Македонского разбили русы. Восточный поход Великого полководца

Вернемся к Александру. Перейдя Обь (Инд) с восточного на западный берег в районе современного Камня-на-Оби, Александр отправился на реку Иртыш (Гидасп) в район нынешнего Павлодара. Поскольку на Иртыше в тамошних степях леса нет, Александр вынужден был свой флот на Оби (Инде) разобрать и на телегах перевезти на Иртыш (Гидасп). Перевозить флот на телегах можно было только по ровной местности, но никак не по отрогам Гималаев. Между Индом и Гидаспом Александр посетил город Таксилу. Этот город был создан древней цивилизацией, поразившей завоевателей своим величием.

Согласно раннему варианту маршрута, по Гидаспу (Иртышу) Александр спустился до устья Акезина (Ишима), где жили сибы, затем до впадения Гидаспа в Инд (Обь) и по Инду (Оби) до устья этой реки. Здесь он обнаружил индоскифов и янтарь, увидел замерзшее («свернувшееся») море, познакомился с полярной ночью и оставил колокол и оружие. Не исключено, что и легенды о «Золотой бабе» обусловлены былым пребыванием здесь Александра Македонского.

Все античные авторы отмечают, что из устья Инда Александр вышел в океан. «Александр отправил в Вавилон войско под начальством Полиперхонта, а сам с отрядом избранных воинов, сев на корабли, поплыл вдоль берегов океана» [75, XII, 10, 1]. «Выйдя из устья, он проехал по морю четыреста стадиев, удовлетворив, наконец, свое желание; принеся жертвы богам – покровителям моря, он вернулся к своему флоту» [31, IX, 9, 26].

Писал о выходе Александра в Океан и Диодор. Совершая жертвоприношения богам, он разбросал в море много драгоценных сосудов, поставил алтари Фетиде и Океану и решил закончить предпринятый поход. И здесь Диодор упоминает посещение Александром города, название которого играет ключевую роль в разгадке конечной цели Восточного похода Александра. Диодор пишет: «Повернув оттуда назад, он подошел по реке к знаменитому городу Тавале, политическое устройство которого напоминало Спарту: тут было два наследственных царя из двух родов, которые ведали всеми военными делами; верховная власть принадлежала старейшинам» [23, XVII, 104, 1, 2].

Знаменитость означает известность. Действительно, этот город известен из Ветхого завета Библии под названием Фувала. Пророк Иезекииль, писавший свою Книгу, согласно СЭС, в VII–VI вв. до н. э., не единожды упоминал Гога – князя Роша, Мешеха и Фувала. Несомненно, правы те исследователи, которые интерпретируют Роша как Роса, а Мосха (Мешеха) как этимологического предка Москвы. Известно, что еврейские писатели VII и X вв. считали росов и мосохов нераздельным народом и называли росомосохами.

Таким образом, росы были известны за 600 лет до рождества Христова, а это вовсе не пустяк. Но в данном контексте важнее подчеркнуть другое: город Фувала располагался в землях князя Руси и Московии, то есть в бассейнах рек, впадающих не в Южный, а в Северный Ледовитый океан. Следовательно, и город Тавала, посещенный Александром, располагался в устье реки, впадавшей в Северный Ледовитый океан. В этой связи большое удивление вызывает современный порт Товопогол, расположенный на речном острове в устье Оби.

Лингвисты считают, что совпадение согласных может свидетельствовать о родственности терминов (Товопогол = Тавала). На основании этого В. Н. Демин считал возможным отождествлять топонимы Тавала и Туле. Я полагаю, что отождествление Тавалы и Туле могло заложиться еще в глубочайшей древности благодаря тому, что управление в Тавале осуществлялось Советом старейшин, называвшимся у хеттов Тулия. Согласно Эратосфену, остров Туле лежал на широте Полярного круга, и на этой же широте располагается порт Товопогол на острове в устье Оби. Случайно ли такое совпадение?

Более того, В. Н. Демин, более всех соотечественников изучавший гиперборейскую проблему в последние годы, считал, что Фувала суть гиперборейская Тула (Фуле). Правда, античные классики писали, что Фула располагается на острове в океане, а не в устье реки. Но ведь и на островах бывают реки, а у них устья. Таким образом, мы видим, что и в исторических источниках есть косвенное подтверждение тому, что Александр достиг Прародины.

Из устья Оби после зимовки Александр, согласно Арриану, «двигался к столице гадросов (место это называется Пура)» [8, VI, 24, 1]. Для этого он вошел в Тазовскую губу на реку Пур, а затем поднялся по Тазу до Мангазеи. Здесь «он подошел к границам земли оритов. Он разделил войско на три части: во главе одной поставил Птолемея, во главе второй Леонната. Птолемею он приказал опустошать побережье; Леонната с той же целью отправил в глубь страны; предгорья и горную область стал разорять сам. Огромное пространство одновременно оказалось в руках врага: всюду пылали пожары, шли грабежи и убийства. Вскоре у солдат оказалось множество добычи; количество убитых исчислялось десятками тысяч. Гибель этих племен наполнила ужасом соседей, и они сдались царю. Александр очень хотел основать при море город. Найдя гавань, защищенную от бурь, и вблизи нее удобное место, он основал город Александрию» [23, XVII, 104, 5–8].

