Македонский Лев

Парменион, Мотак и Пелопид ждали вместе с ним. — До сих пор всё шло так, как ты сказал, стратег, — обратился Калепий к Пармениону. — Но что теперь?

— Завтра ты получишь предложение выслать переговорщика в Кадмею. Но мы обсудим это позже, сегодня ночью — если я вернусь.

— Ты не обязан делать это, — вмешался Мотак. — Риск чересчур велик.

— Спартанцы не любят освобождать пленных, — сказал Парменион. — Они могут принять решение убить Эпаминонда — и я не могу рисковать. А пока что, друзья мои, принесите побольше древесины и прикажите Нораку забить ворота попрочнее. Они могут перепилить эти засовы меньше чем за час.

— Ты правда веришь, что можешь спасти Эпаминонда? Как? — спросил Пелопид.

— В Спарте у меня было второе имя; они называли меня Савра. И сегодня мы увидим, может ли ящерица как прежде лазать по стенам.

***

Одетый в черную рубаху с длинными рукавами и персидские штаны, с зачерненной углем веревкой, переброшенной через плечо, Парменион ждал, когда облако скроет луну, чтобы тихо подбежать и встать под стеной. Его лицо было дочерна вымазано землей, он крался вдоль стены на восток, где земля уходила из-под ног, и стена возвышалась над крутым обрывом более чем на двести футов.

В этой точке, решил он, стены наиболее неприступны, а потому, скорее всего, меньше патрулируются. Поднявшись вверх, он отыскал первую щель между квадратными блоками из серого камня четырех футов в ширину и вцепился в нее пальцами.

«Ну что, ты всё еще ящерица?» — задал он себе вопрос.

Щели между блоками были узкими и почти незаметными, но Парменион тянул себя наверх, обнаженными ступнями отыскивая опору для ног, пальцами обследуя блоки — в поисках тех мест, где древний камень обветшал и раскрошился, оставив уступы и канавки.

Дюйм за дюймом он преодолевал стену, пальцы его уставали, ноги ныли от боли. Лишь однажды он взглянул вниз: земля далеко внизу мерцала в лунном свете, и его желудок скрутило. В Спарте не было столь высоких строений, и он с некоторым укусом паники осознал, что боится высоты. Приковав взгляд к камням стены, он сделал несколько глубоких вдохов и посмотрел вверх. Парапет был еще примерно футах в тридцати над ним.

Его ступня соскользнула!

Словно стальные гвозди, его пальцы впились в камень, пока он искал опору для ног.

Успокойся, подсказал ему разум. Но сердце его бешено колотилось, пока он висел над невероятно глубокой пропастью. Заставив свое тело затвердеть, он медленно опустил правую ступню на камни, осторожно выискивая уступ. Его руки тряслись от напряжения, но сам он был теперь спокоен. Постепенно поднимаясь наверх, он продвигался с предельной осмотрительностью до тех пор, пока не повис под самым парапетом.

Он прикрыл глаза, прислушиваясь к каждому звуку: солдатскому дыханию, или легким шагам патрулирующего наряда. Но ничего этого не было слышно. Перекинув руку через парапет, он легко взобрался на зубцы и спрыгнул в тень. В двадцати шагах слева от него спартанский солдат выглядывал за стену, глядя только на толпу. Справа от него была лестница, ведущая во двор.

Он воровато пересек укрепление и спустился по ступеням, придерживаясь неосвещенной луной стены.

Кадмея, словно улей, состояла из множества строений. Ныне крепость, в свое время она была основана как старый город Кадма, и современные Фивы выросли уже вокруг него. Многие из древних зданий обветшали, и Парменион дрожал, когда бежал по пустынным аллеям, чувствуя, что призраки прошлого таятся в опустевших домах и темных окнах.

На звук марширующих ног он юркнул в дверной проем. Крыса перемахнула через его ступню, и он услышал других грызунов поблизости от себя. Заставив себя стоять как статуя, он дождался, пока шестеро солдат промаршируют мимо древнего строения.

— Мы в полном дерьме, — проворчал один из солдат. — Надо было перепилить балку и сокрушить этих ублюдков.

— Это не его метод, — сказал другой. — Он сейчас наверное прячется у себя под кроватью.

Один из них застонал и опустился на колени у края дороги, сблевывая. Двое других помогли больному встать. — Теперь лучше, Андрос?

— Четвертый раз за ночь. Мои внутренности больше не выдержат.

Мужчины ушли, и Парменион продолжил двигаться на запад, разыскивая резиденцию правителя. По словам Пелопида, старинные подземелья располагались под этим зданием. Комнаты Ариманеса были на втором этаже, а первый служил столовой для офицеров.

Парменион ждал в тени противоположного дома, высматривая часовых, но там не было ни одного. Тогда он быстро перебежал открытую местность, вошел в дверь и оказался в освещенном факелами коридоре. Из столовой доносился звук беседы.

— Хорошо приготовленное мясо — лучшее средство прочистить кишки, — услышал он мужской голос.

«Только не в этот раз,» — подумал Парменион с усмешкой. Напротив столовой была другая дверь, выводящая к винтовой лестнице, идущей вниз. Он подбежал к ней и начал спуск в подземелья. На лестнице не было факелов, но он видел мерцающий свет внизу.

Передвигаясь с предельной осторожностью, он добрался до нижней ступеньки и рискнул выглянуть в тускло освещенный коридор. Справа был ряд темниц, слева — стол, за которым сидели два стража; они играли в кости на медяки. Парменион выругался. Одного стража он бы мог вывести из строя, но вырубить двоих, будучи безоружным как сейчас, ему было не по силам.

Думай, муж! Будь стратегом!

Слушая, как азартно играют мужчины, он ждал, когда будет названо имя. Он чувствовал себя в полной изоляции и в опасности, прячась на лестнице. Если только кто-то войдет сверху, с ним тут же будет покончено.

Мужчины продолжали резаться в кости. — Ты везучая свинья, Ментар! — наконец сказал один из них.

Парменион отступил на несколько ступеней, чтобы спрятаться во тьме. — Ментар! — позвал он. — Сюда!

Мужчина проворчал какую-то непристойность, и Парменион услышал, как его стул скрипнул, отъезжая по каменному полу назад. Ментар вышел к лестнице и побежал по ступеням, перескакивая через одну, но Парменион подскочил к нему, впечатав свой кулак в его подбородок. Схватив солдата за волосы, Парменион ударил его головой о стену. Ментар обмяк в его руках.

Положа бесчувственного солдата на ступени, Парменион вернулся к коридору. Второй страж сидел спиной к лестнице, фальшиво насвистывая какую-то мелодийку и крутя игральную кость. Встав прямо за ним, Парменион обрушил удар ему на шею; страж упал вперед, головой на столешницу.

Двери в подземельях были дубовые и закрывались простейшим способом — деревянными засовами в пазах. Только две двери были заперты таким образом: в первой из них был Полисперхон. Парменион вошел в темницу, обнаружив фиванца спящим; его лицо было всё в крови и синяках, а помещение провоняло рвотой и экскрементами. Фиванец был мал, и Парменион поднял его на ноги и вытащил в коридор.