МАКСимум

И это всё – Крым. Где ещё так тесно соседствуют друг с другом удивительные сокровища, созданные природой и людьми? Крым – горсть жемчуга на крохотной детской ладошке. Малая часть огромной Родины. Её Родины.

Она мысленно благодарила обвиняемого мужем и прочими «прогрессивно мыслящими» во всех грехах Путина за то, что этим летом смогла оказаться здесь, просто взять и приехать, постоять на этой земле, сухой, соленой, без всякого преувеличения – священной…

Степной ветер трепал на ней тонкое платье, когда она шла, сгибаясь под тяжестью арбуза в сетке, с Донузлавского базара обратно в Поповку.

В пансионате, где они жили, утром того дня имело место неприятное происшествие. Молодую девушку, соседку, добрые люди привезли на машине. Она видела краем глаза, как бедняжку, поддерживая, вели по лестнице на второй этаж, где она жила, растрепанную, заплаканную, в перепачканной юбке.

Проходя по двору, она слышала, как хозяйка разговаривала с кем-то из своих помощников. Участливая женщина велела принести пострадавшей гостье наверх завтрак и пиво для расслабления и отдыха.

Девушку, судя по всему, минувшей ночью изнасиловали.

– Это всё долгое эхо Казантипа, – буркнул возившийся неподалеку с кабелем пожилой рабочий, – Привыкли тут ко вседозволенности. Пляж был этот… как его… нубистский… Девки голые невесть чем обдолбанные на берегу валялись – пользуйся кто хошь.

Она зашла к себе, разрезала арбуз на две половины и одну понесла наверх, соседке.

Та лежала в номере на кровати, отвернувшись к стене, и испуганно встрепенулась от стука.

– Это вам, – арбуз в её руках сверкнул блестящим алым ароматным срезом.

Она поставила его на стол и поспешила уйти. Ей сделалось вдруг неловко от этого своего непрошеного вторжения в чужое несчастье.

До отъезда оставалось меньше недели.

Она ещё лелеяла слабую надежду случайно встретить Макса до отъезда, где-нибудь в кафе, в магазине или на пляже.

Но этого не произошло.

Она убеждала себя, что вернувшись в Петербург перестанет думать о нём. Глупо, в конце концов. Случайный мальчишка. Легкомысленный флирт. С кем не бывало. Плюнуть и забыть.

Он-то ведь наверняка, проспавшись, забыл. Сколько у него впереди ещё таких разгульных молодых ночей? Сколько податливых горьковатых губ хмельных женщин?

Это у неё он один. Единственный. Первый. Мимоходом прикоснувшийся к её тайному огню.

Вот ведь как бывает. Она сумасшедшая. А он, не подозревая, выдернул пробку, выпустил на волю лихих её демонов…

Больше всего информации сообщил о себе толстяк. Виктор. МГУ. Кандидат философских наук. Этого уже достаточно. В век информации по малюсенькому фрагменту можно достроить всю жизнь человека – так морская звезда вырастает из одного отрезанного луча.

Он друг отца Макса. Базы данных сотрудников ВУЗов, списки выпускников разных лет, соцсети – ей в помощь.

Наверняка хоть где-нибудь есть его фотографии. Лицо толстого философа она запомнила очень хорошо.

Найти его… А там…

Что она ему скажет? Какие причины придумает для мужа, почему ей понадобилось срочно ехать в Москву?

Но она была полна решимости идти до конца. У неё было чувство, что если она остановится, произойдет что-то очень страшное.

Она втихаря продала изумрудные серьги своей покойной матери, которые той достались от прабабушки, жившей ещё при царе.

В Москву без денег нельзя. Как там без денег?

Ты мне вырвала сердце, Москва, хоть была рождена я

на Неве. Эти звёзды твои отовсюду видны.

Золотая Москва. Нефтяная Москва. Козырная.

Напоенная кровью рублевой огромной страны…

Она собиралась туда как на тот свет. В один конец. Ни одна мысль не шевельнулась, как она вернётся потом обратно, спустя неизвестно сколько времени…

Она сначала хотела предупредить мужа об отъезде. Но потом поняла, что не сможет придумать достаточно веских причин, чтобы он отпустил её.

Побег.

Когда она думала об этом, у неё тревожно и сладко щекотало в груди…

Увидеть Макса опять. Только теперь уже не в футболке и бледно-голубых джинсовых шортах с отворотами, а в брюках, в куртке и какой-нибудь стильной вязаной шапочке. Может быть, он носит шарф, и золотой крестик, который она заметила у него в Крыму, спрятан под толщей всей этой одежды.

Побежать ему навстречу. В хрустальных предзимних сумерках ослепительно ярко, как новогодняя ёлка, сулящая исполнение желаний, зажгутся огни вечерней Москвы.

Побежать и… С необъяснимым чувством вечного болезненно нежного родства обняться, уронить голову к нему на грудь, почувствовать холодной порозовевшей от ветра щекой грубоватую ткань куртки. Подняться на цыпочки, обвить руками его шею и так замереть, взволнованно ожидая, когда он чуть склонится, чтобы коснуться губами губ…

Она нашла кое-что, незначительные зацепки, но этого хватило, чтобы дать попутный ветер парусу её надежды. <