Курций Руф подтверждает разделение Александрова воинства на три части под командованием Птолемея, Леонната и самого Александра и безжалостное разорение этой страны. В этой связи, возможно, неслучайным выглядит название реки Месояха на Гыданском полуострове – на карте Петра Годунова она названа рекой Кровавая. Еще более важно то, что на старинных русских картах, украденных иноземцами и ныне продаваемых нам через Интернет, Кровавой землей назван весь огромный Гыданский полуостров. Не исключено, что этот гидроним служит напоминанием о кровавой бойне, которую учинил македонский завоеватель в этой стране. Любопытно, что на копии карты Годунова, изготовленной Георгом Шлейсингом, рекой Кровавой назван Енисей близ впадения. А это можно расценивать таким образом, что событие, послужившее причиной возникновения этого гидронима, было очень значимым, это не война сорока чумов.

Отсюда по волоку его войско перешло на Енисей и где-то здесь построило стену и ворота против злобных гогов и магогов. Возможно, это было в сотне километров севернее устья Нижней Тунгуски, возможно, на северном берегу озера Кета. Здесь имеется интереснейший топоним – горы Тонель. Очень может статься, этот топоним говорит нам о том, что именно здесь Александр запер в горе неандертальцев.

Возвращался он, скорее всего, другим путем, возможно, поднялся по Енисею и вышел к Массаге (Грасионе) через Чулым. На этом двухмесячном пути он потерял три четверти своего войска (90 тысяч) и едва унес ноги.

Арриан лаконично описывает мучительность этой части похода македонцев после зимовки в устье Инда: «Сам он двигался к столице гадросов (место это называется Пура), куда и прибыл через 60 дней после своего отправления из Ор. Большинство писавших об Александре говорят, что все страдания, которые перенесло его войско в Азии, нельзя и сравнить с теми мучениями, которые они претерпели здесь» [8, 6, 24, 1].

Плутарх приводит чрезвычайно важные цифровые подробности, говоря, что Александр потерял здесь три четверти своего 120-тысячного войска, то есть девяносто тысяч бойцов. Из устья Оби (Инда) «флоту он велел плыть, имея Индию справа; начальником его назначил Неарха, а главным кормчим Онесикрита. Сам он двинулся сушей через землю оритов, прошел через величайшие лишения и погубил столько людей, что боеспособного войска не вывел из Индии и четвертой части. А было у него пехоты 120 000, а конницы около 15 000… С трудом за 60 дней пересекло войско эту страну; войдя в Гадросию, люди оказались среди полного изобилия, так как ближайшие цари и сатрапы все заготовили» [49, 66].

Зимуя в устье Оби, Александр сжег корабли, потому что было очень холодно и потому что другого горючего материала под рукой не было. Потеряв б'oльшую часть флота и не имея под рукой леса, Александр вынужден был повести войско пешим порядком и понес на этом пути такие людские потери, которые сопоставимы с катастрофическим поражением.

Арриан тем не менее подчеркивает аспект тщеславия, толкнувший Александра на эту часть похода: «Александр пошел этой дорогой, хорошо зная, как она трудна (это говорит только один Неарх), только потому, что услышал, будто из тех, кто до него проходил здесь с войском, никто не уцелел, кроме Семирамиды, когда она бежала от индов. И у нее, по рассказам местных жителей, уцелело только 20 человек из всего войска, а у Кира, сына Камбиза, только 7, не считая его самого» [8, 6, 24, 1–2]. Действительно, не что иное, как неуемное тщеславие Александра, послужило причиной гибели практически всей его армии.

Курций Руф в свойственной ему манере живо описывает паническое бегство и гибель трех четвертей завоевателей. Подивившись в приморье на одичавших неандертальцев и «израсходовав свои запасы, македонцы начали терпеть нужду, а потом и голод, и стали питаться корнями пальм, так как произрастают здесь только эти деревья. А когда и этой пищи стало не хватать, они закалывали вьючных животных, не жалели и лошадей, и когда не стало скота, чтобы возить поклажу, они предавали огню взятую у врага добычу, ради которой и дошли до крайних восточных стран. За голодом последовали болезни: непривычный вкус нездоровой пищи, трудности пути и подавленное состояние духа содействовали их распространению, и нельзя было без урона в людях ни оставаться на месте, ни продвигаться вперед – в лагере их угнетал голод, в пути еще больше болезни. Однако на дороге оставалось не так много трупов, как чуть живых, умирающих людей. Идти за всеми не могли даже легко больные, так как движение отряда все ускорялось: людям казалось, что чем скорее они будут продвигаться вперед, тем ближе будут к своему спасению. Поэтому отстающие просили о помощи знакомых и незнакомых. Но не было вьючного скота, чтобы их везти, а солдаты сами едва тащили свое оружие, и у них перед глазами стояли ужасы предстоящих бедствий. Поэтому они даже не оглядывались на частые оклики своих людей: сострадание заглушалось чувством страха. Брошенные же призывали в свидетели богов и общие для них святыни и просили царя о помощи, но напрасно: уши всех остались глухи. Тогда, ожесточаясь от отчаяния, они призывали на других судьбу, подобную своей, желали и им таких же жестоких товарищей и друзей [31, 9, 10, 9–16].