Максик, Жека и Толян

Как и многие столичные абитуриенты, челябинский педагог тоже не сразу вошел в нужный подъезд. Когда же он нашел канцелярию, то его сердечный трепет стал расти с каждой минутой.

– Да вы не волнуйтесь, – ободрила его барышня за компьютером, – у нас очень доброжелательный начальник.

Григорий Петрович, не мигая, посмотрел в ее серо-голубые глаза и понял, что пророчества начинают сбываться. У него закружилась голова, и запершило в горле.

Стакан воды ему поднес сам директор. Усадив соискателя в кожаное кресло, он заботливо предложил вызвать врача.

В ответ Сердякин хрипло поблагодарил за доброжелательность и отрекомендовался, выложив на стол диплом с отличием:

– Могу вести биологию и смежные дисциплины.

Покосившись на красное паспарту, хозяин кабинета не выразил особой радости:

– Эх, если бы вчера! – воскликнул он. – Опоздали вы, ядрена копоть!

Биолог-отличник вновь почувствовал, как защемило его собственное сердце.

– Так может быть, химию? – попросил он, хватая ртом воздух.

– Поздно! – отрезал Кукушкин. – Биологию отдал англичанке, химию – фельдшеру. Ах, ёшкин кот, где же вы раньше были?

Сердякин хотел было сказать, что вчера он был еще в Чебоксарах, но только хлопал жабрами:

– Позвольте еще воды!

Директор задумчиво рассматривал трубы, равнодушно коптящие небо:

– А знаете что? Берите культурологию, пока она не занята.

Сдвинув на кончик носа лекторские очки и, шевеля губами, Кукушкин стал водить пальцем по списку и важно произнес:

– Записывайте: культурология, обществоведение и география. Если берете оптом, то по рукам.

Григорий Петрович судорожно сглотнул и мелко закивал. Сегодня ему надо было еще найти ломбард, чтобы заложить часы и ставшее ненужным обручальное кольцо.

– А маленький авансик можно? – прошептал он, но директор сделал вид, что не расслышал.

Лишь к середине сентября, когда в колледже закончился набор и начались занятия, Сердякин понял, во что ввязался. Утихомиривать стадо бизонов полтора, а то и три часа подряд – это задача не для тихого интеллигентного педагога. Тут нужен был талант дрессировщика, а Григорий Петрович по диплому был всего лишь учителем средней школы. Поначалу он затевал с учениками разговоры о культуре, но вскоре понял, что мечет бисер перед свиньями. Как и все остальные преподы, он стал бормотать себе под нос по полторы-две страницы из какого-нибудь учебника. Это называлось «лекция».

В зимнюю сессию директор Кукушкин велел поставить всем учащимся «автоматы», чтобы не распугать контингент, зато в летнюю сессию он приказал не щадить ни единого двоечника.

Григорий Петрович раскрыл коварный замысел начальства, когда все ведомости были уже подписаны, сброшюрованы и убраны в сейф. Он никак не предполагал, что Кукушкин установит оплату за пересдачу каждого «хвоста».

7

Вчера Кукушкин, как всегда, без предупреждения зашел к нему в класс и стал метать вокруг громы и молнии. Скоро у них будет комиссия из городского Комитета образования! Студентам устроят тестирование по всем предметам, а они ничего не знают ни по одному! Прошлую сессию провалили все! У каждого полно академических задолженностей! Надо срочно их ликвидировать!

Тем, кто не заплатит за пересдачи к началу декабря, грозило отчисление со всеми вытекающими неприятностями.

– А вы, Григорий Петрович! – взметнул он указующий перст в сторону горе-географа, – сперва требуйте от этих паразитов квитанцию из кассы. Полторы тысячи рублей – экзамен, тысяча – зачет. Ни у кого без квитанции не принимайте! Все квитанции подколоть к ведомости! Я лично проверю.

– Всем всё ясно? – рыкнул громовержец и еще раз сверкнул очами.

Сердякин понял, что поставил «на счетчик» почти семьдесят человек.

На пару секунд в классе повисла зловещая тишина. И вдруг тридцать пять глоток заклокотали, точно вулканы. Казалось, еще секунда, и класс взорвется от лавины негодования.

Анька Гренкина, которая сидела перед Максиком, с визгом взметнулась над партой:

– А если у меня денег нет на пересдачу? Тогда что?

Но громовержца Кукушкина разжалобить было не так-то просто

– Это ты, Гренкина, обеднела? – хохотнул он. – Да на тебе одной штукатурки на три тысячи. Косметологи, твою дивизию! Штаны бы лучше подтянули, а то смотреть противно!

– А мне не противно! – ухмыльнулся Максик и хотел пощекотать соседку по соблазнительной выемке над ремнем, но та со злостью отпихнула стул ногой. Железный предмет мебели свалился Мышонкову прямо на ногу, и он взвыл от боли.

Это, естественно, вызвало в классе общий хохот.

Но Кукушкина перекричать было невозможно. Он набрал побольше воздуха в легкие и с силой шарахнул своей здоровенной ладонью по столу:

– Специально для Гренкиной и для всех остальных! Вы учитесь в коммерческом учебном заведении! В ком-мер-чес-ком, поняли?! Если кому-то здесь не нравится, идите в государственный колледж или в МГУ.

Народ притих, вспомнив про свои справки вместо аттестатов. Здесь, в этом колледже, им обещали выдать правильные дипломы о российском среднем специальном образовании вместо тех липовых бумажек, которые им выдали в школах разных городов и стран.

Директор выдержал эффектную паузу и продолжил:

– Только почему-то вы пришли сюда! А знаете, почему? Да потому что вас никуда больше не взяли. Надеетесь отсидеть тут три года. Не выйдет! Тут средне-специальное учебное заведение, а не приют для малолетних идиотов. Если кто не хочет учиться – идите работать! Вон, как Женя Сахно. Будете приносить пользу обществу.

Ребята – кто с удивлением, а кто с презрением, – обернулись на Жеку, который впервые почувствовал себя в центре внимания. Но Кукушкин уже забыл о его существовании:

– Чтобы ни у кого к сессии не было ни одного хвоста! Григорий Петрович! Давайте, продолжайте, чего у вас там.

Глядя на директорскую спину, Сердякин чувствовал все больший страх и отчаяние. Новость касалась каждого, и не сулила ничего хорошего никому. Тридцать пять пар недобрых глаз целились в него, не делая скидок ни на больное сердце, ни на хромую ногу, ни на выбитые зубы. Григорий Петрович беспомощно огляделся по сторонам. Увы! В этом рассерженном улье у него не оказалось ни единого союзника. Он взял кусок мела и дрожащей рукой написал на доске: «Урок окончен».

Рассерженное стадо бизонов выплеснулось в коридор, а горе-географ стал искать в портфеле пузырек с сердечными каплями.

8

Директорский кабинет с канцелярией располагался в теплой части первого этажа. Здесь было не только тепло, но и красиво. Подполковник в запасе Кукушкин особенно ценил порядок, уют и женское обаяние. Прыщавые абитуриенты здесь начинали грезить о легких дипломах, а преподаватели – о приличной зарплате. Должность Аллочки Леонидовны называлась «секретарь-методист», но на самом деле, она была главным украшением этого оазиса, эдакой нездешней нимфой.