Макаров
Шрифт:
Осенью 1885 года Макаров был назначен командиром только что построенного корвета «Витязь». Корветом назывался в парусном флоте быстроходный военный корабль, предназначенный в основном для действий на морских коммуникациях. «Витязь» был типичным детищем переходного периода в морском судостроении: мощная паровая машина дополнялась парусами. Историки впоследствии подсчитали, что из общего числа в 59269 морских миль, пройденных «Витязем», 25856 миль корвет шел под парусами. Это значит, что на 43 процента «Витязь» еще оставался парусником. Корабль этот, следовательно, также был ориентирован на вчерашний день. Имелось у него, однако, существенное положительное свойство: «Витязь» обладал хорошей мореходностью и предназначался для дальних океанских рейдов. Командование флотом предполагало направить корабль в кругосветное плавание. Макаров с воодушевлением начал готовиться к выходу в далекий рейс: трудные предприятия и самостоятельность действий всегда импонировали ему. При всем этом командир «Витязя» отлично видел недостатки вверенного ему корабля. Видел лучше
31 августа 1886 года корвет «Витязь» под командованием капитана первого ранга Макарова поднял якорь в Кронштадте и вышел в кругосветное плавание. Корабль был подготовлен к дальнему плаванию весьма тщательно: все было в порядке, все пригнано к месту до последнего винта.
Уходя в долгий и опасный путь, он основательно позаботился о близких. И не только мужнино и родительское благословение оставил он, нет. Макаров был практик, он твердо стоял на земле. Да, зрелый Пушкин тоже но гнушался торговаться с издателями: а почему бы нет, ведь у него была семья, за судьбу которой он нес всеобъемлющую ответственность... Практичный Макаров тоже предусмотрел все. Он оставил длинное наставление брату Якову, где подробно перечислил, прося его содействия, незаконченные дела, свои и семейные, и заключил так: «Если со мной что случится, то окажи содействие жене в страховой премии и в назначении ей пенсии, на которую я имею право рассчитывать, как по моим боевым заслугам, так и потому, что флот пользуется безвозмездно многими моими изобретениями». Что ж, все правильно: и о боевых заслугах, и об изобретениях. Близкие должны страдать как можно меньше, если он, Макаров, не вернется домой.
Итак, еще одна «кругосветка» (как выражались в ту пору на флоте) началась. Смелые путешествия такого рода не раз предпринимались российскими военными моряками XIX века. Достаточно назвать О. Е. Коцебу, Ф. К. Крузенштерна, В. М. Головнина, Ю. Ф. Лисянского, М. П. Лазарева, Ф. Ф. Беллинсгаузена, Ф. П. Литке и других выдающихся капитанов. Россия позднее, нежели некоторые другие страны, вышла на океанские просторы. Тем более впечатляющими оказались стремительно растущие достижения русских моряков 9 . Впрочем, успехи эти произросли не на пустом месте, они опирались на прочные традиции, заложенные еще новгородскими ушкуйниками и северными землепроходцами. Особенно много сделали наши моряки в освоении суровых морей Арктики и Антарктики: недаром столь много земель, островов и проливов в дальних тех краях носят русские наименования (вот она опять – топонимика!).
9
Достаточно сказать, что в первую половину XIX века было совершено в мире в общей сложности около 50 кругосветных путешествий, из ник 17 прошли под русским флагом!
Полярные исследователи XIX века продолжали великие дела Дежнева и Беринга, и продолжали достойно. Отечественные экспедиции всегда преследовали широкие научные цели – вот почему наша географическая и гидрологическая наука, начав развиваться с некоторым опозданием, сразу же заняла одно из ведущих мест в великом процессе изучения Мирового океана, процессе, который ныне достойно продолжили советские ученые и моряки. И еще одно важное обстоятельство следовало бы здесь отметить. Для русских мореплавателей всегда были чужды колонизаторские устремления. Наши корабли (а все они, за редким исключением, являлись военными кораблями) не разоряли чужих берегов, не истребляли «туземцев». И многочисленные географические и этнографические описания, оставленные капитанами, начисто лишены высокомерия и расизма.
Вот какую эстафету принимал Макаров, вот каким именам наследовал. Ну что ж, забегая несколько вперед, мы с полным правом можем сказать: плавание корвета «Витязь» добавило в этот почетный список имя Степана Осиповича Макарова. Путешествие продолжалось в общей сложности 993 дня – без малого три года! «Витязь» пересек три океана, победил бури и туманы, миновал опаснейшие рифы и мели, посетил самые отдаленные моря и берега. И не потерпел ни одной аварии, с ним не произошло ни одного хоть сколько-нибудь серьезного несчастного случая.
Это было выдающееся достижение Макарова-мореплавателя. Но еще более значительны достижения Макарова-ученого. Во время плавания удалось собрать колоссальный научный материал по самым разнообразным вопросам. И душой всего этого дела был командир «Витязя».
