Мако. Хаос

– Нет, точно нет, - Суворов не собирается рыть могилу собственного друга.
– Ты чего припёрся?
– угрюмо спрашивает Аркашу.

– Надоело в тачке сидеть.

Максим поднимается.

– Темнеет... поехали.

Путь до дачи не близкий и он может остаться в своей квартире, но Марго...

Его птичка заточена в клетку, она ждёт его. И как бы Максим не избегал серьезных разговоров с ней, потому что в первую очередь он не хочет её пугать, он всё равно чувствует себя виноватым. Она сейчас в клетке, из-за него. Он увлекся этой девчонкой, больше чем сам того хотел. Поступился собственным принципам: не заводить отношения, никого не впускать в свою жизнь. А теперь весь его мир крутится вокруг Маргариты. Любовь? Да, черт побери! Что это, если не любовь!? Но для Марго, его любовь может грозить смертью. И он, не переставая, напоминает себе об этом.

– Как дела у Махно? Он звонил тебе?
– Аркаша паркуется возле дачи и сразу гасит фары. Машина погружается в тесные объятья ночи.

– Два дня уж никаких новостей, - Максим откидывается на спинку кресла. Вглядывается в темноту, стараясь различить хоть какое-то движение, в давно уснувшем доме. Хотя спит, наверное, только Марго. Охранники словно тень скользят по периметру, защищая его птичку. Он ни минуты не сомневается в профессионализме этих ребят, Генадич обо всем позаботился. Приставил к Марго, лучших из лучших.

– Ты думаешь Махно найдет её, твою зам?
– возвращает себе внимание Суворова, Аркаша.

– Они с Сашей, довольно неплохо общались, и я, если честно, не совсем понимаю, почему она так быстро скрылась из виду. Даже ему на звонки не отвечает.

– Ты говорил ей предложили работу?

– Да. Информация подтвердилась. Она уехала в другой город. На продажу франшизы я своё согласие не давал, но она всё равно согласилась работать на какую-то левую фирму. У них там целый ворох клубов и Махно пока не может её найти.

– То есть ты считаешь, что она сбежала не потому, что причастна к твоему похищению? Тогда почему?

Суворов на секунду отворачивается, бросая взгляд в черноту ночи.

– Не лезь в это, - достаточно грубо обрубает Макс, даря Аркаше красноречивый негодующий взгляд. Есть вещи, которые он ни с кем не обсуждает. Больная любовь Александры - это тема, не требующая разглашения. К тому же эта девушка нужна ему сейчас, не потому что он ей не доверяет. Максиму нужна информация, которую он может получить лишь от неё. Но ему всё равно не понятно, почему Саша игнорирует звонки. Злится? Или вычеркнула его из жизни?

– Не злись Максим Андреич, - спокойно говорит Аркаша. Перемены настроения Суворова - привычное дело.
– Я всего лишь хочу помочь. Что у нас завтра?

Макс вздыхает. Аркаша прав - он злиться. Это злость от бессилия. Вот уже неделю он никуда не продвинулся.

– Попробую связаться с Махно. Если потребуется, сам поеду на поиски Саши, - открывает дверь, выходит из машины, - будь на связи, - на прощанье говорит Аркаше.

Старый друг утвердительно кивает, а Макс не спеша бредёт к дому. Слышит, как за забором щелкает предохранитель пистолета - охрана на посту.

– Свои, - громко оповещает Суворов. Беспрепятственно проходит в дом, поднимается на второй этаж под тихий скрип старой лестницы и осторожно заглядывает в спальню. Свет из коридора проникает в комнату, немного рассеивая тьму. Марго лежит неподвижно, укрытая одеялом под подбородок. В доме чертовски холодно, несмотря на электрические обогреватели, расставленные во всех комнатах.

Макс проходит внутрь. Скидывает одежду и устраивается рядом со своей птичкой. Она словно чувствует его присутствие, будто ощущает жар его тела, раскутывается и льнёт к источнику этого жара, склоняя голову к его плечу и тихо вздыхая. Но не просыпается. Максим не хочет её будить, но руки сами тянутся к нежной коже, к хрупкому телу, даря едва уловимые объятия. Марго снова вздыхает, пристраивает голову на его груди, а рукой обвивает за талию. Тихо и размеренно дышит. Улыбается во сне. Её безмятежное лицо, словно бальзам на душу Максиму.

Нет, он не будит её. Тихонько гладит по волосам, наслаждаясь их мягкостью. Губами касается лба, даря легкий поцелуй. А засыпая, впервые за этот долгий день, Максим испытывает умиротворение и даже какой-то покой. Его птичка в безопасности, он крепко держит её в своих руках.

Глава 4.

Он несёт её на руках...

Хрупкую, невесомую, бледную, неживую...

Зелёные глаза покоятся под белоснежными веками, а ресницы застыли в вечной безмятежности. Не вздрагивают...

Он вглядывается в её лицо будто впервые, впитывая каждый его сантиметр.

Маша… Целый месяц поисков, месяц отчаяния, и вот она в его руках. Мертва, но он давно это знал, хоть и не переставал искать.

Максим кутает её в свои руки, в надежде отогреть. Такую холодную, в тонком шелковом платье, не смотря на октябрьскую стужу. Но нельзя согреть того, кто больше не нуждается в тепле. Нельзя подарить жар собственного тела, даже если очень хочется это сделать. Нельзя...

Нельзя... нельзя...

Максим не спешит прощаться с ней. Не отдаёт её тело, не смотря на настойчивые требования судмедэкспертов. Всё и так ясно - она мертва. На бледной коже, словно грязь отпечатались бурые метки. Шея. Хрупкая, тонкая шея изуродована грязными пальцами неизвестной твари. Голова то и дело заваливается назад, а руки, словно плети, обвисают и вздрагивают от тяжёлого шага Максима. Куда он идёт? Куда он тащит свою ношу?

 Патрульные машины, скорая помощь, люди, случайные зеваки неспешно следуют попятам, но уже перестали его беспокоить. Не вторгаются в этот ритуал прощания. Не мешают...

Пройдя несколько опустевших от непогоды улиц, Мако всё-таки настигает дождь. Небо плачет вместе с ним, омывая мужчину, в груди которого всё ещё бьётся искалеченное сердце, и хрупкую девушку, чья жизнь навсегда оборвалась.

Максим ещё теснее прижимает свою девочку и вновь впивается взглядом в её лицо. Глаза застилает пелена дождя, он несколько раз моргает, прежде чем поверить в увиденное.

 Марго…

 И как бы они не были похожи, они совершенно разные. В его руках, его маленькая храбрая птичка. Но как?

Чёрт, как?

 Ноги подкашиваются, Максим оседает на асфальт, не выпуская свою ношу из рук. Зарывается лицом в её волосы, позволяя себе обронить несколько капель влаги, которые тут же смывает дождь. Нет, он не плачет. Такие как Мако, не могут позволить себе такой бесполезной слабости. Максим целует холодную кожу на её щеках и пересохшие губы. В последний раз...

Прижимает птичку к своей груди, устремляя взгляд на единственного свидетеля его отчаяния – небосвод.

Зародившаяся внутри боль, вырывается наружу нечеловеческим рёвом, воем. Протяжный вой обрывается, как только последние крупицы кислорода покидают лёгкие.