеты, социалистические партии и движения (в том числе большевики и анархисты) немедленно мобилизовали десятки тысяч солдат, матросов и рабочих на борьбу с Корниловым. Войска, двигавшиеся на столицу, были окружены «целым роем агитаторов» ^{50} , которые разъясняли солдатам контрреволюционность их действий. «Железная рука» Корнилова солдатам была не по душе и корниловское выступление провалилось. Самоорганизация народа победила военную силу, «анархия» спасла демократию. Левые вышли из полу-подполья и вернули влияние, которым располагали до июльского выступления. Августовские события восстановили влияние советов и способствовали их радикализации. Росло влияние сторонников власти советов. Россия все больше становилась похожа на Гуляйполе.

Известия о Корниловском мятеже возбудили города и веси. На местах формировались революционные дружины, чтобы сражаться с военной диктатурой. Корниловщина провалилась, но если бы генерал преуспел, в стране разразилась бы гражданская война. Так будет в Испании в 1936 году. Россия пошла другим путем, но в том же направлении. И Гуляйполе опять было на острие революции в провинции.

* * *

Начало корниловского мятежа подорвало авторитет Временного правительства в районе. Под предлогом неспособности центральных властей дать отпор контрреволюции, махновцы создали свой Комитет защиты революции при Совете и провели конфискацию оружия у «кулаков» в пользу своего отряда. Комитет, разумеется, возглавил Махно. Новый орган должен был организовать оборону района от любого вмешательства извне. Комитет созвал первый съезд советов Гуляйпольско-го района, который поддержал действия Махно. Гуляйполе, таким образом, становилось столицей окружающих сел. Создание самостоятельного центра власти в районе Гуляйполя было воспринято уездной администрацией в штыки. Гуляйпольский район давно раздражал уездного комиссара Временного правительства Михно. Анархо-коммунисты ликвидировали общественный комитет и фактически вывели район из подчинения уездных властей. Михно угрожал вооруженной экспедицией в район. Вооружившись, махновцы были готовы к отражению нападения. Одновременно они решили «зайти противнику в тыл» — в уездный центр Александровск была послана агитационная команда, которая развернула кампанию против Михно. Рабочие поддержали гуляйпольцев забастовкой, парализовав работу уездного комиссара. Правительственный чиновник вынужден был «отстать» от анархистского района. Борьба с временными правительственными властями в это время шла у Махно даже успешней, чем у Ленина. Но вот исход борьбы за власть все же зависел от столицы России.

В августе—сентябре Махно испытал конкуренцию в борьбе за «революционные массы» со стороны еще больших радикалов, чем он сам. В Гуляйполе приехала известная анархистка Маруся Никифорова.

К этому времени тридцатилетняя Мария Григорьевна Никифорова была личностью куда более знаменитой, чем Махно. Во время Первой российской революции юная Маруся, как звали ее окружающие, стала участвовать в движении анархистов, участвовала в эксах и вооруженных нападениях на полицию. В 1907 г. была приговорена к бессрочной каторге. Так что начинали они с Махно почти одинаково.

Но Никифоровой в 1909 г. удалось бежать, и она оказалась в Париже, где приобщилась к кругам анархистской эмиграции, вышла замуж за анархиста Витольда Бжостека ^{51} .

Тут в России разразилась революция, и Маруся в ореоле славы и легенд возвращается на родину, участвует в бурных событиях в Петрограде, а после июльского поражения отправляется на Украину, откуда была родом. Она создала «вольный отряд по борьбе с контрреволюцией». Ее «черногвардейцы» устраивали налеты на заводчиков и военные части, пополняя боезапас и финансируя потом рабочие организации. Популярность Маруси росла.

Махно, который привык договариваться с «буржуями» (на своих условиях, конечно), а не устраивать налеты, не одобрял методов Никифоровой, которая провоцирует Александровские власти на конфронтацию. Маруся «подбила» часть махновцев к нападению на военную часть в Орехове. Акция прошла удачно, боевики разоружили подразделение Преображенского полка, перебили офицеров и захватили оружие. Махно был возмущен безответственностью Маруси. Он в это время не провоцировал вооруженные конфликты, стараясь обходиться угрозами. Марусе пришлось покинуть Гуляйполе и «откочевать» в Александровск, где она вскоре была арестована ^{52} . Пришлось махновцам вместе с александровскими рабочими вызволять экстремистку, грозить набегом и забастовкой. Когда к воротам тюрьмы пришла толпа рабочих, Марусю отпустили. Совет был переизбран в пользу левых, комиссар Михно достаточно напуган, чтобы Александровск перестал угрожать Гуляйполю. Можно было спокойно заняться социальной политикой.

5. Махновский синдикализм

Уже в этот период Махно опирался не только на крестьянство, но и на рабочую организацию — Союз металлистов, деревообделочников и других профессий, возникший еще до революции. Союз объединял фактически всех рабочих Гуляйполя и ряда окрестных предприятий (в том числе мельниц). В июле профсоюз, в соответствии с анархистской доктриной, стал превращаться в производственно-распределительную организацию. 17 июля было решено обсудить возможность приобретения собственной пекарни, а также «поручить заводским комитетам выяснить составлением списков сколько кому из рабочих, состоящих членами профсоюза, нужно товару и топлива и обуви, и в какой сумме могут внести денег впредь до получения означенных в сем предметов» ^{53} .