Впоследствии, когда итоги работы были обобщены и преданы гласности, в авторитетном заключении Российской Академии наук было сказано: «Витязь» не готовился специально для научных исследований, и лишь благодаря почину командира, неутомимому его участию в работах и обдуманному руководству последними корвет доставил весьма ценный материал, обработанный автором с таким тщанием, что полученными результатами могла бы быть довольна и специально ученая экспедиция». В этой высокой оценке нет ни слова преувеличения и роль Макарова подчеркнута здесь не зря.Цели, поставленные командованием перед командиром «Витязя», были очень конкретные и довольно узкие: всесторонне подготовить экипаж только что вступившего в строй судна. Кругосветное плавание традиционно считалось в русском флоте лучшей тренировкой такого рода. Каких-либо средств или материалов на производство научных наблюдений Макаров не получил. Он компенсировал эту нехватку собственным энтузиазмом, который, как обычно, передался всей команде корабля. Своим подчиненным Макаров внушал: «Для человека любознательного и одаренного все интересно и все достойно его познания. Изучение же окружающей моряка стихии не только не вредит военному назначению судов, но, напротив, пробуждая мысль, отрывает людей от рутины судовой жизни».
На всем протяжении долгого пути экипаж «Витязя» под руководством и при самом деятельном участии своего командира вел разнообразные исследования: измерялись и записывались направления и скорость морских течений и ветров, температура воды и воздуха, брались пробы воды и грунта, составлялись графики, таблицы, карты и т. д. Помимо этого, Макаров увлекался фотографией и сделал многочисленные снимки (некоторая часть их сохранилась). На них запечатлены виды морей, которыми проходил «Витязь», гавани, проливы, острова, крепости, живописные группы туземцев. Кстати сказать, фотография была в ту пору делом новым, а фотографическая техника весьма несовершенной и капризной. Макарова же, как всегда, привлекало все новое. Как-то он приобрел немецкий аппарат (в России собственного производства их но было), проявлял и печатал сам. Дошедшие до нас снимки позволяют заключить, что командир «Витязя» оказался совсем недурным фотографом.
Кроме того, Макаров, как обычно, с присущей ему аккуратностью вел дневник, так сказать, общего характера. Дневник этот сохранился, и о нем стоит сказать несколько слов, ибо он довольно хорошо характеризует его автора. Это был том из чистых листов бумаги большого формата. На них Макаров делал записи о ходе плавания, описывал увиденные им страны и города, события, случившиеся на корабле и т. п. Тут же наклеивались разного рода документы: визитные карточки лиц, с которыми ему доводилось встречаться, вырезки из газет, письма, полученные им, и копии отправленных, фотографии, меню званых обедов с перечнем присутствовавших лиц и с обязательной припиской: вот здесь сидел он, а рядом такие-то лица, а из меню отменно было такое-то блюдо, а вот это – неважно... И все это Макаров скрупулезно подбирал в строго хронологическом порядке.
Есть некоторые основания полагать, что у Макарова была мысль написать книгу о путешествии («для массового читателя», как бы сейчас выразились). Постоянная занятость и преждевременная гибель на войне помешали ему выполнить свой замысел 10 . Несомненно, что русская литература о путешествиях лишилась одного из интереснейших произведений. Об этом говорят сохранившиеся отрывки его путевого дневника, письма к жене. Чего стоят, например, описания Макаровым жителей Маркизских и Гавайских островов, где точные этнографические наблюдения перемежаются с живыми бытовыми сценами, написанными порой так весело и сочно, что их нельзя читать без улыбки.
10
При жизни С. О. Макарова была издана лишь его брошюра «Православие в Японии» (СПб., 1889), содержащая очень интересное описание этой страны.
Вот как рассказывает Макаров в письме к жене о «приеме», устроенном в его честь «королем» острова Нукагава (в группе Маркизских островов). Сей монарх властвовал над целой тысячью полуголых подданных и носил пышный титул «великого вождя острова» (и полностью зависел от мелкого французского чиновника из колониальной администрации). Итак: «Мы пришли сюда 22 февраля. Мы прибыли двумя днями ранее, чем рассчитывали. Здесь мы наделали большого шуму. Я устроил народное гулянье, на которое пригласил весь народ. „Благородных“, то есть таких, которые ходят в галстуках, угощали на стульях, а остальных – на разостланном парусе. Все это в тени пальмового сада. Дам различали так: которые намазаны кокосовым маслом, тех сажал на парус, а которые напомажены, тех на стулья (я тебе потом пошлю несколько фотографических снимков). Гулянье вышло прекрасное. Наши матросы отличались в танцах, каначки тоже танцевали. Вчера была охота, причем все жители подносили мне подарки, куски какой-то материи... Сегодня на корвете танцы, после чего мы уходим в море. Теперь в кают-компании завтракает король, и он, кажется, уже так напился, что пора вести его на берег. Я нарочно не пошел туда завтракать, чтобы не стеснять его своим присутствием. Он говорит по-французски. Канаки и каначки вообще довольно красивы, но запах кокосового масла ужасен. Я усаживал их в группы для фотографирования, и потом так пахло от рук, что едва мог отмыть: должно быть, это масло с примесью каких-нибудь местных духов...»