Максим Галкин. Узник замка Грязь

Для Галкина в Филипповском переулке по указанию Примадонны были отведены две комнаты. Всего же в квартире Пугачевой их пять. Его спальней стала так называемая «голубая комната». Архитекторами эта комната планировалась как детская, она совсем небольшая. Но Алла Борисовна сделала из нее гостевую спальню в голубых тонах. Шторы, обои, покрывала – все небесно-голубого оттенка. У Галкина есть даже кабинет, в котором телеведущий работает над новыми монологами. В квартире два санузла, один из которых «отошел» во владения новому жильцу…».

В начале июля Галкин был уже в Сочи, где в те дни весь город жил ожиданием вестей с сессии Международного олимпийского комитета, который должен был решить, в каком городе в 2014 году пройдут очередные летние Олимпийские игры. Впрочем, это был секрет полишинеля: большинство россиян уже прекрасно были осведомлены о том, что Путин «выбил» у МОК под это дело именно Сочи. Вот почему 4 июля во время своего концерта в зале «Фестивальный» Галкин рассказал зрителям анекдот: «Вскрывает Жак Рогге (глава МОК. – Ф. Р.) конверт и читает: «Пхенчхо… Пхенчхе… Пхенчху… А черт с ним! Сочи!». И все же после концерта Галкин все равно внимательно следил по телевизору в гостинице за трансляцией сессии.

В эти же дни юморист дал интервью местной «Ежедневной городской газете», из которого я позволю себе выборочно привести некоторые отрывки:

«…Максим, вы еще долго?» – прервал Галкина человек в милицейской форме, неожиданно открывший дверь гримерки. «Знаете, я вообще-то даю интервью», – удивился артист. «У нас приказ проводить вас до машины», – пояснил цель своего визита непрошеный гость. «Можете не провожать», – улыбнулся Максим. «Но нас оставили специально…» – не унимался страж порядка. «Благодарю, напрасно. Можете идти». «Нет, у нас приказ – мы проводим». – «Хорошо, но могли бы вы сейчас меня не отвлекать?» – «Я вас понимаю и просто интересуюсь, когда вы будете уходить». —

«Не знаю», – пожал плечами Максим. Помешкав, милиционер нехотя закрыл за собой дверь.

(Выскажу предположение, что столь настойчивое внимание местных стражей порядка не случайно: местные власти прекрасно были осведомлены чьим любимым артистом является Галкин, поэтому старались обеспечить ему максимум комфорта. – Ф. Р.)

Галкин тряхнул копной темных вьющихся волос и заразительно рассмеялся.

– Имперский стиль сочинской архитектуры, – продолжил он ответ на мой вопрос, – должен сохраниться. Политическая конъюнктура, переоценка прошлого – это сиюминутье, по большому счету не влияющее на ход исторических событий. И памятник Наполеону может органично соседствовать с памятником Марии Стюарт или, скажем, Ленину. Новое обвенчано со старым самим Богом, а их пытаются развести по установкам гражданской регистрации.

…Впервые я приезжал сюда с родителями. Мы останавливались в военном санатории имени Яна Фабрициуса (отец-то был военный). Тогда и познакомился со стандартным набором местных достопримечательностей: чайными домиками, Ореховскими водопадами, Красной Поляной…

– А «сольники» в «Фестивальном» начались с 2001 года?

– Да, в сентябре. С тех пор я здесь выступаю семь сезонов подряд по два раза в месяц. Для меня это уникальная возможность встретиться со своей публикой, приехавшей в Сочи со всей России. Мне очень нравится этот концертный зал. А его директор Евгений Иванович Паснюк для нас, артистов, как родной. Уже невозможно себе представить «Фестивальный» без Паснюка и Паснюка без «Фестивального».