4 октября профсоюз возглавил Махно, который своевременно оценил важность синдикалистской организации для решения сложных социальных проблем. Уже 7 октября под его руководством обсуждался конфликт на металлургическом заводе Кернера («Богатырь»). Администрация считала возможным поднять зарплату всем категориям рабочих на 50%, а сами рабочие настаивали на дифференцированном подходе, при котором зарплата поднимается на 35-70% разным категориям для сближения уровней оплаты. После переговоров с представителями профсоюза М. Кернер согласился на такие условия. ^{54}

Махновский профсоюз приобрел в районе большой авторитет. В октябре работники мельницы «Трищенко и компания», не состоявшие в профсоюзе, обратились к организации с просьбой «о понуждении владельцев мельницы» к прибавлению зарплаты. Вероятно, у Махно, совмещавшего руководство профсоюзом с лидерством в крупнейшей местной политической группировке (притом вооруженной), были свои методы «понуждения» предпринимателей к соблюдению прав рабочих в условиях растущей инфляции. Но Махно не собирался использовать такие методы в пользу работников, не входящих в профсоюз. «Профбосс» помнил об интересах своей организации и демонстративно отклонил просьбу работников мельницы Трищенко на том основании, что они не вступили в профсоюз ^{55} . Таким образом, Махно стимулировал рост рядов — для того, чтобы пользоваться его покровительством, рабочие должны были войти в организацию. Дело рабочих мельницы Трищенко подтолкнуло Махно к тому, чтобы сделать членство в Союзе обязательным, а сам профсоюз превратить в орган, который в сфере социальных вопросов может отдавать распоряжения администрации. 25 октября (в день Октябрьского переворота в Петрограде) в соответствии с решением собрания рабочих от 5 октября правление профсоюза постановило: «Обязать владельцев названных мельниц производить работы на три смены по 8 часов, приняв через профессиональный союз недостающих рабочих. Рабочим, не состоящим членами профсоюза, вменить в обязанность немедленно записаться в члены Союза, в противном случае они рискуют лишиться поддержки Союза» ^{56} . Эта синдикалистская реформа почти ликвидировала безработицу в районе и укрепила социальную базу махновского режима. Был взят курс на всеобщее введение восьмичасового рабочего дня ^{57} для всех рабочих.

Если предприниматели вступали в конфликт с новым режимом, то Земельный комитет, подчинявшийся Совету, мог лишить их права собственности. Так, одна из мельниц была передана Земкомом в аренду частным лицам с условием осуществления ее ремонта и ритмичной работы ^{58} .

В декабре 1917 г. Махно, занятый другими делами, передал председательство в профсоюзе своему заместителю А. Мищенко ^{59} . Иногда мнение Махно серьезно расходилось с позицией других лидеров профсоюза. Уже 31 октября Махно предложил отправить часть рабочих во временные отпуска из-за нехватки работы. Но правление Союза отклонило это предложение, высказавшись за сокращение рабочего дня и категорически постановив: «До конца войны никаких расчетов (то есть увольнений — А.Ш.)не допускать» ^{60} . Вообще ситуация в рабочем движении Гуляйполя была относительно демократической. Часть рабочих критиковала правление Союза за порядок расходования средств (большинство поддержало Махно), важнейшие решения отдавались на рассмотрение рабочих, хотя Махно и правление предварительно высказывали свое мнение. Так было, например, при обсуждении вопроса о предложении Александровского союза металлистов войти в его состав. Махно не хотел терять самостоятельности своего союза: «Относясь к этому предложению отрицательно, так как это убьет самостоятельность союза, правление находит необходимым отстаивать этот вопрос на обсуждении объединенного собрания рабочих» ^{61} . Махно в соответствии с его представлением об анархизме обычно игнорировал указания «вышестоящих» организаций. 10 октября при рассмотрения спора с администрацией Махно отказался учитывать решение арбитражного суда в Екатеринославе ^{62} .

В условиях, когда буржуазия выводила капиталы из страны, когда конфликты хозяев с рабочими парализовывали производство, рабочее самоуправление давало последний шанс стабилизировать экономику. Представители рабочих ездили за материалами в Александровск. Но первый опыт был неудачен — получить необходимые материалы не удалось ^{63} .

В условиях развала хозяйственных связей в стране гуляйпольцы попытались наладить продуктообмен с городами, тем более, что это соответствовало идеям анархистов о сотрудничестве рабочего класса и крестьянства в обход государства и капиталистов. Гуляйпольцы собрали муку для рабочих и крестьянские заказы на мануфактуру и другие промышленные товары. Вагон с мукой под охраной отправился в Москву, где, по утверждению Махно, рабочие Прохоровской и Морозовской фабрик с удовольствием обменяли его на вагон промтоваров. Ко всеобщей радости вагон с мануфактурой отправился назад, но тут начались неприятности. Махно вспоминает о злоключениях мануфактуры: «Но по дороге заградительные отряды продовольственных правительственных органов ее задержали и направили в Александровск, в продовольственную управу, на том основании, что непосредственно, дескать, без разрешения центральной советской власти нельзя делать никаких товарообменов крестьян с рабочими» ^{64} . Возмущенные крестьяне и рабочие Гуляйполя требовали немедленного военного похода на Александровск, но махновский Комитет защиты революции сначала послал угрожающую телеграмму. Она возымела действие — на следующий день вагон стоял на станции Гяйчур близ Гуляйполя. Местные жители решили продолжать продуктообмен.