Малакай и я

В этом причина.

Вернувшись в свою комнату, я снял куртку, бросил ее на кровать и снова взялся за рисование. Сбросив ботинки, я сел перед рисунком и взял кисть. Макнув кончик в золотой цвет, я слегка коснулся холста, создавая тонкий штрих, который стал ее золотым кольцом в носу. Ее карие глаза тоже сияли.

«Мне не нужна каждая девушка, только одна... Только одна, которая, видимо, каждый раз выглядит по-разному», — подумал я, переводя взгляд от рисунка на окно спальни, наблюдая, как Растяпушка собственной персоной швырнула все пакеты на веранду гостевого дома и повалилась туда сама. Ветер играл ее локонами вокруг лица, а она бормотала что-то, похожее на проклятия в мой адрес, хотя я не знал, почему. У нее было собственное жилье с видом на озеро, абсолютно бесплатно, потому что я просто хороший парень. Если ей не нравится, никто ее не держит.

— Ох… — прошипел я, потянувшись к глазу, и кисть выпала из моей руки.

Нет. Не надо снова.

— ОХ! — Я начал оседать и пытался добраться до кровати, но упал совсем рядом с ней.

1599 Ogrohayon (ноябрь) — Лахор, столица Хиндустана, Империя Великих Моголов ⁷

— Сын мой! Снова победа…

— ГДЕ ОНА?! — крикнул я на весь двор правителя. Я двинулся вперед и достал меч, ко мне кинулась стража.

— Салим! — Моя мать поспешила ко мне, но стражники все равно настигли меня первыми, я стал бить их по рукам, ранив одного. В этот момент показалось, что время замедлилось, и они ахнули, в страхе наблюдая, как кровь падала на белизну пола посреди цветочных лепестков.

— ГДЕ ТВОЙ СТЫД?! — Император, мой отец, поднялся с трона во главе зала, и все поднялись вместе с ним. — ТЫ СМЕЕШЬ ПРОЛИВАТЬ КРОВЬ В ЭТОМ ЗАЛЕ? МОЕМ ЗАЛЕ?!

— Акбар! —Моя мать упала на колени, склоняясь лбом к подолу его белого одеяния. — Прости моего сына! Нашего сына! Его околдовали! Он слеп! Это единственная причина его безумия.

— Анаркали! — прокричал я ей. — Где она?

— Ты не видишь, как твоя мать молит о твоей жизни?!

— У меня нет жизни без моей жены!

— Та, которую ты зовешь женой, принесла яд мне на стол!

Он сошел по ступеням, держа руки за спиной, пока не оказался позади моей все еще стоящей на коленях матери.

— Я, твой император, НЕ благословлял такую жену!

— Мне не нужно благословение!

Все в Большом зале задержали дыхание, а моя мать рыдала. Я не только нарушил закон и проклял себя, пролив кровь на священную землю, но и отрекся от императора, моего собственного отца.

— Луфти!

— Да, отец! — Мой младший брат преклонил колени.

— Отныне и впредь нарекаю тебя Салимом, Принцем Хиндустана, и МОИМ НАСЛЕДНИКОМ! — заявил он всему миру, и Луфти посмотрел на меня широко раскрытыми глазами, когда он продолжил: — Женщина, встань и обними своего сына. Салим, встань и обними свою мать!

Моя мать не поднялась.

Луфти встал и пошел к женщине, которая вырастила меня, любила меня, которая плакала обо мне даже сейчас, и в душе мне было жаль, но я не мог подойти к ней. Я больше не мог быть ей сыном.

— Стража, уведите этого... этого... мужчину... к его жене! Пусть умрут вместе!

Я бросил клинок, острие которого было в красных пятнах, а также чалму с головы и все драгоценности с тела на ложе из цветочных лепестков. Протянув руки страже — мужчинам, с которыми я тренировался, мужчинам, с которыми я воевал, дал схватить меня. Пока они бережно уводили меня, словно не желая поранить, я посмотрел в зеленые глаза своего отца, глаза, которые заволокло гневом и болью. Луфти держал мою мать, пока она сжимала рот, чтобы заглушить рыдания.

— УВЕДИТЕ ЕГО! — прогремел отец, чтобы все услышали.

Они молча вели меня по залам дворца к яме для отвергнутых. Это единственное место, которое я ни разу в жизни не видел. В этом углублении ничего не было, стены и пол лишены какого-либо цвета и жизни. Не было ничего, лишь мрачная яма, вырытая в земле. Только солнце могло попадать сюда через дыру в потолке прямо над ней, что должно было обжигать ее, пока светило солнце, и топить, когда шел дождь.

— Долго она здесь пробыла? — прошептал я, когда они отпустили меня у края ямы.

Никто не ответил. Вместо этого Рашад, мой генерал... нет, генерал Салима ответил:

— Вы отказались от мира в обмен на женщину, которая его покидает.

Она все еще была жива. Я приложил руку к груди. Повернувшись к нему, я улыбнулся:

— Рашад, когда я возвращался с войны, сидя рядом с правителем, Любовь подошла ко мне и спросила: «Ты умрешь за меня? Ты пройдешь сквозь огонь для меня? Ты бы отказался от самых сладких вин и восхитительных угощений, чтобы никогда не отпускать мою руку?». И я ответил «да».

Он отступил от меня.

— Любовь жестока, раз спросила такое у принца.

— Любви все равно, что я принц. Прощай, мой друг. Защищай Луфти, так как теперь он принц, за которым ты однажды пошел.

Он крепко сжал дубинку, но не мог толкнуть меня в яму. Никто из них не мог, поэтому я сделал шаг назад. Солнце слепило мои глаза, пока я проваливался во тьму к ней, к женщине, чье лицо словно гранатовые цветы... моя единственная любовь в этой жизни и во всех жизнях.

ГЛАВА 7. СКОРБЬ

ЭСТЕР

ВОСКРЕСЕНЬЕ

— У тебя получится, — подбодрила я себя, вдохнула поглубже и постучала.

Никакого ответа.

Я подождала две минуты, прежде чем постучать снова. Прошла еще минута, прежде чем я услышала, как трясется дверная ручка. Я ожидала, что он откроет дверь пошире маленькой щели, но увидеть я его смогла только наполовину. Его правый глаз был налит кровью, и казалось, будто он плакал. Волосы полностью растрепаны, на нем та же одежда, что и вчера.

— В чем дело? — спросил он низким сердитым голосом.

— Я хотела поговорить о твоем следующем романе…

— Сегодня воскресенье. Выходной. Дай мне отдохнуть, — ответил он и закрыл передо мной дверь.

Мгновение я стояла там пораженная, а затем повернулась и пошла обратно вниз по лестнице. Стоя на подъездной дорожке, я помедлила и посмотрела на его дом. «У него похмелье?» Но я не почувствовала запаха алкоголя.

Может, ему все еще нездоровилось?

— Думаю, лучше пойти обратно в город.