После концертов, даже несмотря на проблемы, связанные с моей узнаваемостью, я люблю прогуляться по Нижнеприморской набережной. Любопытно наблюдать, как меняется жизнь сочинского «Арбата» в начале, в середине и в конце сезона. К осени эта бурная река абсолютно высыхает. И в первых числах октября после очередного концерта в «Фестивальном», собравшего, кажется, всех прохожих с улиц города, ты спускаешься к морю, поворачиваешь голову направо и видишь безлюдную набережную, налево – то же самое. И тишина…

– Качественный уровень юмора заметно снизился, ведь «много и хорошо» одновременно не бывает, – продолжает Галкин. – Нужно искать новые ходы, которые были бы интересны и артистам, и зрителям. Ужасно не люблю, когда плоский юмор или пошлость на телевидении оправдывают зрительскими запросами. Я очень много езжу по России с концертами, был везде – от Мурманска до Владивостока. Так вот, интереса к юмору «ниже пояса» не наблюдал. Наоборот, зритель рад, когда его уважают.

– Как и артист! Но бульварная пресса с вами особо не церемонится…

– А разве можно ее воспринимать всерьез? Или обижаться? Еще Сократ говорил: «Не будете же вы судиться с ослом, который вас лягнул!» Меня всегда восхищала изощренность человеческой фантазии и ее непредсказуемость. Люди до сих пор говорят, что «миллионер» Галкин и пародист Галкин – это два человека, настолько они разные. Как-то в Тольятти я выступал перед концертом в прямом радиоэфире. Звонят: «Правда ли, что вас двое братьев-близнецов?» Отвечаю: «На самом деле нас четверо, но раскрутились пока только двое. Третий будет сниматься в кино, четвертый – танцевать в Большом театре».

– На что публика реагирует лучше всего?

– Разумеется, на новое. Но до сих пор любят пародии, к примеру, на Ренату Литвинову. Причем восторгаются ею как раз те, кто навряд ли знаком с интеллектуальными фильмами Киры Муратовой…

– Вы действительно пишете себе монологи сами?

– Почти девять десятых концертной программы – мои тексты. Как это ни странно, самое смешное рождается экспромтом прямо на сцене. Многие вещи вообще невозможно специально придумать, их можно только подсмотреть и запомнить…

На концерте в «Фестивальном», длившемся более двух часов, Максим рассказал немало подобных эпизодов. Например, о легендарном дикторе ЦТ Светлане Моргуновой, представившей однажды выступление певицы Лолиты следующим образом: «Был замечательный дуэт – искрометный, талантливый, любимый многими зрителями – кабаре-дуэт «Академия». А теперь – Лолита…»

Рассказы «на одном дыхании» сменяли друг друга, то и дело вызывая в зале раскаты смеха. Рядом со мной несколько зрителей аж сгибались от хохота и все время держались за животы. По своей форме «миниатюры» Галкина чем-то напоминали сказки «Тысяча и одной ночи» (в одной – десять), а по содержанию – хорошо выдержанные анекдотические притчи. Одно из главных их достоинств – свежесть восприятия событий повседневной жизни. Юморист рассказывал о том, чему сам был свидетелем. И тут как-то исподволь выяснялось, что юдоль – не такое уж печальное место. Все зависит от взгляда на окружающий тебя мир.

К сцене без конца подходили девушки, не ограничивавшиеся вручением цветов. Своеобразной платой за букет была мини-фотосессия. Однако Галкин представлял собой воплощение толерантности. Во время концерта он вдруг очень вежливо обратился к кому-то в зале: «Извините, пожалуйста, вы профессиональный фотограф? Папарацци?! Вы для «желтой» прессы так пристально следите за каждым моим движением через объектив камеры? Просто у нас на представлении съемка не разрешена. Или же ее надо согласовывать… Молчит! Видимо, только магическая сила поднимет этого человека с колен! Вы просто так сидите на ступеньках? А зачем же вам фотоаппарат? Ах, он спрашивает: не против ли я нескольких кадров? Нет, я против! Благодарю вас!» Весь этот непринужденный диалог зал сопровождал взрывами хохота – на его глазах происходило чудо импровизации: рождалась новая интермедия…