Максимилиан Волошин, или себя забывший бог

В сонете, однако, просматривается и специфически антропософский смысл. Согласно штейнеровским воззрениям, от Земли в момент образования жидкой субстанции отделяется небесное тело, из которого формируется Солнце. В период же возникновения твёрдой материи от Земли отторгается Луна, концентрирующая в себе те элементы, которые способствовали бы чрезмерному земному затвердению, что, в свою очередь, исключило бы возможность вселения душ в тела. Не с этими ли положениями связана концовка сонета «Луна»:

…И сладостен и жутко безотраден Алмазный бред морщин твоих и впадин, Твоих морей блестящая слюда — Как страстный вопль в бесстрастности эфира… Ты крик тоски, застывший глыбой льда, Ты мёртвый лик отвергнутого мира!

Таким образом, считают антропософы, Луна оказывает существенное влияние на развитие человеческого рода. Луна, как и олицетворяющая её Диана, — «владычица зачатий», родовспомогательница, что особенно ощутимо во втором сонете венка:

…Узывная, изменчивая, — ты С невинности снимаешь воск печатей. Внушаешь дрожь лобзаний и объятий, Томишь тела сознаньем красоты И к юноше нисходишь с высоты Селеною, закутанной в гиматий. …Вздуваешь воды, чрева матерей И пояса развязываешь платий, Кристалл любви! Алтарь ночных заклятий!

Именно с отделением Луны от Земли возникает разделение человечества по половому признаку.

Сообщая М. В. Сабашниковой о задуманных стихах «планетного» цикла, Волошин, в частности, пишет: «При разрыве с каждой планетой бывает страшная трагедия, которая и заложена в той стихии, которая выработалась на этой планете. Кровь — трагедия Сатурна. Зрение и ощупь — трагедия Солнца. Пол — трагедия Луны». Шесть лет спустя в венке сонетов «Lunaria» поэт ещё более расширит мифологическую и «научную» базу своей символики, возведя её к древнегреческой философии Фалеса и Анаксимандра, поэтическому творчеству Гесиода и Феокрита, астрономическим построениям Кеплера и Гримальди, математике Джероламо Кардано и конечно же «Тайной доктрине» Е. П. Блаватской.

«Солнце» нередко объединяют с уже упоминавшимся стихотворением «Кровь» («…кровь возникла на той планете, что была древнее солнца…»). Человеческий дух сопричастен тайнам вселенных; кровь также «знает больше человека»:

…И мысль рванулась… и молчит. На дне глухая кровь стучит… Стучит — бежит… Стучит — бежит… Слепой огонь во мне струит. Огонь древней, чем пламя звезд, В ней память тёмных, старых мест. В ней пламень чёрный, пламень древний. В ней тьма горит, в ней света нет, Она властительней и гневней. Чем вихрь сияющих планет…

С антропософской точки зрения прочитываются и заключительные, несколько загадочные, строки этого стихотворения:

Зачем во тьму кровосмешений, К соприкасаньям алых жал Меня — Эдипа, ты послал Искать зловещих откровений?

И здесь требуется небольшой теоретический экскурс. Ещё Блаватская делала упор на различии между преходящей видимостью человека и его подлинным существом. Она сравнивала истинное метафизическое «я» человека с актёром, а являющуюся на земле личность — с ролью, которую он исполняет на жизненной сцене. Как у актёра бывает много ролей, так и человеческая сущность выражает себя на земле через многие проявления.

…И бродит он в пыли земных дорог, — Отступник жрец, себя забывший бог, Следя в вещах знакомые узоры. Он тот, кому погибель не дана, Кто, встретив смерть, в смущеньи клонит взоры, Кто видит сны и помнит имена, —

напишет Волошин в одиннадцатом сонете «Corona Astralis». Поэт — «себя забывший бог», Серый ангел, тоскующий по вечности.

У Волошина в четвёртом стихотворении цикла «Когда время останавливается» есть такие строки:

Да, я помню мир иной — Полустёртый, непохожий, В вашем мире я — прохожий. Близкий всем, всему чужой. Ряд случайных сочетаний Мировых путей и сил, В этот мир замкнутых граней Влил меня и воплотил.

Считается, что каждая прежняя земная жизнь непосредственно связана с последующим воплощением. Новые переживания человека, его внутренний мир в определённой степени зависят от тех, что были в прежней жизни. «В жизни человеческий Дух, — пишет Р. Штейнер в книге „Теософия“, — является повторением самого себя, с плодами своих прежних переживаний в прошлых жизнях». Эта взаимно-относительная связь земных воплощений в чём-то сродни индийской карме. Кармический закон, определяющий цикл телесных воплощений, очевидно, и имеет в виду поэт, уподобляя его античному року, а себя самого — Эдипу, брошенному в мир зловещих предопределений.

Забежим немного вперёд. В написанном десятью годами позже стихотворении «Материнство» (1917) эти умонастроения получат дальнейшее развитие:

Кто нас связал и бросил в мир слепыми? Какие судьбы нами расплелись? Как неотступно требуешь ты: «Имя Своё скажи мне! Кто ты? Назовись». Не помню имени… но знай: не весь я Рождён тобой, и есть иная часть, И судеб золотые равновесья Блюдёт вершительная власть…

Помимо антропософии, толчком к появлению этого стихотворения послужило и частное событие (правда, мистического свойства) — сон Елены Оттобальдовны, рассказанный сыну в письме от 27 июня 1915 года. «Она видела, что она будто меня настойчиво спрашивает: „Макс, скажи мне своё имя?., имя?..“ — пересказывал материнский сон Волошин художнице Ю. Л. Оболенской в письме от 9 сентября 1915 года. — Спрашивает много раз, с отчаянием. А я молчу».

Сон матери поэта отсылает нас и к диалогу Платона «Кратил», где философ рассматривает вопрос о «правильности имён», устанавливаемых не человеческим, а божественным разумом. Каждое «правильное» имя заключает в себе эзотерический смысл. Посвящение в глубинный смысл имён, согласно платоновскому Сократу, есть обретение тайного знания вещей и явлений. «Кто знает имена, тот знает и вещи» и «кто постигнет имена, тот постигнет и то, чему принадлежат эти имена». Но есть и оборотная сторона этого знания. «Кто видит сны и помнит имена, — / Тому в любви не радость встреч дана, / А тёмные восторги расставанья!» — так характеризует Волошин в «Corona Astralis» трагедию поэта, «себя забывшего бога», ослеплённого «светом дня» (истины) и томимого памятью о «покинутой Вселенной».

Антропософские мотивы слышатся и в последующих строках стихотворения «Материнство»:

Кто, возлюбив другого для себя, Плоть возжелал для плоти без возврата, Тому в свершении расплата: Чрез нас родятся те, кого, любя, Связали мы желаньем неотступным…

В антропософском понимании путь к новому земному воплощению проходит через несколько стадий: период очищения человеческого «я», затем долгий процесс самоусовершенствования за счёт перехода во всё более высокие области духовного мира и, наконец, постепенное образование нового астрального тела. В дальнейшем оно попадает под контроль высших духовных сил, которые и руководят последующим этапом возвращения «я» к земной жизни, направляя астральное тело к той паре земных людей, которые ему предназначены и могут дать соответствующую оболочку из физического и эфирного тел, то есть осуществить новое земное рождение.